Найджел изобразил возмущение и облегчение.

— Бросьте! Он достаточно стар, чтобы быть ее...

— Не спорьте,— весело настаивал Айвор.— Девчонка как раз созрела, чтобы свалиться с дерева,— помяните мои слова. Но такие вещи опасны для людей, занимающих видное положение в обществе. Или,— добавил он,— для женщин.

— Но мисс Трубоди не занимает видное положение.

— Я имел в виду не девицу Трубоди, старина,— любезно пояснил Бентинк-Джоунс.

Крики и стук копыт донеслись сверху, где тропа зигзагами поднималась по склону холма к похожему на крепость монастырю и группе белых домов у его основания, находящихся на расстоянии четверти, мили. Владельцы ослов, избавившись от первых клиентов, погнали животных вниз, чтобы подобрать следующих. Тропа была узкой, и в этом месте сойти с нее не представлялось возможным.

Лавина ослов неслась вниз, сопровождаемая облаком пыли и градом камней, и захлестнула Найджела и его спутника, когда они прижались к скале на обочине. Поддавшись общему возбуждению, осел Найджела внезапно атаковал старого врага, в результате чего Бентинк-Джоунс был сброшен и покатился вниз по склону. К счастью, здесь склон не был крутым. Скала задержала его падение — он вскарабкался на тропу и взобрался на осла. На вопросы спутников он отвечал веселым смехом, давая понять, что не возражает против того, чтобы быть объектом шуток.

Когда они двинулись дальше, Найджел мягко заметил:

— Оказывается, не только гордыня предшествует падению.

— Что-что? Не понял вас, старина.— Глаза Айвора утратили обычный блеск.

— Не важно. Простите за поведение моего осла. Я просто не в состоянии управлять этой скотиной одной веревкой.

— О, все в порядке, Стрейнджуэйз. Надеюсь, мне не понадобится возбуждать дело о компенсации.— Он слегка подчеркнул слово «дело».— Всегда предпочитаю договариваться по-дружески, а вы?

— Тяжело падать, но легко прощать?

— Возможно. Зависит от обстоятельств.

— Приятно видеть вас хотя и пострадавшим, но не сломленным. От каких именно обстоятельств?

— Скажем, от размеров потерь.— Бентинк-Джоунс указал на группу, стоящую у подножья лестницы, ведущей вверх, через деревню.— А вот и мисс Мэссинджер. Очаровательная женщина и великий талант — даже гений. Слышал, что ей заказали бюст одного из членов королевской семьи.

— Малышка Челмерс тоже здесь,— промолвил Найджел, устремив взгляд своих светло-голубых глаз прямо в маленькие серые глазки Айвора Бентинк-Джоунса.— Она напомнила мне Вордсворта^{22}.

— Вордсворта? Господи!

— Помните эти строки? «И первоцвет^{23} береговой лишь простаком был для него».

Па сей раз мистер Бентинк-Джоунс не нашел, что ответить, и, когда они спешились, отошел в сторону с задумчивым видом. Примроуз Челмерс смотрела на его удаляющуюся спину; ее лицо под венецианской шляпой было абсолютно невозмутимым.

Во внутреннем дворе монастыря епископ двадцать минут говорил о православной церкви. Затем греческие гиды повели экскурсантов осматривать темную часовню, библиотеку, содержащую семьсот тридцать пять византийских манускриптов, и другие достопримечательности. Найджел заметил, что Примроуз повсюду следовала за ним л Клер. Несомненно, девочка ожидала от пего каких-то зловещих контактов с одним из монахов. Их было здесь более чем достаточно — красивых мужчин, доброжелательно улыбающихся посетителям, с бронзовыми лицами, бородами, высокими шапками и рясами, делающими их точными копиями епископа Макариоса. Найджел подумал, что Примроуз причинит куда меньше вреда, если будет шпионить за ним, а по за кем-либо из его компаньонов по путешествию. Все же девочка раздражала своей назойливостью, и, когда они поднялись на крышу монастыря, чтобы посмотреть па развертывающуюся внизу поразительную панораму моря и островов, Найджел подошел к ней.

— Как сегодня поживает слоненок? — осведомился он.

— Вы имеете в виду меня?

— Да — слоненка, обладающего ненасытным любопытством.

— Что-что?

Сказки Киплинга явно были не в почете в семействе Челмерс, возможно, опасавшемся фетишизма в отношении животных.

— Знаешь, я вовсе не замаскированный агент НФОК,— серьезно и доброжелательно сообщил Найджел.

Примроуз уставилась на него с каменным выражением. Затем на ее лице мелькнула хитрость.

— Ах, это?!— с презрением сказала она.— По-вашему, я верю в такую чушь?

— Но ведь сначала поверила, не так ли?

— Вся эта шпионская ерунда — просто компенсирующая фантазия. Я скоро это поняла.

— Будем надеяться, что тут не кроется нечто худшее.

Лицо Примроуз вновь стало хитрым и загадочным. Найджел выстрелил наугад:

— Теперь у тебя есть лучшая рыбка для жарки?

— Не понимаю, о чем вы.

— Любопытство — замечательная штука,— продолжал Найджел.— Но оно может быть опасным. Любопытство убило кошку.

— Какую кошку?

Найджелу пришлось сдаться. Девочка стояла, глядя па него сквозь толстые стекла очков и отвечая ровным, занудным голосом, словно диктофон, проигрывающий запись беседы. Любые человеческие контакты с ней казались невозможными.

Позднее Найджел горько сожалел о том, что не стал настаивать.

Незадолго до полудня группа спустилась с горы, чтобы осмотреть пещеру, где, как считается, Святой Иоанн, будучи в изгнании, написал Книгу Откровений. В пещере было очень темно, и только когда глаза привыкли к мраку, они увидели, что она превращена в церковь. Низкий потолок, неровный пол, блеск икон, тихие голоса — все создавало атмосферу тайны.

Епископ Солуэйский прочитал фрагмент Книги Откровений — его глубокий голос рокотал во тьме, как река, омывающая валуны,— потом попросил присоединиться к его молитве. Однако едва он успел приступить к молитве, как послышался женский голос, звучащий неестественно громко в сумраке пещеры:

— Забери меня отсюда, Мел! Я не могу этого вынести! Здесь так темно!.. Пусть он замолчит! Выпусти меня — это все равно что быть похороненной заживо!

Послышался шепот шокированной публики, а затем шаркающие звуки — миссис Блейдон выводила сестру из пещеры. Епископ, сделавший паузу, вновь начал молитву — сильный голос и возвышенные слова вызывали чувство, подобное очищению, а произнесенное всеми «аминь» было отнюдь не просто формальным.

Выйдя из пещеры-церкви, Найджел попросил епископа сопровождать его во время спуска в порт.

— Я беспокоюсь о мисс Эмброуз,— сказал он, когда они начали спуск,

— Не лучше ли предоставить это доктору Планкету? — довольно сухо отозвался епископ. Затем он улыбнулся: — Или церкви?

— Думаю, она нуждается в обоих. Но есть и другие аспекты.— Поколебавшись, он вынул из бумажника документ и протянул его епископу.— Конечно, это строго конфиденциально.

— Что это такое?.. О, от помощника комиссара С.! Никогда не думал, что вы вращаетесь в подобных кругах. Но, дорогой мой, ведь мисс Эмброуз, разумеется, не преступница?

— Насколько я знаю, нет. Но я опасаюсь, что во время круиза произойдут неприятности, если не хуже... Послушайте, сэр, я был бы вам признателен, если бы вы рассказали мне все, что знаете о мисс Эмброуз и ее сестре, когда они были детьми. В тот вечер за обедом вы говорили, что это печальная история. _

Епископ Солуэйский внимательно посмотрел на Найджела из-под мохнатых бровей. То, что он увидел, кажется, удовлетворило его.

— Хорошо, если вы считаете, что это может помочь. И. К. Эмброуз и я несколько лет были членами совета колледжа Святой Торезы, прежде чем я занялся приходской деятельностью. Он был женат и не жил в колледже, но я часто виделся с его семьей. Мелиссе, наверное, было около семи лет, когда я впервые ее встретил, а Ианте — годом меньше. Мать умерла, рожая Ианту.

— Вот как?

— Да. Это многое объясняет. И. К. никогда не мог подавить неприязнь к Ианте и, боюсь, часто демонстрировал се. Конечно, он пытался быть справедливым, но в его отношении к ней неизменно присутствовала холодность. Ианта была чувствительным ребенком и, разумеется, считала, что ею пренебрегают.