Она хлопает ресницами, проскальзывая внутрь.

— Ты собираешься взять и мою салфетку?

— Не знал, что подписался быть твоим помощником, — ворчу я, вынужденно изображая раздражение, когда протягиваю руку, чтобы взять со стола ее салфетку и аккуратно положить ей на колени.

Эндрю все еще наблюдает за нами, нахмурив брови, поэтому я прочищаю горло и сажусь на свое место.

Бабушка опытными руками расставляет миски с тушеной говядиной, раздавая их по очереди вокруг стола, прежде чем мы все начнем в них копаться.

— Елка, которую вы с Бруксом выбрали сегодня, просто потрясающая, — замечает бабушка Лиле, и ее лицо сияет от одобрения.

— Да. Она идеальна, — добавляет Ханна со своего места за столом. — Сделать декоративные сервизы с орнаментами для свадьбы было гениальной идеей. Ты гениальна, Лила.

Она краснеет, делая глоток вина.

— Спасибо, я рада, что тебе понравилось.

Эндрю наклоняется вперед, сцепив руки.

— Усердно трудишься, чтобы закрепить за собой статус любимой сестры, да, сестренка?

Лила фыркнула, бросив на него игривый взгляд.

— Я твоя единственная родная сестра, умник.

— Следи за языком, пожалуйста, — укоряет бабушка, предостерегающе поднимая палец.

— Это говорит человек, который на прошлой неделе обругал старика Баркера, — язвит Лила.

— Это потому, что он забыл коробку грецких орехов в моем заказе. Когда я указала ему на это, он предложил мне самой сходить в магазин. Я сказала ему, что точно знаю, где найти большие орехи, которые будут намного приятнее, чем все, что он может предложить.

Я чуть не давлюсь своим напитком, ошеломленный бабушкиной грубостью. Тем временем все остальные за столом разражаются хохотом, не в силах сдержать своего веселья.

Лила откидывается на стуле, прикрыв рот салфеткой, и безудержно хихикает.

— Я не могу прийти в себя от того, что ты сказала. Мистер Баркер с тех пор не может смотреть тебе в глаза.

Наблюдая за их общением, я понимаю, насколько особенными являются отношения между бабушкой и Лилой. Бабушка относится к ней с нежностью и заботой, как к внучке, и пока мы с братьями отсутствовали, я благодарен, что вместо нас у нее был кто-то, на кого она могла положиться.

— И все же, — говорит бабушка, указывая на Лилу. — Делай, как я говорю, а не как я делаю.

— Прости, Кей, — Лила наклоняет голову, ее тон извиняющийся.

Я наклоняюсь и шепчу ей на ухо.

— Не волнуйся, она тоже ругала меня за сквернословие.

Лила тихо смеется.

— Ты ругаешься?

— Просто плохая привычка, от которой я так и не избавился. А какое у тебя оправдание?

— Я выросла со старшим братом, — возражает она.

— Эй, я это слышал, — протестует Эндрю, хотя его ухмылка не вызывает сомнений.

— Ведите себя хорошо, вы двое, — вмешивается их мама.

— Да, мам, — отвечают они в унисон.

Все возвращаются к тушеной говядине и хлебу. Остаток ужина с Монро и бабушкой проходит как в старые добрые времена. Это шумное, хаотичное и оживленное мероприятие.

Эндрю и Лилу разделяют восемь лет, но они безжалостно подшучивают друг над другом, а их любовь не вызывает сомнений. Это заставляет меня скучать по собственным братьям, желая, чтобы они были здесь и праздновали вместе с нами.

После ужина мы перешли в лаунж-зону рядом с лобби, чтобы выпить на ночь. Мама Лилы приготовила ирландский кофе и песочное печенье. Свет приглушен, на заднем плане играет рождественская музыка, пока все общаются.

Эндрю и Ханна уютно устроились в кресле у потрескивающего камина. Ханна устроилась на коленях Эндрю, ее голова покоится на его плече, а рука обхватывает талию. Он беззаботно играет с ее волосами, наматывая прядь на палец, пока она говорит. Они никогда не боялись демонстрировать свою привязанность на публике, и поначалу это застало меня врасплох. Я не мог понять, как Эндрю может так свободно впускать в себя кого-то и верить, что она не разобьет ему сердце.

На бумаге такая связь звучит как все, что я должен хотеть, но мое искаженное восприятие не позволяет мне поверить, что любовь — это что-то сложное. Она грязная, требует доверия, которое я не уверен, что смогу дать, и требует баланса ожиданий, который часто приводит к разочарованию.

Единственный пример отношений, который был у меня в детстве, — это дисфункциональные отношения. Моя мама ушла от отца, когда мы с братьями были маленькими, и те немногие воспоминания, которые у меня сохранились о родителях вместе, — это хаос, отмеченный жаркими спорами и хлопаньем дверьми. Я не мог понять, как она могла уйти, если любила нас. Этот опыт оставил во мне разочарование и сомнение в чувствах.

Эндрю и Ханна — исключение. Они столкнулись с трудностями, которые большинство пар не смогли бы пережить, но каким-то образом выстояли, доказав, что настоящая любовь для кого-то существует.

Я слишком циничен, слишком осторожен, чтобы подпустить кого-то так близко. Тем не менее, наблюдая за ними, не могу не задаваться вопросом, каково это — найти кого-то, кто стоит того, чтобы рискнуть.

Я не замечаю, что хмурюсь, пока Эндрю не бросает на меня взгляд, изогнув бровь, словно спрашивая, почему я в плохом настроении. Желая избежать приглашения поговорить с ним и Ханной, отвожу взгляд и двигаюсь по комнате, делая вид, что ищу кого-то.

Через несколько секунд я уже скрываюсь на кухне, когда замечаю Лилу у одного из окон от пола до потолка, прижимающую к груди кружку и смотрящую на заснеженный пейзаж. На ее плечи накинута белая шаль, которую она не надела на ужин, обрамляющая изящный изгиб ключиц.

Ее светлые волосы каскадом ниспадают по спине, и в моей голове проносятся образы того, как я крепко сжимаю их, вылизывая дорожку на ее шее. Я прижимаюсь носом к щеке, вдыхая сладкий аромат, и замираю, когда добираюсь до ее губ, усиливая предвкушение того, куда я приложу свой рот в следующий раз.

Возможно, это было бы не так заманчиво, если бы я не знал, каково это — иметь ее на расстоянии вытянутой руки. Нельзя отрицать, что она великолепна, и последние несколько месяцев я делал все возможное, чтобы удержать свои беглые мысли на расстоянии. Черт, это было легко, когда мы находились на разных концах страны, но теперь, когда мы в одной комнате, мой член использует этот момент, чтобы выразить протест против моего решения оставаться на расстоянии.

Я провожу рукой по лицу, решив стряхнуть с себя этот абсурдный лихорадочный сон, вызванный алкоголем. Должно быть, это от виски у меня голова идет кругом.

Я в недоумении поднимаю глаза и успеваю заметить вспышку меха, когда Уинстон врезается мне в ноги, мой напиток выплескивается из стакана, намочив верхнюю половину моих светло-серых брюк. Он отшатывается назад, ошеломленный, но не обращает внимания на беспорядок, который он устроил.

Лила ахает.

— О, нет, — восклицает она, бросаясь к нему. — Брукс, мне так жаль. Я держала Уинна в кабинете твоей бабушки во время ужина и хотела дать ему возможность размять ноги. Он был так готов к свободе и забыл сдержать себя.

Она ставит свой напиток на соседний столик.

Несколько человек бросают взгляд в нашу сторону, но быстро возвращаются к своим разговорам.

— Я могу помочь с этим, — говорит она, указывая на пятно. — Следуй за мной.

Тянет меня за руку, и я не сопротивляюсь, пока она ведет меня к стойке регистрации, где берет сумку, полную таких предметов, как мятные леденцы, булавки и мини-аптечка. Порывшись в ней, достает пачку салфеток и вынимает несколько штук.

У меня перехватывает дыхание, когда она опускается на колени, и мне приходится поднять глаза к потолку и сделать глубокий вдох.

Не говоря ни слова, стягивает ткань вокруг моей промежности, ее пальцы впиваются в материал, когда она энергично трет пятно. Сосредоточенно хмурит брови, оттирая пятно все сильнее, бормоча про себя, как трудно удалить кофе.

Я дышу через нос, пытаясь сдержать свою инстинктивную реакцию на неотразимую женщину, стоящую передо мной на коленях. К сожалению, мой член не понял, что Лила здесь не для того, чтобы доставить мне удовольствие, и становится твердым от ее прикосновений.