Мистер Николаидис снова заговорил с сильным американским акцентом. Он сообщил, где находится его офис, обрисовал планы завтрашней экспедиции на Делос, попросил пассажиров с любыми жалобами обращаться лично к нему и умолял их называть его Никки.

Это был широкоплечий мужчина среднего роста, со смуглым, гладко выбритым лицом, черными напомаженными волосами, блестевшими, как гудронированное шоссе после дождя, и магнетизмом, ощущавшимся во веем облике.

— А теперь,— закончил он,— есть ли у кого-нибудь вопросы?

— Да. Когда именно корабль должен отплыть? — Вопрос задала Ианта Эмброуз. Голос у нее был невнятный и в то же время капризный. Хотя в вопросе не было ничего обидного, она умудрилась задать его так, что он прозвучал в высшей степени неприятно. Исходившее от нес напряжение передалось всем обедающим. Они заерзали на стульях, избегая взглядов друг друга. Только Никки казался невозмутимым.

— Через пару часов,— ответил он.— Мы задержались, потому что танкер с топливом прибыл поздно. Но не беспокойтесь — мы сумеем войти в график.

Никки стал ходить от столика к столику, приветствуя каждого пассажира. У столика, где сидели Мелисса и Ианта, он задержался несколько дольше, успокаивая Ианту, но не сводя при этом глаз с ее сестры. Найджелу казалось, что, когда их взгляды встречались, в воздухе вспыхивали искры. Профиль Мелиссы Блейдои, подчеркнутый индийским платком, который она носила, отличался восхитительным совершенством. Живая картина была нарушена внезапным, кажущимся невольным движением руки Иан- ты, опрокинувшей бокал с вином. Никки щелкнул пальцами, стюард поспешил к столику, а желтое лицо Ианты помрачнело.

Подойдя к их столику, Никки почтительно приветствовал епископа Солуэйского и его супругу, затем склонился над рукой Клер — при этом в его глазах вспыхнул искренний восторг. Его лицо озарила обезоруживающая, почти языческая joie de vivre^{11}, а в вежливых манерах не чувствовалось никакого подобострастия.

— Какие у пего красивые глаза,— заметила Клер, когда Никки отошел.— Как чернослив при электрическом свете.

Епископ звучно хохотнул.

— Чистой воды бык,— сказала миссис Хейл.— Едва не рыл копытами землю.

— Ну, по крайней мере, меня он не лягнул,— промолвила Клер.

— Удивительно, насколько греки сохраняют старую традицию независимости,— заметил епископ.— Бедные, но гордые. Посмотрите на стюардов. Они совсем не похожи на обычных официантов. У них лица и осанка свободных людей.

— Может, это как-то связано с суровой жизнью, которую им приходится вести? — предположил Найджел.— Она способствует простоте и неиспорченности. Возьмем, к примеру, Никки — он прост, как гомеровский герой.

— Зато мне не по душе их гомеровский кофе,— отозвалась миссис Хейл, с отвращением потягивая упомянутый напиток.— Из чего только его делают?

— Вечное недовольство,— вздохнул ее муж.

Они сидели на задней палубе при свете ламп и звезд. Из кафе на набережной доносилась танцевальная музыка, заглушая разговоры вокруг. Пассажиры бродили взад-вперед или стояли, склонившись на перила и ожидая отплытия.

Клер вздохнула и положила ладонь на руку Найджела.

— Я рада, что мы здесь, дорогой.

— Я тоже.

— И мне нравятся епископ с женой. Они являют собой отличную рекламу брака.

— Нам повезло, что у нас с ними общий стол. А ты уже познакомилась с соседкой по каюте?

— Да. Абсолютно безобидная. Преподает греческий в каком-то университете. Она взяла с собой целую библиотеку книг и журналов. Забавно — приехать в Грецию, чтобы читать.

— Тогда позаимствуй у нее последний номер «Журнала античной науки», если он имеется в ее библиотеке. Только не забудь.

— Хорошо. А зачем?

— Пришло в голову полистать его утром за завтраком, Хеллоу, а это кто?

Девочка лет десяти шла по палубе и остановилась напротив них. Ее плотная бесформенная фигурка показалась Найджелу миниатюрной копией Ианты Эмброуз. На ней были вышитая блузка и юбка из саржи, поверх которой висело нечто вроде споррана^{12}. Держа в руке записную книжку, девочка разглядывала Найджела и Клер сквозь толстые стекла очков.

— Ну и кто же ты такая? — осведомился Найджел.

Девочка подошла к Найджелу и ответила четким педантичным голосом:

— Я Примроуз Челмерс, а вы кто?

— Я Найджел Стрейнджуэйз, а это Клер Мэссинджер.

Девочка занесла в книжку полученную информацию.

— Вы женаты? — спросила она.

— Нет.

— Живете вместе?

Найджел протянул руку, притворяясь, будто собирается ущипнуть девочку за нос большим и указательным пальцем.

— Это символ кастрации,— холодно заметил ребенок.

Найджел отдернул руку, словно его ужалили. Клер усмехнулась.

— Откуда ты знаешь?..

— Мои отец и мать — психоаналитики-любители,— ответила Примроуз Челмерс.

— Великолепно!— воскликнула Клер.— Они путешествуют с тобой?

— Да. Меня уже с семи лет подвергают психоанализу.

— Не удиви...— Клер закусила губу.— Долгий срок. Должно быть, теперь ты нормальная на сто процентов. А теперь ты в Греции — у истоков Эдипова комплекса^{13}.

Примроуз сердито, нахмурилась и сделала заметку в книжечке.

— Эге! Среди нас есть младенец, который что-то записывает,— послышался голос мистера Бентинк-Джоунса.

— Что ты пишешь в своей книжке? — спросил Найджел.

— Я собираю сведения о пассажирах для эссе о групповой психологии,— ответил чудо-ребенок.

— Господи! А каникулы у тебя когда-нибудь бывают?

Примроуз сочла этот вопрос недостойным ответа. Повернувшись к Айвору Бентинк-Джоунсу, она приготовилась добывать у него информацию.

— Если вы намерены допрашивать меня, юная леди,— сказал тот, подмигнув Найджелу,— то, пожалуй, лучше сделать это наедине.

— Это не допрос,— сурово поправила Примроуз. Положив в сумку книжечку и авторучку, она двинулась следом за Бентинк-Джоунсом.

— Бедный искалеченный ребенок,—вздохнул Найджел.

— Двое детей,— уточнила Клер, глядя в спину удаляющимся Айвору и Примроуз.— Пара назойливых детей. Они отлично поладят.

— Это как раз меня и беспокоит. Я не надолго, дорогая.— Найджел поднялся со стула и медленно двинулся за Примроуз Челмерс и Айвором Бентинк-Джоунсом. Страстное любопытство Найджела в отношении человеческих существ сопровождалось глубоким недоверием к тем людям, которые проявляли такое же любопытство, не связанное с их профессиональной деятельностью. Опыт научил его, что подобное любопытство редко бывает бескорыстным. Например, Бентинк-Джоунс в самом деле мог быть просто жалким одиноким человеком, каким он казался, чье сердце было достаточно большим даже для настырной Примроуз, или же любителем детей, однако все могло оказаться совсем наоборот.

Найджел следовал за парой на почтительном расстоянии вдоль перил палубы. Айвор и девочка поднялись на капитанский мостик, по когда Найджел добрался туда, они уже исчезли. Слева от него находились рубки и каюты офицеров «Менелая». Пройдя между ними и шлюпкой на открытое пространство, Найджел двинулся в сторону правого борта. Здесь находилась еще одна шлюпка. Пассажиры сидели или прогуливались, но Бентинк-Джоунса и Примроуз среди них не было. Возможно, они зашли в радиорубку, расположенную недалеко от капитанской каюты. Найджел заглянул туда. Комната была пуста. Выходит, они поднялись на мостик только для того, чтобы спуститься на правый борт. Но тогда зачем Бентинк-Джоунсу вообще понадобилось вести девочку на мостик?

Найджел подошел к верхушке трапа, ведущего па правый борт, когда услышал тихий голос Бентинк-Джоунса, доносившийся с дальнего конца, от шлюпки. Очевидно, он и Примроуз уединились в пространстве между шлюпкой и перилами для дружеской беседы. Айвор говорил шепотом, поэтому Найджел многое упустил. Однако то, что он расслышал, было в высшей степени интригующим.