— Мэллин, она же совсем ребенок, — произнес кто-то рядом. Голос был женский, обманчиво мягкий, полный скрытой силы. Глаза до конца открываться не собирались, и Мэренн решила притвориться спящей, послушать, что о ней говорят. В конце концов, ничего плохого она не делала! Да, она спала, почти спала! Что-то долго спала, просто так долго, что отлежала руку.

Она осторожно пошевелилась, устраиваясь поудобнее, одновременно стараясь не показать, что движение это осознанное.

— Вынесет ли Мэренн дорогу? — голос принца был привычным в чужой обстановке, наверное, поэтому был таким приятным на слух.

— Пока не знаю. Бедная девочка! Хрупкая, словно статуэтка изо льда. Может, послать вам повитух? — мягкий женский голос неприкрыто звенел беспокойством. — Не мне тебе говорить, Мэллин, но исцеление наша вотчина, волки умеют прекрасно ломать.

— Не уверен, что мой братец это одобрит. Хотя всякое может быть, Лианна. Он с ней какой-то странный… Другой. Может, счастливый? — Мэллин присвистнул. — И насчет ломания! Между прочим, правильно сломанное заживает быстрее и лучше, а если все вокруг только исцелять, можно залечить до смерти любого бессмертного.

— А ты все такой же невоспитанный! — ответила означенная Лианна, но без особой сердитости.

— Это все потому, что воспитать меня невозможно, не мне тебе говорить, Лианна, скольким и скольким не удалось данное, со всех сторон благое, начинание, — Мэллин то ли шутил, то ли хвастался, как обычно, бестолково. — И открывает список этих неудачников, кто бы ты думала? Сам Джаретт Великолепный! Поэтому, я бы не стал так уж на твоем месте расстраиваться, не ты первая в светлых землях, не ты последняя, кто безуспешно пытался! Зато за Джареттом стоять в списке неудачников не так и обидно, а?

Мэренн все же приоткрыла веки: единственная Лианна, известная при Благом дворе, принадлежала Дому Солнца, который, в свою очередь, не конфликтовал ни с кем открыто, но и заключать союзы не стремился. Насколько Мэренн была в курсе политики — этот Дом стоял наособицу в основном потому, что в незапамятные времена древней истории являлся правящим. Солнечную королеву Мэренн никогда не видела, слышала только по маковку Вороньих гор бредней о странных детях Дома Солнца. Вдобавок, как волчица ни чуралась сплетен, но даже она была кем-то по-приятельски осведомлена, будто Лианну с Мэллином связывают не исключительно дружеские узы.

— О, прекрати набивать себе цену, Мэллин, мы в курсе, в курсе, что ты особенный. Скажи лучше, почему наш король не со своей королевой? — в голосе Лианны прозвучал скрытый гнев, и Мэренн чуть было не подскочила, готовясь защищать мужа, позабыв о том, что она якобы спит. — Ты знаешь, как он ей нужен!

— Мой брат нужен всем, особенно сейчас, когда Дома готовы перегрызть друг друга за новые земли! А его они боятся. Это удобно, хоть и неприятно, — что-то хрустнуло, видимо, Мэллин нашел где-то обожаемое яблоко. — Ну что за кислятина, Лиа? Я вроде бы давно тебе сказал, что мне по душе сладкое!

— Матерь-яблоня засохла, как и ваш дуб. Так что пробавляйся кисленьким, — Лианна вздохнула. — В том-то и беда, что нам, женщинам, для счастья нужен только любимый, а вам — целый мир. Вот и думаешь, какой поводок хорош — короткий или длинный… а когда решаешь, что поводок не нужен вовсе, тебя упрекают в равнодушии.

— Лианна! — вскричал Мэллин. — Вы же помирились! Или твой избранник снова взялся демонстрировать редкостное непонимание всего? У него такие приступы раз в две тысячи лет? Может, ему напомнить, как пришлось расстроить на-тот-момент-ни-в-чем-особо-не-повинного, фух, еле выговорил, Фордгалла?

Настроение беседы переменилось, хотя Мэренн не сказала бы, почему — от воспоминаний из древности или упоминания древесного Лорда. Лианна вздохнула близко, прошелестела платьем, и солнечный блик снова проскакал поперек лица Мэренн. Со стороны Мэллина хрустнуло, донесся дразнящий яблочный запах.

— Мне-то можешь сказать, Лиа, поверь, мой опыт в семейных драмах поболее твоего.

— Мы не помирились, потому что не ссорились, и хватит о нашей семье. Я уже вдоволь наговорилась с Джаредом, — Лианна вздохнула тяжелее. — Давай об этой юной и храброй волчице. Надо же, заложить собственную жизнь ради спасения мира!

— Ха, кто-то готов был отдать собственную жизнь ради Дома, тут, знаешь, дело не в масштабах, — Мэллин снова похрустел. — Обычно дело в том, что кое-кто ищет повод героически сгинуть, раз жить в счастье отныне невозможно. Мне напомнить тебе, с чего такое начинается?

— Я ошибалась, и жестоко. Не ошиблась бы она!

Лежать неподвижно становилось все сложнее. Как Мэллин мог так говорить с королевой чужого Дома! Как Мэллин вообще мог так говорить!

— Так что с дорогой? — деловито перескочил Мэллин с темы на тему.

— Жаль, что я не могу лечить, как раньше, Проклятье, сам знаешь… Но я приготовлю травы. Они снимут тошноту и придадут сил, — в голосе королевы звучала полная уверенность в лучшем, так что у Мэренн отлегло от сердца, до того чувство оказалось всепроникающим. — Как бы я хотела еще ребенка! Моя девочка так быстро выросла! Помнишь, Мэллин, когда мы были молоды, то вспоминали Грезу. Сейчас волки вспоминают времена до падения Проклятия, когда все жили, как в сказке, сочиненной про нас верхними… А Мэренн красивая, тоже как из той сказки. Какие чудные у нее будут дети!

— Родится только один, — глухо, будто не своим голосом произнес Мэллин.

Мэренн вздрогнула, но этого, кажется, никто из собеседников не заметил.

— Что? Что за ерунда, свет души ярко горит у обоих!

Кажется, от слов Лианны в палатке стало жарко. Мэллин не отвечал.

— Кто посмел?! — казалось, сам воздух сейчас воспламенится от слов солнечной королевы.

— Ты знаешь, кто может посметь. За детей вступился сам Кернуннос, но даже он не может выторговать целых три жизни у серых капюшонов, — невесело ответил Мэллин. — Мы все умрем, если ты помнишь. Разумеется, ради снятия Проклятия. Печально для ши это осознавать, однако мне кажется, срок почти вышел. А знаешь, а я за девочку! Всю свою жизнь мечтал о личной принцессе! Ну, раз с тобой не получилось… Была еще одна арфистка, но это печальная история. Оказалось, что ее подослали друиды, так что мое сердце разбито навсегда. Или ты за мальчика? Тебе, в отличие от меня, нравятся принцы, даже те, кто прикидывается другом навеки, точа нож за спиной. А тут… Наследник, готовый наследник для снятия Тени! Так что, ты за мальчика? А девочка ум…

— Не-е-ет! — выкрикнула Мэренн, вскакивая с постели и распахивая глаза. — Не отдам! — и сама удивилась своему дикому крику.

— Умница, — захлопал в ладоши Мэллин. Стоящая рядом женщина в золотистой одежде, с отливающими желтым светом волосами и карими глазами задумчиво разглядывала Мэренн, а Мэллин продолжал:

— Знаешь, злость и гнев — очень полезны для волков. Куда лучше, чем равнодушие и апатия. Ты валяешься уже неделю, ничего толком не ешь и даже не отзываешься на имя. Похвально, конечно, но с самобичеванием пора прекращать!

— Неделю? — изумилась Мэренн, не отнимая рук от живота. Дыхание прерывалось, холодный пот градом лился по спине.

— Се-е-емь дней, — растопырил левую ладонь Мэллин и поднял вверх два пальца правой. — Моя прекрасная волчья королева, целых семь дней ты лишала нас своего общества. Это почти тянет на измену короне, но ты в этой короне и спишь, так что, я прямо теряюсь!

— Ты знал, что она не спит, — горько произнесла Лианна, шагнула к Мэренн и осторожно положила ее на постель.

— Я? Ни сном ни духом, — Мэллин состроил удивленное лицо. — Откуда бы мне, Лианна?

— Потому что ты вечно суешь свой любопытный нос куда никто не просит! Ложитесь, моя королева. А ты убирайся отсюда, пока я тебя не испепелила! — обернулась Лианна к принцу. — И не возвращайся без владыки!

Мэллин вышел молча, на цыпочках, поклонившись на прощание и цапнув яблоко из широкого блюда на столе.

Онемевшая от удивления Мэренн легла, покоряясь мягкости рук Лианны. Послушно выпила горький настой, вкусный бульон и заснула с облегчением.