Свет выхватил присевшего человека с непокрытой головой. У сержанта даже дыхание перехватило:

– О Господи! Да это же...

Бродяга вскинул руку, закрывая глаза на бледном лице от слепящего света.

– Вы мне нужны,– мрачно заявил Хардиндж. – Я...

Закончить фразу он не успел. Потрепанный человек, разрываясь между страхом и яростью, бросился вперед.

Это движение застало Хардинджа врасплох.

Плечо бродяги врезалось ему в грудь, выведя его из равновесия. Он покачнулся и упал.

Падая, он отчаянно сжал руки и поймал полу пальто бродяги, сбив того с ног.

Распластавшись на теле сержанта, бродяга с силой опустил кулак в отчаянной надежде на спасение.

Хардиндж крутанулся в сторону. Удар пришелся в висок.

Оглушенный, но не потерявший сознания, сержант ударил коленом в живот противника.

Нападавший задохнулся и отвалился.

Хардиндж приподнялся. Он полез в карман в поисках полицейского свистка.

Зажав его между губами, он посылал во мрак одну трель за другой.

Лоуренс еще не дошел до своей комнаты. Он остался внизу с Питером Кверрином. Мужчины чрезвычайно устали, но оба чувствовали, что не заснут.

Кверрин в который раз сказал:

– Все это совершенно невероятно.

Они стояли в холле и спокойно беседовали. Незадолго до этого Хардиндж ушел, и у входа в длинный коридор терпеливо сидел молодой констебль.

Лоуренс пробормотал:

– Знаю, Питер. Нет ничего, что мы можем сейчас сделать. Я... что это?

Он замолчал, поскольку снаружи раздался свист Хардинджа. Констебль Шоу вскочил на ноги и закричал:

– Сержант!

Крикнув что-то, Лоуренс подбежал к двери и распахнул ее. Чуть не падая на ступеньках, трое мужчин помчались вдоль дорожки.

Бегущий первым Лоуренс миновал поворот и резко остановился.

Хардиндж стоял на коленях около неподвижного человека, растянувшегося на земле.

Сержант, пошатываясь, встал и стал отряхивать грязь и гравий с колен.

– Я рад, что вы пришли,– сказал он.

Подбежал Кверрин:

– Что случилось?

Хардиндж показал рукой:

–Я нашел этого парня в кустах около дорожки. Проклятый дурень напал на меня, когда я его позвал. Я освободился настолько, что успел свистнуть, а затем он вновь напал. Боюсь, пришлось его вырубить.

Он осторожно потер костяшки пальцев.

–Я не виню вас,– сказал Лоуренс и мрачно добавил: – Интересно, знаю ли я этого джентльмена?

Хардиндж поглядел на полоску пластыря на лбу молодого человека и улыбнулся:

– Это мы скоро узнаем, сэр. Констебль!

– Да, сержант.

– Дайте мне ваш фонарь. Мой разбился, когда мы упали.

Он взял фонарик из рук Шоу и вернулся к лежащему.

Как только луч убрал тени с неподвижного лица, Питер Кверрин удивленно воскликнул:

– Боже мой! Это же...

– Минутку, сэр. – перебил его сержант. – А теперь, мистер Лоуренс, узнаете этого человека?

– Да,– с чувством сказал Олджи. Его пальцы машинально дотронулись до раны на лбу.

– Ага! Я так и думал после вашего описания. Хотя оно было весьма туманным. – Поскольку его подозрения подтвердились, сержант выглядел довольным. – Тот ли это человек, который напал на вас?

Лоуренс кивнул:

– Мы, конечно, уже встречались. Его визитной карточкой был камень.

– Да. – Сержант мрачно улыбнулся. – Теперь официальное представление.

Он выключил свет.

– Этот человек – Саймон Тернер.

Полковник Джонсон был мужчиной с румяным лицом с добродушным голосом, который однако, в настоящий момент был менее сердечным, чем обычно. Полковник произнес:

– Откровенно говоря, инспектор, я не понимаю вашего интереса к этому вопросу.

Стивен Касл попытался объяснить, на чем он стоит (или вернее, сидит).

– В некотором смысле, сэр,– ответил он,– я уже вовлечен в это дело. Я был личным другом жертвы, а также ответственен за присутствие в Кверрин-Хаусе вашего главного свидетеля.

Полковник что-то глубокомысленно проворчал. Мужчины сидели в его кабинете.

– М-да. Этот парень Лоуренс. – Он просмотрел бумаги на столе. – Хэзлитт, кажется, сильно сомневается в показаниях этого молодого человека.

Старший инспектор твердо ответил:

– Лоуренс абсолютно надежен.

– Возможно. – Полковник отнюдь не был убежден. – Так или иначе, дело не в этом. Он положил руку на рапорты. Как главный констебль этого графства, я обязан поддерживать своих парней. Пока они не попросят помощи или я не увижу, что они не компетентны работать с этим делом, я не вижу причин привлекать Ярд.

«А когда надумаете,– подумал старший инспектор,– преступника уже и след простынет».

Но он не мог облечь эти чувства в слова, а кроме того, ему импонировала преданность полковника своим сотрудникам. Поэтому, подавив чувства, Касл с уважением пояснил:

– Когда я просил об этой встрече, сэр, у меня не было намерения покушаться на вашу власть. Я просто хотел привлечь ваше внимание к возможной ценности мистера Лоуренса.

– Возможной ценности?– повторил полковник Джонсон. – Погодите-ка. Я слышал кое-что о репутации этого молодого человека. Не он ли, кто... – он упомянул детали.

Касл кивнул.

– Правильно, сэр. Мне пришло в голову, что он мог бы быть очень полезен для полиции графства. В обычных делах от него толку мало. Но он – эксперт при решении фантастических дел.

– М-да. – Полковник задумался. – Возможно, вы правы. Я поговорю с Хэзлиттом.

– Спасибо, сэр.

Полковник задумчиво сказал:

– Теперь, когда вы втянули Ярд и протащили его неофициального представителя, может быть, вы скажете мне, чего еще хотите?

Инспектор улыбнулся.

– Я надеюсь, сэр,– учтиво ответил он,– что вы позволите мне ознакомиться с рапортами о деле на настоящий момент. Тогда, прежде чем вернуться в Лондон, я смог бы кратко обсудить дело с мистером Лоуренсом. Разговор может снять некоторые нестыковки в свидетельствах.

–Хорошо. Хотя мне кажется,– улыбнулся полковник,– вы уже и так весьма хорошо ознакомились с делом.

–Да, сэр,– сознался старший инспектор. – Мистер Лоуренс позвонил еще ночью.

– В самом деле?– рассмеялся полковник. – Таким образом, между собой вы уже все решили.

Касл попытался оправдаться, но главный констебль жестом остановил его:

– Не имеет значения. Я желаю вашему молодому другу удачи.

И добавил сардонически:

– Она ему понадобится.

Олджи Лоуренс прогуливался вдоль мощеной дорожки под деревьями. Он упорно размышлял.

Олджи, как многие величайшие детективы, считал, что чем более причудлива проблема, тем легче ее решить. И все-таки он не мог даже приблизиться к разгадке тайны смерти Роджера Кверрина.

Он криво усмехнулся. Слабое утешение – знать, что инспектор Хэзлитт также озадачен и еще менее уверен в успехе.

Он громко процитировал:

«Легкость, с какой я прихожу – пришел, если хотите,– к решению этой загадки, прямо пропорциональна тем трудностям, какие возникают перед полицией».

Он получил большое удовольствие от звучания слов Дюпена^{3} и задался вопросом, имеет ли он право применить их к себе.

Затем он вспомнил отвращение Рассела Крэйга к молодым людям, которые любят цитировать, и вновь усмехнулся.

Его лицо помрачнело, когда он поглядел на французские окна комнаты, в которой умер Кверрин. За стеклами деловито работали люди.

Лоуренс знал, что Хэзлитт, несмотря на собственные тщательные поиски, все еще подозревает существование секретного хода. Таким образом, команда экспертов принялась за работу, исследуя каждый дюйм стен, пола, и потолка. До сих пор ничего не нашли.

Лоуренс еще немного подождал. Кто-то произнес его имя.

Он повернулся и увидел Одри Крэйг. Тронутый несчастным выражением симпатичного лица девушки, он ласково поздоровался с ней.

– Приветик.

Это было то же слово, которое он произнес при их первой встрече. Казалось, это было так давно...