— Кей очень гордится тобой. Она всегда сияет после летнего визита на одну из твоих съемочных площадок. Хотя она немного разочарована тем, что до сих пор не встретила своего любимого актера из «Злых».

— Она — единственный человек, который может сделать так, чтобы звезды "А" чувствовали себя так, будто они проходят прослушивание для ее одобрения.

— Кинематограф всегда был твоей страстью?

Брукс одаривает меня тоскливой улыбкой, засовывая руки в карман.

— Да. Так мы с отцом сблизились после ухода мамы. Он был одержим боевиками, и каждую пятницу вечером мы вместе смотрели один из них. Он шутил, что в другой жизни стал бы кинопродюсером, но юрист был более практичным выбором.

Узнав больше о его прошлом, я думаю, что резкое поведение Брукса — это способ справиться с горем и оградить себя от боли потери любимого человека.

Возможно, ему не нужно мое сочувствие, но это не останавливает меня от желания найти способ показать ему, что он не обязан справляться со всем в одиночку.

Я кладу свою руку на его руку.

— Твоя бабушка понимает, почему тебе тяжело находиться здесь, и она не винит тебя за то, что ты держался в стороне. Главное, что ты сейчас здесь.

Он заметно расслабляется, и мне становится трудно дышать, когда он придвигается ближе. Его задумчивость на мгновение спадает, и меня привлекает этот проблеск его более мягкой стороны, обычно приберегаемой для бабушки.

Выражение, которое я не могу расшифровать, мелькает в его чертах лица, мое сердцебиение учащается, когда его взгляд скользит по моему лицу и задерживается на месте чуть выше рта.

— Что-то не так? — шепчу я.

— У тебя на лице снежинка, — мягко говорит он.

У меня перехватывает дыхание, когда он протягивает руку и проводит большим пальцем по моему подбородку, задевая нижнюю губу, пальцы легко касаются моей челюсти. От неожиданного тепла рук во мне вспыхивает искра электричества, и я радуюсь, что на нем нет перчаток.

Застываю на месте, не в силах контролировать реакцию своего тела. Напряженность его глаз отражает мои чувства.

Было бы так легко влюбиться в Брукса, подпитываясь подростковой влюбленностью, которую я хотела оставить в прошлом. И все же каждый раз, когда мы соприкасаемся, загорается знакомая искра, давая мне надежду на то, что это не просто плод моего воображения — что он тоже может это почувствовать.

Звук шагов по снегу выводит Брукса из задумчивости: он быстро моргает и трясет головой. Резко отдергивает руку в сторону, сгибая кисть.

— Ну вот, опять я тебя трогаю, — пробормотал он про себя. — Это вызов, когда речь идет о тебе.

— А там вообще была снежинка?

Я дразню его, неуверенно улыбаясь и стараясь, чтобы мой голос был ровным.

Он со стоном опускает подбородок и избегает моего взгляда.

— Нам нужно выбрать дерево, чтобы вернуться в гостиницу. Твоя семья скоро будет там, и мы не хотим заставлять их ждать.

— Да, — говорю я, наклоняя голову.

Когда мы сворачиваем за угол, Уинстон оказывается рядом с бальзамической пихтой с равномерно расположенными ветвями, каждая из которых усыпана темно-зелеными иголками.

Я уже представляю, как она будет выглядеть с белыми огоньками, мерцающими на ветвях, перевязанная белой лентой и украшенная серебряными орнаментами.

Эта елка станет идеальным дополнением к свадебному декору.

— Это то самое, — объявляю я.

— Отлично, — говорит Брукс, закатывая рукава. — Я положу ее в кузов грузовика.

— Спасибо, — отвечаю с широкой улыбкой. — Я бы не справилась без тебя.

Он открывает рот, словно хочет заговорить, но ничего не говорит.

Через несколько секунд отрывисто кивает, затем поворачивается, чтобы поднять елку и отнести ее в сторону грузовика.

Я остаюсь на тихой стоянке, размышляя, почему мне кажется, что он специально избегает приближаться ко мне.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Брукс

— Брукс, дорогой, не мог бы ты принести мне пару бутылок вина? — спрашивает бабушка, готовя салат Цезарь.

— Конечно. — Я отправляюсь в кладовку и беру две бутылки из винного холодильника. Вернувшись на кухню, протягиваю их ей для одобрения. — Мерло подойдет?

— В самый раз.

— Нужно что-нибудь еще?

— Этого должно хватить. — Она щедро поливает салат заправкой, добавляет пармезан и перемешивает его, а затем отходит, чтобы полюбоваться своей работой. — Как тебе спалось прошлой ночью?

— Ты действительно позволяешь гостям спать на этой раскладушке? — спрашиваю я, потирая затылок. — Каркас провисает и скрипит при каждом движении.

Она быстро машет мне рукой.

— Но ведь это лучше, чем пол, не так ли?

— Это спорно, — бормочу я.

При росте 187 сантиметров даже приличная раскладушка была бы тесной, но почти сломанная превращается в пыточное приспособление, призванное заставить меня не спать и болеть всю ночь.

— У тебя есть другая раскладушка, на которую я мог бы ее поменять?

— Почему бы тебе не отнести Мерло и салат Цезарь в столовую? — говорит бабушка, протягивая миску. — Лила поможет мне принести остальную еду после того, как закончит выгуливать Уинстона.

— Э-э, да, конечно.

Мне интересно, почему она проигнорировала мой вопрос о том, как я буду спать, но решаю спросить ее об этом позже.

Через несколько минут мы все собрались за большим столом в фермерском доме, включая семью Монро, их друзей из города, меня и бабушку. Она выносит кастрюлю со своим знаменитым говяжьим рагу, насыщенный аромат наполняет комнату.

Не могу вспомнить, когда я в последний раз садился за домашнюю еду. Обычно я занят тем, что угощаю клиентов и талантливых людей в дорогих ресторанах, а в редкие вечера, когда дома, грею в микроволновке одно из блюд, которые готовит для меня моя экономка.

В гостинице не предусмотрено полноценное питание для гостей, поскольку бабушка никогда не хотела возиться с кухонным персоналом. Она предпочитает поддерживать местные рестораны. Тем не менее она любит готовить для гостей и родственников по особым случаям и настояла на том, чтобы Лила включила ужин в «Шепчущие сосны» в маршрут свадебной недели.

Лила идет следом с двумя большими корзинами хлеба на закваске и ставит их по обе стороны стола. Она переоделась в красное платье длиной до колена с рукавами-колокольчиками и пару серебряных туфель. Ее длинные золотистые локоны собраны в хвост с ярко-красным бантом в тон платью.

— Спасибо, дорогая, — говорит бабушка, похлопывая Лилу по плечу, когда она проходит мимо.

— Конечно.

— Ты превзошла себя, Кей. Все очень вкусно пахнет, — с ухмылкой говорит Эндрю.

— Да, большое спасибо, что вы это сделали, — присоединяется Ханна.

— Конечно. Вы все заняты подготовкой к свадьбе, так что это самое малое, что я могла сделать. Я так рада, что вы празднуете свой особенный день здесь, да еще и на Рождество.

Она качает головой, когда Лила садится на стул рядом с ней.

— Сегодня ты рядом с Бруксом. — Она указывает на то место, где я сижу на пару стульев дальше.

— О. — Лила поворачивает голову ко мне, ее глаза расширены от удивления. — Я и не знала, что у нас есть определенные места.

— Сегодня будут, — говорит бабушка.

Лила обходит стол, и когда она идет садиться, я инстинктивно встаю, отодвигаю стул, ловя на себе острый взгляд Эндрю с другого конца стола. Не могу сказать, что виню его.

Никто никогда не обвинял меня в том, что я джентльмен. Не поймите меня неправильно — я не полный мудак. Я могу угостить женщину дорогим ужином, прежде чем отвести ее в постель, но строить из себя прекрасного принца? Это не по мне.

И все же я быстро понял, что Лила — не просто еще одна женщина, которую нужно впечатлить. Ее присутствие притупляет хаотичную энергию, бурлящую во мне, заставляя меня чувствовать себя, как ни странно, более умиротворенным, чем в последнее время.

Она освещает комнату, когда входит в нее, ее смех подобен глотку свежего воздуха, что заставляет меня делать больше, чем я обычно делаю для женщины, чтобы она почувствовала себя особенной.