— А тебе не кажется, отец, что подобное словесное унижение человека, вовсе не характеризует тебя как представителя интеллигенции? А?

— Боже, сын, как же ты слеп и смешон со своим гипертрофированным чувством влюблённости. Эта простушка опостылет тебе уже спустя неделю, если вы, вдруг — не приведи Бог — начнёте совместное проживание. Да что она сможет тебе дать? С ней даже в обществе приличном не появишься.

— То есть по-твоему, девушка нужна только для того, чтобы выполнять функцию дорогой витрины, которая таскается рядом со мной и помимо того, что трясёт дорогущими побрякушками, шелестит тряпками от кутюр — ещё и зияет перед публикой своим, засвеченным в кругах бомонда, фейсом. Так? — голос Андрея понизился до критической отметки с характерным надрывным хрипом и претенциозной интонацией. — Давай так, отец. Я сам буду решать с кем мне общаться и уж тем более предаваться сладострастию. Окей, дорогой?

— Какой же ты ещё, в сущности, мальчишка! Глупец! — гремел голос отца, привлекая недвусмысленные взгляды случайных свидетелей их — некогда конфиденциальной — беседы. На коленях ко мне приползёшь, выпрашивая прощение за свою дерзость! Щенок!

За лёгким цокотом брендовых лобутенов от Christian Louboutin, что по своему номиналу схожи с инвестицией в навороченную загородную виллу в самом престижном районе ближнего подмосковья, послышалось визглявое пищание и вынудило закашляться от навязчивого флёра Clive Christian.

Андрей тут же обернулся и упёрся взглядом в сияющую винировым блеском неестественную улыбку «прелестницы».

— Добрый вечер! Папа мне передал, что вы хотели меня видеть.

— Ах, да, да… всё верно, — Игорь Михайлович рисовано удивился, словно и не об этой девице шла речь в их диалоге с отпрыском. — Хотел представить тебе моего сына. Андрей Калугин.

— Очень приятно, — щёки девушки вспыхнули алым румянцем. — Я Вита. Вита Сакурова. Мой отец…

— Можешь не утруждаться. Я прекрасно знаю, кто именно твой отец, — перебил Андрей на полуслове, вгоняя девушку в ещё большее смущение. Затем, склонив голову на бок, он взглянул на отца:

— Смею откланяться.

— Рад знакомству э-э-э… Вита?

Имя прозвучало вопросительно, подчёркивая явное пренебрежение к «венценосной особе».

Холодные, сжатые в узкую линию, губы, на жалкое мгновение коснулись тыльной стороны узкой костлявой ладошки. Девушка замерла в предвкушении. Но то, что последовало далее, никак не сопоставлялось с её жалкими фантазиями. Андрей просто проследовал к выходу. Без каких-либо объяснений и пламенных речей в адрес организатора мероприятия. То есть своего отца. Просто удалился.

К супругу подошла Елена Романовна:

— Игорь, а что происходит? Куда ушёл Андрей? — надменно приосанившись и со всей своей пламенной суровостью сдвинув брови, Елена Романовна, а по совместительству мать Андрея, окатила супруга уничижающим взглядом.

— Дорогая, он… видимо дела какие-то появились. Не терпящие отлагательств.

— Какие у него могут быть дела важнее семейных? — пытаясь сохранять самообладание, женщина сверкала слегка сощуренными глазами испепеляя супруга. Расщепляя его на мелкие частички, превращая в пыль и стирая с лица Земли. Бесконтактно.

— Дорогая, я пытался с ним пообщаться, но всё бесполезно.

Несостоявшаяся невестка перекидывала растерянный взгляд с дискутирующих мужчины и женщины, поочерёдно ловя фразы то одного, то другого.

— Если позволите, — осмелилась, наконец-то, вставить своё — никого не интересующее мнение — жеманно зардевшаяся девица. — Я отойду… ненадолго.

Закручивающийся было в засасывающую воронку «смерч», тут же замер на полуслове и на прелестницу устремились две пары изумлённых глаз.

— Просто… просто вы уже о чём-то личном, а я, наверное, не смею быть удостоена подобным откровениям.

— Значит так, дорогая! — воскликнула решительно Елена Романовна. — Привыкай к тому, что в наших кругах всё происходит сумбурно и заранее не обозначено, — властная рука правосудия, в успокаивающем жесте огладила спину девицы и подтолкнула благоухающую блондинку к фуршетным столикам, не преминув окатить супруга прощальной волной презрения.

На залитой закатным солнцем террасе, бывшие школьники, уже достаточно разогретые, устроили танцевальный батл, в разгар которого и появился Андрей.

Спустя минуту, парень безошибочно выцепил взглядом вполне себе приметного родственничка Лили. Впрочем, это было не сложно. На крепких плечах парня сидел очень стильный атрибут гардероба крутых мужчин 90-х, малиновый пиджак.

Поймав ответный кивок, Андрей, словно атомный ледокол, принялся пробивать себе путь сквозь бушующую массу резвящейся молодёжи. Состыковка прошла успешно и парень пафосно тряхнув длинной чёлкой, грубо бросил:

— Лиля где?

Илья, словно спохватившись, тут же «проскакал» взглядом по лицам всех прекрасных нимф сего цветника.

— Да хер его знает! Здесь вроде была. А не поздновато ли спохватился, принцессу-то свою искать? Может уже с другим упорхнула. Птичка твоя. Лиля — девочка видная. А ты — тот ещё, еблан нерасторопный. Чё припёрся-то? Отужинали-с уже?

— Отужинали-с, — перекривил его Андрей и тут же рыкнул: — Телефон её где?

— Дома оставила. На фига ей на выпускной мобила?

— Понятно. Ну и где она может быть?

— Без понятия!

Походкой разъярённого зверя Андрей метнулся к своей машине, и, плюхнувшись на водительское сиденье, со всего маху приложился к — ни в чём не повинному — рулю:

— Где же ты, милая?

— Это я, Галь, открой, пожалуйста, — Лиля нетерпеливо выстукивала пальчиками барабанную дробь по дверному полотну.

После характерного шарканья домашними тапочками, послышался щелчок дверного замка. Мгновение и ветхая дверь — с отвратительным протяжным скрипом — распахнулась, являя миру заплаканное лицо несостоявшейся родственницы. Опасливо заглянув Лиле за спину, мол, не привела ли она кого на «хвосте», девушка безмолвно кивнула.

— Не переживай. Я одна, — уверила Лиля, разглядывая влажные подтёки под глазами Гали.

— Тогда проходи, — абсолютно не пытаясь сменять гнев на милость, обаятельная шатенка пропустила Лилю вперёд приглашающим жестом, а затем проследовала сама.

— Оу, я уж и забыла как у тебя клёво! — заявила Лиля плюхнувшись на уютный угловой диван, заваленный декоративными подушечками всевозможных цветов и оттенков в тон текстиля. Подхватывая одну из подушек, прижала её плотно к груди и склонив на неё голову с наслаждением вдохнула запах лаванды.

Подперев плечом бетонную стену и скрестив руки на объемной груди, Галина окинула улыбающимся взглядом незваную гостью и усмехаясь поинтересовалась:

— Чай будешь?

Рыжая бестия, вскинув задумчиво бровь, зыркнула смешливо на хозяйку и прикусив игриво губу — одобрительно кивнула.

— Сиди тут. Сейчас сделаю.

Покачивая аппетитными бёдрами и такой эффектной «троечкой»… с половиной, девушка проследовала на кухню, чтобы соблюсти каноны гостеприимства.

— Тебе сахара две⁈ Как всегда⁈ — донеслось со стороны кухни спустя минуту.

— Ага! И чтобы кипяток крутой!

— Да помню я! Могла и не напоминать! — послышалось категорично, чем вызвало широченную улыбку на лице рыжевласой оторвы.

Спустя ещё минут пять, Галина вернулась в комнату с подносом в руках. В милых фарфоровых чашечках дымился ароматнейший напиток, а в небольшой резной конфетнице красовались — симметрично уложенные — вафельки со сгущёнкой.

— С ума сойти! Ты что, наванговала мой визит к тебе? Всё как я люблю, Галь.

— Да нет. Просто хотела Илье приятное сделать. Знаю как вы балдеете от этих вафель.

— И тебе это удалось! — она запнулась. — Частично. А Илья лошара. Такой кайф упустить! Зато мне его норма достанется.

Лиля восторженно поёрзала на мягком диване и незамедлительно потянулась за соблазнительным лакомством.

— Галь, да прости ты его дурака, — хрустя подрумяневшейся выпечкой, пролепетала Лиля. — У Митрича он был. Мотоцикл ремонтировал. А про спектакль забыл совсем.