— Что? — Прошептала я.

— Просто находясь так близко к тебе, я хочу зацеловать тебя до чертиков… — Мое сердцебиение ускорилось. Он покачал головой и опустил руку, отстраняясь от меня. — Прости. Ешь.

Я осталась неподвижной, сбитая с толку реакцией своего тела. Внезапно Хейден коснулся меня так интимно, и я не могла прийти в себя. Я была не совсем готова к тому, что происходило между нами, потому что все было таким новым, и я понятия не имела, кто мы, но это не пугало меня. Я хотела этого.

Я взяла ложку и начала есть. Мои вкусовые рецепторы высоко оценили вкус, несмотря на боль в горле и отсутствие аппетита.

— Ммм, это вкусно.

Один уголок его рта приподнялся.

— Я же говорил.

— Спасибо.

— За что?

— За все. За то, что ты здесь. За суп. За то, что сказал, что я красивая.

Его улыбка стала шире.

— Это мелочи. Я рад, что могу сделать тебя счастливой. — Тень пробежала по его лицу. — После всего, что я сделал, это действительно ничто.

Я не хотела, чтобы он винил себя. Я убрала руку, так нервничая, чтобы проявить инициативу и прикоснуться к нему, и накрыла его.

— Это все для меня важно. — Я выдержала его взгляд, полный горько-сладких эмоций, которые потрясли мой мир. — Это то, что мне было нужно. Буквально. Я даже не пообедала как следует. — Я нахмурилась. — Это потому, что та девушка, Бекка, позвала меня, и они…

Лицо Хейдена помрачнело.

— Когда она начала преследовать тебя?

Я знала, о ком он спрашивает. Я заставила себя продолжать есть суп.

— Я ей изначально никогда не нравилась, несмотря на то, что она была моей «подругой» до смерти Кайдена. Раньше за ниточки дергала Натали, но после того, как ее арестовали, Кристина взяла верх и сделала меня своей прямой целью.

Его челюсть была сжата так сильно, что мышцы дернулись.

— Что она с тобой делала?

Я с трудом проглотила небольшой кусочек мяса.

— Много чего, но я не хочу думать об этом сейчас. Достаточно сказать, что время от времени это становилось физическим.

Он сжал руки, излучая напряжение, которое обещало ужасное насилие.

— Вот сука блядь.

— Откуда ты знаешь, что Мэри и Бекка тоже напали на меня?

— Блейк, Мейсен и я заставили Майю и Кристину рассказать нам все.

— А что произошло в кабинете директора?

— Ничего. У нас был разговор, и он пытался «дисциплинировать» нас, что является чушь. Ты будешь рада услышать, что Кристину, Майю и их тупых подружек исключают.

Я резко вдохнула. Это было важно. Это означало, что мне больше не придется их видеть или бояться их возмездия в школе. Я наконец-то освобожусь от Кристины и ее издевательств.

— Значит, Андерс мне поверил?

Он ухмыльнулся.

— Он должен был это сделать после того, как Блейк, Мейсен и я дали свои показания.

Мои брови опустились.

— Показания? Какие показания?

— Что мы нашли тебя, когда они напали на тебя.

— Но ты это не так.

Его глаза блеснули удовлетворением.

— Он этого не знает.

Мои губы приоткрылись. Они солгали ради меня.

— Почему Мейсен и Блейк сделали это? Я им не нравлюсь.

Его гримаса показала мне, что он не согласен с этим.

— Они сделали это ради меня.

О, теперь я поняла. Блейк и Мейсен были придурками, но я была рада, что они были хорошими друзьями друг другу. Я была рада за Хейдена.

— Они хорошие друзья.

— Так и есть.

— Тебе не нужно было лгать, Хейден. У тебя могут возникнуть проблемы из-за…

— Не преувеличивай. Он никак не сможет узнать. Это наше слово против их, и мы знаем, кто обладает высшей властью в нашей школе. Эти сучки в любом случае этого заслужили.

— Значит, он решил исключить их только из-за твоих заявлений?

— Да.

— А как насчет тебя? Он тебя наказал?

Он фыркнул.

— Если можно назвать тупое задержание наказанием.

— Это хорошо. По крайней мере, тебя не отстранили.

— Да, конечно. Как будто это когда-нибудь случится. Он прекрасно понимает, что моя мать может перестать жертвовать школе, если он разрушит мои шансы поступить в хороший колледж. А еще есть отец Блейка, наш дорогой мэр, который может урезать бюджет школы. А отец Мейсена может выплеснуть все грязные вещи, которые мы знаем о нашем любимом директоре, в своих телевизионных новостях. Поэтому понятно, почему худшее, что он может сделать, — это отправить нас под стражу.

Я поджала губы. Я была рада, что он не попал в беду, но было трудно не чувствовать себя неудовлетворенной, потому что наш директор был беспринципным, коррумпированным человеком, которого заботила только его репутация. Он жаждал власти, и ему было наплевать на справедливость или преследование людей за их плохие поступки. Вот почему Хейдену и его друзьям всегда все сходило с рук. Их никогда не наказывали по-настоящему, независимо от того, что они делали и кому причиняли боль. Никто в школе не подвергал это сомнению, даже персонал. Когда у тебя были деньги, связи и власть, люди либо боялись тебя, либо уважали.

— Что за грязные вещи на директора Андерса? — Спросила я, немного испугавшись услышать.

— Например, спать с ученицами.

Мой рот разинуло.

— Ты не можешь быть серьезным.

— Угадай, кто одна из этих «счастливиц»?

— Понятия не имею.

— Кристина.

Я уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— Что? Это невероятно. Я знала, что она порочная и жестокая, но такая отвратительная и бесстыдная? — Я поставила недоеденный суп на тумбочку и посмотрела на него. — Она ужасна. Фу. Как ты вообще мог быть с ней, Хейден?

Он нахмурился.

— Я не святой, Сара. Нам с Кристиной было хорошо вместе, потому что секс был хорошим. Мне было все равно на ее личность.

Я заставила себя не отрывать от него взгляда. Я не хотела говорить о ней и их прошлом, но мне нужно было спросить, что беспокоило меня долгое время.

— Но вы двое были вместе долгое время. Сколько бы раз вы ни расставались, вы всегда возвращались друг к другу. Ты наверняка что-то чувствовал к ней.

Его глаза впились в меня, и мои щеки покраснели. Он криво ухмыльнулся.

— Это твой тонкий способ спросить меня, любил ли я ее когда-нибудь?

Я отвернулась, жалея, что у меня нет длинных волос, чтобы скрыть лицо и спрятаться от его слишком пристального взгляда. Он рассмеялся над моей реакцией.

— Я никогда не любил ее, Сара. Мне всегда было на нее плевать. Мы никогда не были исключительными, так что это было больше похоже на то, что мы использовали друг друга, когда это было удобно. — Использовать друг друга, когда это было удобно, звучало дешево и пусто. — Сначала она не была навязчивой, но в какой-то момент она стала слишком навязчивой и попросила о вещах, которые я никогда не смог бы ей дать. Это был вопрос времени, прежде чем я, наконец, устану от нее.

Я сплела руки на коленях. Тем не менее, я ревновала.

— Она, должно быть, была действительно хороша в сексе, раз она держала тебя так долго, — пробормотала я, глядя в сторону, и на моих щеках появился новый румянец.

Он улыбнулся.

— Да. Она хороша. Профи.

Мой живот перевернулся. Я пожалела, что начала этот разговор. Он рассмеялся, увидев мое надутое лицо.

— Мне нравится, когда ты ревнуешь.

Что? Я пронзила его взглядом. Я почувствовала себя нелепо.

— Я не ревную!

— Да, ты ревнуешь.

— Я не ревную!

Он наклонился ко мне, и его теплое дыхание ласкало мое лицо.

— Послушай, я скажу тебе кое-что, что поможет тебе лучше спать по ночам. — Он придвинулся еще ближе, его губы коснулись моей щеки, прежде чем они переместились к моему уху. Я вздрогнула, слишком чувствуя его… — Только твои поцелуи заставляют меня чувствовать себя лучше, чем когда-либо в жизни, малышка. Кристина или любая другая девушка даже не сравнятся с тобой.

Его пылкие слова сотворили со мной чудеса, и мне стало тепло. Мое сердце быстро забилось под его глубоким взглядом.

— Мое сердце ведет себя как сумасшедшее, когда ты говоришь что-то подобное, — смущенно призналась я.