– Что вы несете?!

– Ты и сам знаешь, что не нужно вербовать ученого НИИ, – продолжил Литвиненков. – Достаточно, оказаться любовником его жены или сестры. Все секреты разбалтываются в постели. Вот ты и вытягивал их по чуть-чуть. А затем ты бы пошел с ней в гости к ее брату, вступил бы с ним в контакт и начал готовится к его вербовке. Да что я тебе рассказываю, ты и так все прекрасно знаешь!

– У вас паранойя! У нее нет брата. И я ее не вербовал!

Вот Литвиненков уже и переобулся: оказывает я ее завербовал, а не пытался лишь это сделать… Они все для себя решили. Дело нужно закрыть. Любой ценой.

– Брат двоюродный. Сотрудник НИИ, работает на оборонку, между прочим. Думаю, ты в курсе.

– Мне вам нечего сказать.

– Наши спецы разобрали устройство. Оно одновременно радиопередатчик и прослушка… Кому и какую информацию ты по нему передавал? Или передавала Анна? Она твоя радистка? Кому, куда?

– Ничего я не передавал. И она тоже.

– Допустим, я ошибаюсь, и ты простой гражданин. Тогда откуда у тебя устройство? Собрал сам? Кулибиных у нас много, но вряд ли ты сам... Таких технологий, михросхема, которая там внутри, такой у нас еще нигде нет. Если ты простой гражданин, то откуда у тебя это устройство? Только не говори, что нашел. Лишь разведка могла тебе его дать. Ты расшифрован, Сергей! Или как там тебя? Джон, Уильям, Ганс? Или ты сам завербован?

Я оборвал этот бред, положив трубку. Вернулся в комнату к Ане.

– Что это за место? – спросила она, протянув мне телефон.

На фото ночная Москва-Сити до краев залитая мириадами огней. Высокие небоскребы, небоскребы, небоскребы… В прошлом году ездили туда с Юлькой.

– Москва, – ответил я.

– Красивая. А та девушка на другом фотоснимке – твоя жена?

– Уже нет. Бывшая жена.

– Почему?

– Изменила мне.

– Ну и дура.

Я сунул телефон в карман.

– Помнишь я тебе подарил наушник? Где он?

Она потупила взгляд.

– Его отец нашел и забрал. Я ему говорила, что это подарок, а он уперся. Свое начал. Откуда? Кто дал? Зачем? Но я тебя не сдала. Сказала, что тот парень, который мне его подарил, учился со мной, но на два курса старше, а потом уехал в Москву.

Ай да Анька! Не сдала! Молодчина! Но и этим самым поступком, себя и подставила. И загнула еще как: дал наушник и уехал в Москву. Это для КГБ очень интересная история.

– Тебя допрашивали? Люди из госбезопасности? – спросил я.

– Нет. Только папа спрашивал всякое… А должны были? Что сказал тот человек?

Только папа спрашивал…

Мне становится более-менее понятно.

Это все ее отец. Если бы не он, со своей подозрительностью, со своим долгом каждого порядочного гражданина стучать куда надо обо всех подозрительных лицах и вещах, то все было бы пучком. Благодаря ему наушник попал в руки КГБ. И там, заинтересовались. Взяли Аньку в оборот, установили за ней слежку, квартиру – на прослушку. А тут я нарисовался, то туда с Аней сходил, то сюда, то в гости зашел. Попал в поле их зрения. Кто такой – непонятно. Вот и заинтересовались мной. Пробили мою личность – нет такой в базе, или что тут у них взамен нее? Нет личности в базе – очень подозрительно. Ну и пошло и поехало…

Но почему меня не взяли тридцать первого декабря, когда я был тут в последний раз? И отец Анин ко мне относился, как к парню своей дочери, а не как к вражескому разведчику. Никакой враждебности в нем не было. Почему так?

А все просто. Просто ее отец узнал весь расклад на днях или вообще только сегодня, ну, что тот парень, который подарил наушник, это был я. И что я разведчик и Анька мой агент, всю эту историю бредовую узнал.

КГБ решил брать меня сейчас. Видимо, следак уже собрал доказательную базу. Может даже, опера зафиксировали, как я Аньке дарил серьги. Для них это тоже кое-что значит: факт госизмены со стороны Аньки. Что я подкупил ее золотой побрякушкой взамен на выдачу секретов ее братца.

Вот как все выкрутили-то, а?

Родители Ани поехали в Лабинск, ничего не подозревая, их остановили на ближайшем посту ГАИ по приказу КГБ. Завернули назад, сказав, мол, явиться домой. Они вернулись, а здесь настоящее шоу: милиция, оперативники, КГБ под дверью их квартиры. Тут-то родители все и узнали. Верно подметил Литвиненков, у них поинтереснее, чем в детективах.

– Сереж, ты меня слышишь? Кто тот человек? С кем ты говорил?

– Из КГБ он. Считает, что я вражеский разведчик.

– Бред!

– Я ему тоже так сказал. Но все еще хуже. Он думает, что ты была вместе со мной. Помогала получать секреты от твоего двоюродного брата. Он уже у тебя в НИИ работает?

– Так я с ним не общаюсь. Видела его в последний раз, когда мне было лет пять.

Я тяжело вздохнул:

– Они это даже слушать не будут, Ань.

– Нет, это полная чушь! Какая из меня разведчица?

Анька нервно засмеялась, осознав, насколько бредовые были обвинения. Но вдруг ее лицо стало серьезным, и она бросила на меня настороженный взгляд.

– А ты точно не вражеский разведчик?

– И ты туда же?

– Да нет, я просто так…

– Я из будущего. Тебя это волнует меньше, чем вражеский разведчик?

– Ну вот прицепился! Я ведь просто спросила!

Походил кругами по комнате, думая, как выкручиваться. Вряд ли у КГБ на меня что-то есть. Чтобы меня закрыть нужно подтвердить получение мной секретных документов. Я их не получал. Так что КГБ предъявить мне нечего. Но вот насчет наушника у них много вопросов. И они просто так от меня не отстанут, не отпустят. На худой конец найдут за что задержать и за что посадить. Да за фальшивые деньги и посадят! Предложат обмен: я им инфу про наушник, они мне амнистию или пообещают уменьшить мне срок. Только это очень сомнительная сделка. Нет уверенности, что КГБ выполнит свою часть уговора.

Надо было решить уравнение. Дано: я заблокирован в квартире, в окно не уйти, в подъезде милиция и КГБ – закрыли единственный выход. Вопрос: как выбраться из этой задницы? И вот еще: наговорил я тут лишнего. Что я из будущего. Квартира-то на прослушке… Хотя, кто поверит что я путешественник во времени? Разве что только Анька.

– Ань, ты понимаешь, что тебе теперь только со мной?

Она подняла на меня взгляд. Мгновение мы молчали, а потом она отвела глаза и проговорила:

– А как же учеба? Гимнастика, фортепиано? Мама? Папа? Я не могу… уйти.

– Здесь тебя ждет тюрьма за госизмену.

– Вдруг все образумится?

– Не образумится. На тебя дело завели. Они от тебя просто так не отстанут.

– Но я же ни в чем не виновата! За что меня в тюрьму?

– Из-за твоей связи со мной. Если меня возьмут… если мы откроем… Они заставят меня взять на себя все это. Они умеют, Ань. Я сломаюсь. Подпишу признание в том, что работал на разведку США. Ну, или на разведку Германии, Англии... Черт, да какая разница на кого?! А после меня, займутся тобой.

– А если тебя не возьмут? Если мы не откроем?

– Если я смогу сбежать, если ты…

Меня вдруг осенило, и я запнулся.

Мне нужен паспорт СССР! Тот самый паспорт, за который я торгуюсь на аукционе. Добуду этот чертов паспорт, впишу в него Аню. У нее будет новое имя и фамилия. И она вернется домой. Деньги у меня есть, целый чемодан денег СССР. Сто тысяч. Аньке на всю жизнь хватит. И тогда… тогда она сможет начать все с нуля.

А что… Это выход. Выход из всего этого балагана в который я ее втянул.

Осталось лишь прорваться к Порталу. Делов-то. Ага, смешно.

– Если я что? – спросила Аня, не отводя от меня глаз.

– Если тебя арестуют… они тебя сломают. Заставят признаться в госизмене.

– Мрак какой-то сплошной, – тяжело вздохнула она.

– Но есть выход, Ань. Пошли в ванную, расскажу.

Под звук душа, чтобы прослушка нас не услышала, я рассказ ей на ушко мой план с паспортом СССР. В ее глазах испуг, страх, сомнение и черт знаешь еще что.

– Выбора нет, – кивнул я ей.

– Ну не знаю… – неуверенно протянула она.

– Я знаю.

– А как там в будущем? Кто генеральный секретарь? Освоили Марс? А машины летают?