– А что если это родители вернулись?

Я смял сигарету в пепельнице и поднялся. Анька выключила воду и сгребла шторку в сторону, выглядывая наружу.

Прислушались.

– Ты дверь закрыла?

– На щеколду.

– Молодец, что на щеколду, – пробормотал я. – Если это родители, то не откроют. Успеем одеться.

– Наверное, соседи, – едва слышно сказала она.

– Может, и они. Дали мы с тобой жару конечно…

Я осторожно открыл дверь ванной.

Дззззз.

Дззззз.

Дззззз.

И следом настойчивый стук.

Мы тихо прошли в прихожку. Я совсем голый, Анька в одном лишь полотенце.

– Милиция! Открывайте! Он здесь! Мы знаем! – глухо донеслось из-за двери.

Дззззз. Дззззз. Дззззз.

Я понял, что они по мою душу. Анька – нет. Она собралась открыть, но я остановил.

– Нельзя. Голая. Куда?

Остановил не по этому. Нельзя открывать. Нельзя впускать милицию. Это будет мой конец.

Помчалась в кухню одеваться. Я – следом. Думал по ходу дела как выкручиваться.

Вариантов нет. Только прыгать в окно. Но высоко. Четвертый этаж. Разобьюсь или ноги поломаю, далеко не уйду – догонят, скрутят.

Милиция… Откуда менты узнали, что я здесь?

Я в прихожке первый. Анька – следом, босая, в своем белом платьице, без трусов. Смотрели глупо друг на друга.

– Не открывай, – сказал я.

– Почему? Просто они ошиблись адресом.

Дззззз. Дззззз.

Она шагнула к двери, я тоже сделал шаг – отрезал ей путь. Анька посмотрела мне в глаза непонимающе.

– Сереж, ну почему?

Я облизал пересохшие губы. Сказать ей правду, что я из будущего? Или солгать? Что солгать? Что меня приняли за фальшивомонетчика, хотя никаких липовых купюр не было? Что купюру из будущего милиция приняла за фальшивку?

– Сергей открывай! – за дверью послышался голос Аниного отца.

– Папа?

– С тобой все в порядке?

– Да!

– Сергей, открывай. Не дури! – сказал отец.

– Послушай, Ань… – едва слышно начал я. – Они думают, что я преступник. Но это не так. Я ничего плохо не сделал.

– Тогда тебе нечего бояться. Все образумится. Папа поможет. Он же следователь. Мы во всем разберемся.

Я замотал головой и усмехнулся от того, какая Анька наивная. Чистая душа. Она даже не может помыслить, что никто теперь не будет разбираться хороший я парень или плохой. Они уже все решили, я – преступник. Дело заведено, маховик запущен, теперь просто это дело нужно закрыть, чтобы всем хорошо жилось.

Наверное, даже ордер на мой арест есть. Или как тут у них это заведено? Меня могут даже пристрелить, если я сделаю хоть одно неверное движение.

И папа не поможет.

Она еще не знает, какой жестокий этот мир.

Она еще думает, что отец и мать не занимаются сексом.

Она думает, что ее родители самые честные и добрые на свете люди. И никогда никого не обманывали. Что им не приходилось этого делать.

– Не могу я им открыть, Ань. Все гораздо сложнее.

Я увидел, как ее лицо меняется. Как на него падает тень. Чего? Ужаса? Страха? Омерзения? Черт возьми, всего этого!

Ну, вот и все. Заглушка выдернута. Я ощутил, как эти волшебные пара часов, начинают сливаться в тартарары, словно вода по спирали вытекающая из ванны. А вместе с ней, доверие со всеми Аниными чувствами ко мне.

– Что ты сделал? Почему они здесь?

– Они решили, что я фальшивомонетчик. Но все не так. То, что я сейчас скажу, покажется бредом, но ты попытайся поверить… – перед тем как продолжить я туго сглотнул и облизал сухие губы. Собрался с мыслями. – Я… из будущего. Знаю, звучит как бред, но это так. В смысле, это не бред, а правда. Я из две тысячи двадцать четвертого.

Аня смотрела на меня стеклянными глазами.

– Фальшивомонетчик? – тихо сложили ее губы.

– Ань, ты меня не слышишь…

Она посмотрела на дверь.

– Пап…папа... ПАПА! – закричала она.

Закричала, как будто оказалась в одной клетке с хищным зверем и звала на помощь. Как будто я маньяк.

Дззззз. Дззззз. Дззззз.

– Открывай, сучок! – прорычал отец, молотя кулаком в дверь. – Не тронь ее! Не тронь, сука!

Анька кинулась к двери, но влетела в меня, не дал ей прошмыгнуть. Она перла как танк, но я – ее сильнее. Зажал ее талию руками в замок и вытолкнул в комнату. Захлопнул за собой дверь.

Дззззз.

– Сереж, выпусти меня!

Анька уставилась на меня влажными глазами.

– Не могу.

– Ну и дурак!

Она выдернула свою руку из моей ладони и уселась на кровать спиной к настенному ковру, подтянула к себе колени, обняла их. Насупилась. Смотрела на меня исподлобья. Не зло, а просто недовольно.

– Ты меня не слышишь, Ань. Я из будущего!

В ответ молчание. Не верит. Я бы и сам не поверил на ее месте. Тяжело вздохнув, подошел к окну. Внизу дежурили двое в штатском. Прыгать не получится. Там меня уже ждут.

Сел рядом с Аней. Вытащил из кармана телефон, нашел в галерее фотографию страницы домовой книги с записью о дате смерти.

– Посмотри, пожалуйста, – протянул телефон.

– Что это? – она стала вертеть в руках мобильник. – На что смотреть?

– Да вот на экране, – повернул телефон нужной стороной. – Там фотография. Взгляни.

Анька держала мобильник неуклюже, двумя руками. Присмотрелась к фотографии.

– Это шутка какая-то, да?

– Нет. Сегодня бы ты погибла в аварии по дороге в Лабинск.

– Глупость какая. Я же дома. Как я погибну?

– Вот в этом вся и странность… Никак не пойму почему эта запись не исчезла. Ведь ты никуда не поехала.

В прихожке зазвонил телефон. Анька пошла отвечать. Я следом, смотреть за ней, чтобы не открыла дверь.

– Алло, – выслушав что-то короткое, протянула мне трубку, лицо задумчивое.

Я с опаской поднес ее к уху.

– Слушаю.

– Это капитан Литвиненков. Комитет госбезопасности. Сергей, бросьте этот цирк. Открывайте.

Ого! Серьезно за меня взялись местные правоохранители. Контору подключили!

Я молчал. Нечего было говорить, тем более гэбэшнику. Тот послушал тишину в трубке и опять ожил:

– Предлагаю такой расклад: сейчас я поднимусь к тебе, ты откроешь мне дверь, девушку – отпустишь. Мы с тобой наедине обо всем договоримся. Устроит?

– О чем мне с вами договариваться? Я не подделывал деньги.

– Черт с ним с деньгами, Сергей! Мы о других вещах поговорим…

– О каких?

– Например, об устройстве, которое ты якобы подарил Анне. Расскажешь откуда оно у тебя. Кто тебе его выдал, какое поручил задание. Решим, что со всем этим делать. Есть разные варианты… Лучше бы ты открыл, Сереж.

Наушник! Я повернулся к Аньке, но она уже была в комнате. Через дверной проем я увидел, что она сидела на краю кровати и смотрела что-то в моем телефоне. Неужели она отнесла его в КГБ? Сдала как подозрительное устройство?

– Ты же не станешь отрицать, что пытался ее завербовать? – не унимался Литвиненков.

– Кого?

– Анну. Ты у нас давно на контроле. Не ясно только одно: чью разведку представляешь? Штаты? Европа?

– Завербовать? Какую разведку представляю? Ха-ха, что за бред!

– Хорошо играешь удивление! Без фальши, знаешь ли. Стало быть, ты профи. Тем интереснее тебя брать. Но вернемся к делу. В посольствах ты не появлялся. Следовательно, работаешь без их прикрытия. Стало быть, ты нелегал.

– Вам надо шпионские книжки писать.

Нет, Анька бы никуда не пошла. Это все ее отец. Мог он случайно увидеть у нее наушник? Мог. А потом пошло и поехало…

– А у нас тут, знаешь, поинтересней, чем в детективах, – сказал Литвиненков. –Послушай версию: ты втерся в доверие к Анне, влюбил в себя, а потом на чувствах к себе завербовал. Еще золото ей дарил. Серьги золотые, вспомнил? Оказывал финансовую поддержку, так сказать. Она сама и не поняла, что ты втянул ее в свою агентуру. Хотя, возможно и поняла. Действовала умышленно, за вознаграждение: за золотые украшение или деньги. В этом нам предстоит еще разобраться.