Крэйг с достоинством отказался:

– Я должен удалиться. – Он взял шляпу, перчатки и палку. – Хорошего дня вам обоим.

Дверь позади него закрылась с заметным стуком.

Хардиндж слабо улыбнулся, затем поставил чашку и блюдце на поднос:

– Полагаю, следовало ожидать чего-то в этом роде. – Он выглядел усталым.

Лоуренс задал вопрос.

– Что?– Сержант задумался над ответом. – Понимаете, сэр, вы и сами находитесь почти в такой же ситуации. Наши показания по сути одинаковы. Мы оба очутились в незавидном положении и вынуждены клясться в невозможном. Неудивительно, что нам не верят.

– Ну уж,– оптимистично возразил Олджи,– не так все плохо!

– Разве?– Сержант казался подавленным. – Я был на страже, и человек умер. В глазах Хэзлитта я виновен по меньшей мере в преступной небрежности.

Лоуренс понял, что дикие инсинуации Крэйга причинили сержанту боль больше, чем он думал. Он резко воскликнул:

– Инспектор – осел!

– Он – мой начальник,– устало напомнил ему Хардиндж. – Мне, вероятно, придется уйти из полиции.

– Нет, насколько я знаю,– проворчал Олджи, выведенный из своего обычного хорошего настроения. Он склонился над столом. – Послушайте, сержант. Я собираюсь решить эту проблему... И когда я это сделаю, вся честь достанется вам.

Хардиндж покачал головой:

– Вы не должны беспокоиться обо мне, сэр.

Это был нечестный и неубедительный ответ, но, поскольку сержант понял искренность намерений молодого человека, на душе у него потеплело.

Олджи взял чашку и стал быстро пить чай:

– Мы должны работать,– заметил он. И добавил: – У меня такое чувство, что все улики, которые нам нужны для объяснения тайны, уже в наших руках...

Они уселись и стали изучить отчеты еще раз. Чай сержанта в незамечаемой им чашке около локтя постепенно остывал и становился горьким.

Без четверти шесть сержант засунул бумаги назад в папку и откинулся назад на стуле.

– Бесполезно, сэр. Мы вообще не продвинулись.

Лоуренс вместо ответа пожал плечами.

Внезапно Хардиндж улыбнулся:

– Не думайте, что я неблагодарен. Но мы оба очень устали. Сомневаюсь, достаточно ли шевелятся наши мозги.

– Возможно, вы правы. – Лоуренс рад был уйти и встал со стула. – Хотя я не смогу отключиться от проблемы полностью.

– Заспите ее,– посоветовал сержант и добавил с улыбкой: – Шоу скоро придет. Я должен проверить, все ли в порядке.

Лоуренс распрощался с Хардинджем и вышел из отделения на улицу.

Некоторое время он пристально разглядывал почтовое отделение, задаваясь вопросом, принесет ли пользу разговор с бдительной мисс Уотсон.

Затем пожал плечами и пошел дальше.

Его голова все еще болела, а очевидная безнадежность этого дела мешала мыслить ясно... Он раздраженно нахмурился.

Он должен найти ответ.

Где-то в лабиринте вопросов, анализов и отчетов лежит ключ к разгадке преступления.

Он устало прикрыл глаза. Перед мысленным взором возникли лица и машинописный текст, они кружились, переплетались как в лабиринте, а потом померкли. В ушах диким попурри звучали голоса...

И он увидел его!

Тот вопрос, который сам же содержал ответ и указывал путь из лабиринта.

Он прошептал: «Как же это могло...»

Он покачнулся, и кровь запульсировала в шее.

Олджи резко привалился к стене, оглядываясь назад, но не видя входа в отделение.

Он достал из кармана серебряный портсигар и сунул в рот сигарету.

Лоуренс казался спокойным и праздным, но хотя дружелюбная неопределенность в его ленивых голубых глазах превратилась в абсолютную пустоту, перегородки в его мозгу падали одна за другой...

Хардиндж выпрямился, руки его дрожали.

Он сделал шаг назад из камеры, а затем затопал вдоль короткого коридора назад в комнату для допросов. Его громкая поступь, казалось, говорила об ужасе и панике.

– Мистер Лоуренс!

Сержант начал кричать еще до того, как достиг двери на улицу.

– Мистер Лоуренс!

Он повернул ручку и переступил порог. Стоя снаружи, он вновь закричал.

Услышав надрывный голос сержанта, Лоуренс поспешно выпрямился. Сигарета незаметно выпала из открывшегося рта.

– Мистер Лоуренс! Скорее сюда!

Олджи оттолкнулся от стены и побежал. Приблизившись к сержанту, он крепко схватил его за руку.

– Что? Что случилось?

– В камере, сэр,– через силу произнес Хардиндж. – Идемте скорей!

Лоуренс взглянул на напряженное лицо сержанта. Затем, не говоря ни слова, бросился мимо него в здание.

В проходе позади комнаты для допросов он внезапно остановился. Дверь в камеру Тернера стояла открытой. Лоуренс медленно подошел.

Старый Саймон лежал на полу около койки лицом вниз. Лоуренс опустился на колени около него.

Он осторожно поднял голову старика и заглянул в невидящие глаза. Его пробила дрожь. Тело было очень холодным.

Он встал, пристально взглянул на маленькое зарешеченное окно над койкой, а затем обернулся к открытой двери.

Из коридора появился Хардиндж.

–Я нашел его в этом положении,– глухо сказал он. Затем облизнул губы и недоверчиво прошептал: – Он мертв.

– Этого человека убили,– холодно констатировал Хэзлитт.

Тон его звучал обвиняюще.

Олджи Лоуренс не ответил. Он чувствовал себя больным.

В каждом звуке голоса инспектора слышался едва скрываемый гнев. Он прошел через дверь из комнаты для допросов и с неприязнью уставился на них.

Лоуренс и Хардиндж ждали в квартирке сержанта. В остальном отделении Хэзлитт и его люди расследовали смерть Тернера.

Хардиндж встал. Его начальник мрачно остановил его:

– Можете сесть, сержант. Вы в этом расследовании не участвуете.

Слова прозвучали зловеще.

Лоуренс через силу спросил:

– Как умер старый Саймон?

Инспектор нахмурился:

– А вы не знаете?

– Я бы предположил, что старика задушили.

– Да, это было удушение,– признал Хэзлитт,– Но не старое доброе традиционное удушение,– добавил он.

Он подошел к ним поближе:

– Можно задушить человека разными способами. Обхватить дыхательное горло руками, тканью, проводом, даже согнутой палкой. Но здесь... – от остановился. – Здесь другое. Я покажу.

Он встал позади стула Хардинджа. Сержант вытянулся на стуле, но лицо его не дрогнуло.

Инспектор продолжал:

– Не буду объяснять подробно. Но примерно способ таков. Вы приближаетесь к жертве сзади, затем помещаете большие пальцы в ямки на шее чуть ниже ушей, вот так,– он обхватил шею Хардинджа – и сильно жмете... я не претендую, что знаю все медицинские детали. Там что-то с нервными центрами и сонной артерией.

Он опустил руки:

– Давление приводит к бессознательному состоянию, затем смерть. Быстро и надежно.

Доуренс кивнул:

– Значит, вот как умер Тернер. Я подозревал что-то в этом роде. Вы правы насчет способа, инспектор. Это блокирует поступление крови к мозгу.

Хэзлитт иронически поклонился:

– Здесь никакой тайны. Моя работа состоит в том, чтобы найти, кто его убил.

– Нелегкая задача,– задумчиво сказал Лоуренс. Он начал понимать сложность этой, последней проблемы.

– Правильно,– мрачно согласился Хэзлитт.

Он шагнул от них, повернулся спиной и бросил через плечо:

– Мотив, средства и возможность. Вот три вещи, которые мы должны рассмотреть. Мы не знаем, почему Тернер был убит, но знаем, как он умер. – Он повернулся и встал перед ними. – Но кто убил его?

Лоуренс сглотнул и раздраженно сказал:

– Продолжайте, инспектор. Мы знаем, что у вас науме.

Хэзлитт усмехнулся:

–Давайте сначала установим время смерти. – Он посмотрел на Лоуренса. – Вы, сэр, пришли в отделение вскоре после четырех часов.

– Да. Жаль, не могу сказать точнее.

Инспектор продолжал:

– Вы поговорили с заключенным – я сейчас не хочу это комментировать – и вышли из его камеры приблизительно десять минут спустя. Тогда, он был жив и невредим.