— Можешь не утруждаться с объяснениями. Я и так знаю, что у тебя в сердце и на душе… Лена. Все эти годы, что мы вместе, ты винишь наших родителей и меня с ними вместе, что твои отношения с… не смею называть это «святое» имя… были разрушены. Но я, если ты не заметила, тоже человек и мне хочется просто человеческого счастья. И любви, мне тоже хочется.

Из-за дверей послышались спешно приближающиеся шаги и, спустя мгновение, на пороге библиотеки появился Андрей.

— Папа? Мама?

— Привет, сынок, — лицо матери озарилось едва уловимой улыбкой, умело вуалирующей недавнюю растерянность и даже подавленность. Ловко смахнув ладонью застывшие в уголках глаз дрожащие, но так и не пролитые капли, взглянула на сына утомлённым взглядом. Но вот только переключив внимание на сына, она не заметила того самого задумчивого взгляда супруга, сосредоточенного на ней самой. Она даже представить не могла, каким всполохом сейчас взвилось огненное пламя его бушующей души. И никто не мог.

— А ты что? Хотел нас увидеть? — поинтересовалась женщина ласково.

— Да нет. Врать не умею. Пришёл за книгой. У нас же был тут где-то сборник стихов Евтушенко? — ответил Андрей деловито.

— Есть конечно. Вон там, на верхней полке. А что за странное предпочтение? Почему именно Евтушенко? — свёл отец сурово брови.

— Почему сразу странное? Просто захотел почитать стихи Евгения Евтушенко. Друг очень хвалил.

— Мог не уточнять, что именно друг. Ведь подруга твоя априори такого посоветовать не сможет, — на лице отца блуждала ироничная ухмылка, которая совершенно не понравилась Андрею.

— С какой целью ты сейчас хочешь унизить мою девушку?

— Унизить? Даже в мыслях не было. Она и так находится именно там, где и должна. В самых низших слоях нашего общества. А вот зачем туда пытаешься опуститься ты, мне лично не понятно.

— Отец, а тебе не кажется, что вот этими словами, именно ты себя опускаешь на низшие слои.

От подобных слов сына, глаза мужчины моментально налились кровью, будто у разъярённого быка на корриде, а кулаки сжались с такой силой, что казалось ещё немного и белые костяшки вспорят натянутую до предела кожу.

— То есть вот так ты думаешь о собственном… отце?

— Ты сам о себе так думаешь. Зачем унижать девушку, пусть и более низкого социального статуса в сравнении с тобой. В любой ситуации надо оставаться мужчиной.

— Сынок, ты… неправ сейчас, — вступилась, не сдержавшись, мать. Папа только добра тебе желает.

— Добра? Так во-о-от как это называется! Добро-о-о-о! — засмеялся Андрей откровенно.

— Прекрати паясничать! — прогремел голос отца заставляя мать вздрогнуть и застыть в грозовом молчании.

— У тебя новые методы воздействия, отец? — не смотря на угрозы родителя, продолжал ёрничать венценосный отпрыск. Не словом, так ором. Думаешь я на столько безволен и не способен принимать самостоятельные решения, что побегу к этой дочурке твоего друга по первой же твоей команде? — не сдавался Андрей. — Ошибаешься. Вот сейчас я официально заявляю, что не собираюсь жениться на этой примадонне, даже если ты издашь официальный указ по этому поводу и торжественно огласишь его при всём честном народе.

— Сынок, ну что ты такое несёшь? Какой указ? Какой народ?

— Мам, у нас не рабовладельческий строй и я не ваша прислуга, а всего лишь ваш сын. Зачем заставлять делать то, что нарушает границы моего Я.

— Ну, сынок, ещё никто не нарушил, к тому же… ты присмотрелся бы получше. Вита неплохая девушка, — продолжала настаивать на своём мать.

— А я, если вы не заметили, ни разу не сказал, что она плохая.

— Так в чём тогда проблема⁈ — вспыхнул отец.

— А проблема в том, что она не для меня. Она будет вполне себе счастлива, но с другим.

— Опять он за своё! — хмыкнул отец, отчаянно хлопая ладонью по бедру и отводя подбородок в сторону, в характерном кивке. — Красивая девочка, умная, образованная…

— Пап, ты забыл назвать её главное положительное качество: дочь богатых родителей! Опа!

— А почему бы и нет? Это очень даже немаловажное качество.

— Для какого-нибудь нищеброда может так оно и есть, но не для меня, папа. Кому как ни тебе знать, что у меня достаточно своих статей доходов.

— Знаю, конечно, но денег мало не бывает, дорогой.

— Продаваться за деньги я не намерен. Я же не проститутка, — прошипел сын.

— Андрей, ну что ты несёшь? — возмутилась мать.

— Мам, пап, пойду-ка я лучше. Мне этот разговор не интересен.

— Конечно, сынок, — кивнула Елена.

— Покорнейше благодарю, господа, — не угомонялся Андрей, уже развернувшись на 180 градусов и направляясь к выходу, уже не желая никаких томиков со стихами. Ему сказок родителей вполне себе хватило.

И вот надо же было его родительнице ляпнуть всего лишь одну короткую фразу:

— Сынок, скажи, а это правда, что на день рождения… Лиле… ты подарил мотоцикл.

В этот момент надо было видеть лицо отца. Сложилось впечатление, что его прошило разрядом тока. Знаете, так феерично. Со светящимися искорками. Ага. Пожалуй на этом можно было и закончить драматическую сцену, но нет же. Елене показалось этого мало. Решила добить так сказать:

— На сколько мне известно, подобные мотоциклы стоят в районе двух миллионов рублей.

— Сколько??? — глаза Игоря Михайловича медленно поползли на лоб, а рука супруги к успокоительному, стоящему на полочке возле книг. — Да-а-а-а, сынок, умеешь ты удивить. Умеешь.

— Игорь, ты забыл добавить своё традиционное: «Весь в мать!»

— И это тоже. Благодарю, — кивнул супруг.

— Да на здоровье! — сорвалось с губ Елены.

— Да какое уж с вами… здоровье.

Оставив байк на парковке, Лиля подпихнула пакет под куртку, поближе к сердцу и, боязливо оглядываясь по сторонам, направилась к стоящему — в метрах двадцати от неё — кирпичному зданию.

Брякнул колокольчик над дверью, оповещая всех присутствующих о том, что в помещении новый посетитель.

Пробежавшись мимолётным взглядом по, сидящим за милыми круглыми столиками, книголюбам, она подошла к девушке с бейджиком на форменном костюмчике заведения.

Довольно приятная брюнетка с огромными выразительными глазами, тут же подалась навстречу, с ходу улавливая порыв Лилии.

— Добрый день. Чем могу Вам помочь? В нашей картотеке неисчислимое количество литера… — с ходу принялась отрабатывать свою зарплату служительница читальни, но Лиля её тут же перебила:

— Нет, нет, нет… простите, но я… мне бы Олега Борисовича увидеть, — улыбка тут же сползла с лица красотки, зарождая в сердце Лили смутные подозрения. — Так что? Я могу его увидеть или… или нет?

Весь вид брюнетки «кричал» караул, а испепеляющий взгляд вот-вот грозился прожечь дыру в… сопернице?

— Дело в том, что у меня к нему некое послание от моего босса, — поспешила с объяснениями, пока озлобившаяся гарпия и правда гадостей не наделала. Ага.

Девушка зависла, но лишь на мгновение. Тем более, что из-за её спины послышался грозный голос ещё одной сотрудницы:

— Что здесь происходит, Нонна⁈

— Ничего особенного, Вера Ивановна, — гарпия упорно делала невозмутимый вид, словно невинная овечка, отбившаяся от стада, но у неё это получалось очень уж неестественно:

— Вот, девушка интересуется Олегом Борисовичем.

Ну, тут уже Лиля не сдержалась:

— Слушайте, вы об этом говорите таким тоном, словно я явилась сюда не по работе, а за его — несомненно ценным, но не для меня — сердцем!

— А можно подумать, что я ошибаюсь! — буркнула та самая кареглазая Нонна.

— Уж поверьте, ошибаетесь и ещё как! — фыркнула Лиля задиристо.

— Ха-ха-ха… сколько уже сюда таких приходило. И все по «работе». Знаем мы эту работу, — не отступалась Нонна.

Та, что в очках, с бейджиком «Вера Ивановна», до этого молча переводящая взгляд с одной на другую оппонентку, наконец, не выдержала: