Я остановилась на полпути, выдернутая из своих мыслей, когда заметила толпу, собравшуюся вокруг моего шкафчика. Они указывали на него и фотографировали.

По моей спине пробежал холодок. Что теперь?

Они отошли в сторону, увидев меня, позволив мне увидеть то, что привлекло их внимание, и мое горло сжалось. На моем шкафчике было написано черное слово, словно издеваясь надо мной. Мое зрение затуманилось, когда в моей голове образовалось пульсирующее ощущение.

Это было то же самое слово, которым Хейден оскорбил меня в субботу вечером — Шлюха.

Я закрыла глаза на несколько секунд, чтобы остановить слезы и добраться до своего шкафчика. Я проигнорировала их смех, пока рылась в своих вещах в поисках вещей, которые мне понадобятся для английского языка. Итак, Хейден решил, что я «достойна» снова издеваться. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, охваченная болью. Ему было смехотворно легко так себя вести.

Я прислонилась лбом к верхней полке шкафчика и сделала еще несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, но старая боль быстро распространилась по мне, усиленная моей тоской по нему. Я снова была одержима Хейденом, не уверенная, был ли наш разговор в доме Мелиссы спусковым крючком, который заставил его снова решить пытать меня…

Боль взорвалась в затылке, когда кто-то ударил меня дверцей моего шкафчика. Столкновение разбило мой лоб о твердую полку, и я вскрикнула от боли. Я задыхалась, когда повернулась лицом к человеку, который это сделал.

— Что ты… — Мой протест замер на моих губах, когда я встретилась с враждебными зелеными глазами Кристины.

Она изобразила беспокойство на лице и разыграла притворство.

— Прости. Я сделала тебе больно? Я не видела тебя. Надеюсь, с тобой все в порядке, — сказала она сладким голосом. Я понятия не имела, зачем она потрудилась сделать вид, будто она не сделала этого нарочно. Не то чтобы кто-то на нее донес.

Ее глаза остановились на моем лбу, как раз когда я почувствовала, как что-то струится по моей левой брови. Я откинула челку в сторону и коснулась этого места, обнаружив кровь на пальцах.

— Ты с ума сошла?! — Выпалила я дрожащим голосом.

Студенты вокруг нас продолжали смотреть на меня, вызывая в моей голове неприятную болтовню, которая преследовала меня, всегда напоминая мне, что я никто и не заслуживаю ничего, кроме боли и стыда.

Я коснулась пульсирующего места на затылке, и почувствовала шишку, но, к счастью, крови не было. Я сжала руки в кулаки.

— Ты отвратительна, — сказала я ей.

Она уставилась мне в лицо:

— Ты заслуживаешь гораздо худшего, шлюха, — прошептала она так, что только я могла ее услышать. Слово «шлюха» эхом отозвалось в моей голове, скручивая мой живот в узел. — Сегодня это всего лишь небольшая царапина на лбу и испорченный шкафчик. Кто знает, что я смогу сделать завтра?

Мои глаза расширились, когда до меня дошли ее слова.

— Это была ты. Ты написала это на моем шкафчике.

Она ухмыльнулась.

— Тебе лучше не спускать глаз со своего парня, шлюха, иначе в следующий раз, когда я закончу с тобой, тебе понадобится гораздо больше, чем пластырь. — Она развернулась и ушла, оставив эти ужасные слова опасно висеть между нами.

Кристина и ее приспешники не прекращали издеваться надо мной, и время от времени это доходило до физического насилия. Я испытала грубое пробуждение, когда она отвернулась от меня два года назад, когда я узнала, что моя бывшая подруга была лгуньей, манипулятором и первоклассной стервой. Она никогда не была настоящим другом, но после смерти Кайдена она перестала скрывать свою ненависть. Стало еще хуже, когда Натали попала в тюрьму, и вся школа начала рассуждать о природе моих отношений с Хейденом.

У Хейдена и нее были временные отношения. Они часто меняли партнеров, но по какой-то причине продолжали возвращаться друг к другу. Однако через несколько дней после того, как все это произошло между мной и Хейденом в больнице, новость о том, что он сказал ей в кафетерии, что он навсегда с ней покончил, распространилась по школе со скоростью лесного пожара.

С тех пор он встречался с разными девушками, пока не появилась эта рыжая Майя, и я понятия не имела, была ли она чем-то временным или нет. А что, если он уже нашел себе подходящую? И снова мой эгоизм всколыхнул меня, вызвав еще больше гнева, потому что я была ужасным человеком, раз была такой нерешительной в своих чувствах. Ну и что, если она ему подходит, Сара? Он заслуживает счастья.

Но было кое-что, чего я не могла понять. Почему Кристина написала слово «шлюха» на моем шкафчике и сказала не спускать глаз с Матео? Хейден мог бы упомянуть ей о нашем разговоре в доме Мелиссы, но, опять же, зачем? Они больше не были близки. Должно было быть какое-то другое объяснение.

Я отбросила эти мысли и направилась к кабинету английского, приложив салфетку к ране, чтобы остановить кровотечение. Я была рада, что у меня появился повод пропустить первый урок. Мне нужно было промыть рану, поэтому я планировала попросить у мисс Доусон разрешения сходить к медсестре.

Я напряглась, когда вошла в класс, ожидая увидеть Хейдена на своем месте в конце класса, но его там не было. Я бы не удивилась, если бы он снова решил пропустить этот урок, он пропускал почти все уроки, которые мы проводили вместе. Джессика встала, увидев меня, нахмурившись.

— Сара, у тебя кровь! Что случилось?

— У меня было рандеву с моим шкафчиком.

— Что?

— Похоже, Кристина вампир, потому что ей нравится видеть, как я истекаю кровью, — пошутила я, пытаясь разрядить обстановку, но правда была в том, что я чувствовала себя несчастной. Когда Кристина уже остановится? — Она ударила меня дверцей моего шкафчика.

Она поморщилась и схватила меня за руку.

— Это ужасно. Это из-за Хейдена? — Я пожала плечами. Я не хотела говорить о Хейдене или ревности Кристины. — Тебе следует пойти к медсестре.

Мисс Доусон и оставшиеся ученики в коридоре вошли в класс, Хейдена не было видно. Я пообещала Джессике, что расскажу ей все подробности во время обеда, и попросила мисс Доусон разрешить мне увидеть медсестру, с нетерпением желая избежать всех любопытных взглядов, направленных на мой лоб.

Как будто инцидента со шкафчиком ей было недостаточно, Кристина продолжала издеваться надо мной на третьем уроке, испанском. Она и ее друзья сочинили обо мне песню на испанском языке под названием «La puta estúpida», которую они написали мелом на моей парте. Они даже скандировали ее пару раз, прежде чем пришла наша учительница, мисс Холт, и я ничего не могла сделать, чтобы заставить их остановиться.

Я ненавидела это. Я ненавидела их всех, но больше всего я ненавидела свою неспособность что-либо сделать, бороться с ужасом, который держал меня в плену. Я всегда была одна против всего мира. Так часто я создавала в своей голове сценарии, в которых я могла дать отпор. Я чувствовала уверенность и веру в себя. Так непохоже на настоящую себя.

Мне предстоит пройти долгий путь.

Я добралась до кафетерия с мурашками в животе и без аппетита. Тем временем Матео написал мне сообщение, чтобы спросить о моем дне, и я ответила небрежно, воздержавшись от упоминания того, что Кристина сделала со мной. Я так и не смогла рассказать ему о своих проблемах в школе. Я пыталась, зная, что честность важна в отношениях, но я просто не могла сказать ему эти слова вслух.

Я не хотела, чтобы он считал меня неудачницей из-за того, что меня запугивают, но, что самое главное, я не хотела, чтобы он чувствовал себя обязанным защищать меня или стараться изо всех сил помочь мне.

Моя челка закрывала пластырь на лбу, но когда несколько учеников посмотрели в мою сторону, мне показалось, что они видят меня насквозь, и я ускорилась, яростно краснея. Это всего лишь небольшой пластырь, Сара. Это не имеет большого значения.