— Хелло!— весело воскликнула Мелисса.— Ну, я внесла свою лепту в молодежный клуб. Теперь можно и расслабиться.

На ней были только бикини. Она могла себе это позволить. На ее смуглой коже не было ни единой морщинки. Широкие бедра контрастировали с довольно узкими плечами, но ее движения была настолько грациозны, что фигура производила впечатление безупречно симметричной.

— Надень это, Мел,— сказала Ианта, бросая сестре пляжный халат.— Возможно, твой купальник хорош на Ривьере, но грекам он не понравится.

— Откуда ты знаешь, что не понравится грекам? — добродушно отозвалась Мелисса. Нанта резко отвернулась. «Она решила, что Мелисса имеет в виду Никки,— подумал Найджел.— О Господи!»

Мелисса вынула из прямоугольной, похожей на портфель, плетеной сумки губную помаду и зеркальце и стала подкрашивать полные губы. Все выглядело настолько нормальным, что Найджел едва мог поверить в свой недавний разговор с Иантой.

— Ты брала мои ножницы, дорогая? — спросила Мелисса, роясь в корзинке.

— Зачем? Чтобы вскрыть ими вены? Конечно, нет.

— Не говори глупости. А, вот они.— Она повернулась к Найджелу, протягивая ему кисть винограда, которую вынула из сумки.— Хотите виноград? — Халат распахнулся, демонстрируя ее великолепное тело, уголки рта слегка трепетали, а глаза смотрели на Найджела с таким выражением, что ему понадобилось напряженное физическое усилие, чтобы отвести взгляд. Эта поза бесстыдного, почти агрессивного призыва сохранялась несколько секунд, после чего Мелисса отступила на прежние позиции.

Идя по пляжу и доедая последние виноградины. Найджел думал, что Мелисса, по-видимому, просто не в состоянии удержаться от подобных эскапад, возможно, едва сознавая, что она делает. Лилит-искусительница^{24}, обладающая опасной первобытной силой...

Клер сидела в группе людей — Фейт Трубоди, ее отца, Джереми Стрита и вездесущего Бентинк-Джоунса — чуть выше на пляже. Фейт выглядела куда менее привлекательно в купальном костюме, обнаруживающем худые руки и ноги, торчащие ключицы и покатые плечи. Но ее лицо, когда она болтала с Джереми, светилось очарованием простодушия и оживления.

— Вы не видели Питера? — спросил мистер Трубоди, когда Найджел присоединился к группе.

— Он куда-то пошел со своим аквалангом.

— Он говорил, что хочет поплавать с аквалангом у скал — там значительно глубже,— сказала Фейт.

— Надеюсь, Питер будет остерегаться морских ежей. Он такой неосторожный мальчик.

— Не говори глупости, папа!— Фейт снова повернулась к Стриту. Бронзовый, намазанный маслом для загара, он лежал рядом с пей.— А вы никогда не купаетесь, Джереми?

— Предпочитаю Аполлона Посейдону,— весело ответил знаменитый лектор.

— Вода просто чудесная! А я уверена, что вы отлично плаваете.

Джереми Стрит самодовольно улыбнулся. Казалось, он в состоянии проглотить любое количество этой школьной лести. Найджел подозревал, что его предпочтение Аполлона вызвано невысокими качествами пловца, которые тщеславие не позволяло обнаружить на публике.

— Ну, я искупаюсь еще раз,— заявил Бентинк-Джоунс.— Вы идете, мисс Трубоди?

— Нет. Пока нет.

Айвор, ковыляющий к морю на своих коротких ногах, являл собой абсурдное зрелище. Однако в воде он проявил достаточно ловкости.

— Глупый маленький человечек,— с раздражением сказала Фейт.— Почему он все время торчит рядом?

— Он эмоциональный паразит.— Голос Джереми Стрита, подобно невкусному молодому кларету, неприятно подействовал на Найджела.— У него наверняка нет никакой личной жизни. Поэтому он и цепляется к другим. Отсюда вся его фальшивая жизнерадостность.

— Чем этот парень зарабатывает на жизнь? — спросил мистер Трубоди.

— Насколько я понял из его слов в поезде на Венецию — он почему-то приклеился ко мне,— Бентинк-Джоунс занимался каким-то экспортом. Правда, он не пытался мне ничего продать — разве только самого себя.

— Или продать вам что-нибудь назад? — пробормотал Найджел.

Глаза Джереми были скрыты темными очками.

— Продать назад? Не понимаю. Впрочем, процедуры бизнеса мне так же непонятны, как другим греческий язык, который я знаю.

— А, Кристофер Фрай^{25},— вмешался мистер Трубоди.— Мы, бизнесмены, не такие уж невежды, Стрит.

— Разумеется,— ответил Джереми, небрежно махнув рукой.— В наши дни самое просвещенное покровительство искусству оказывают индустриальные концерны, хотя этого, увы, недостаточно.— Покровительственные нотки в его голосе казались Найджелу невыносимыми.

Они вес еще обсуждали эту тему, когда Фейт крикнула:

— В чем дело,- Питер?

Юноша шел по пляжу, его лицо было мрачным и смертельно-бледным.

— Кто-то пытался меня утопить,— сказал он, бросив акваланг у ног отца.

— Утопить? Что ты имеешь в виду? — воскликнула Фейт.

— Я глубоко нырнул и обнаружил, что акваланг не работает. Видишь дырку в трубке?

— Наверно, случайное повреждение...

— Черта с два случайное! Когда я пользовался аквалангом час назад, с ним все было в порядке. Кто-то просверлил в нем дырку. Я почти задохнулся, прежде чем выплыл на поверхность.

— Могу я взглянуть на акваланг? — попросил Найджел.

— Пожалуйста. Более того — я знаю, кто это сделал. Когда я ходил купаться с миссис Блейдон, то оставил его...

— Минутку, Питер,— прервал Найджел таким властным тоном, что юноша тут же умолк.— Я бы хотел поговорить с вами.

Он отвел Питера на пустой участок пляжа.

— Прежде чем вы пойдете и затеете еще одну ссору с мисс Эмброуз, вспомните, что она душевно не вполне здорова и что у вас нет никаких доказательств,— акваланг провалялся на пляже долгое время, и любой мог до него добраться.

— Я не собираюсь затевать ссору с мисс Эмброуз, тем более в присутствии Мел... ее сестры,— ответил Питер со свойственной его возрасту напыщенностью.— Я всего лишь хочу задать ей простой вопрос: портила она акваланг или нет.

— А если она скажет, что нет?

— Ну, я... я...

— Вот именно. Вы ничего не сможете сделать.

— Но это просто возмутительно!— воскликнул парень тем тоном, каким тридцать лет спустя он мог бы протестовать в клубе против финансовых злоупотреблений.—Этой женщине следовало бы голову оторвать!

— Могли бы вы проделать такую дырку маникюрными ножницами?

— Думаю, что да. При определенном упорстве, так как резина плотная. А что?

— В таком случае возможно, что это сделала мисс Эмброуз.

— Ну, тогда...

Найджел бесстрастно посмотрел в пылающие глаза на бледном лице. Клок мокрых волос свисал на лоб юноши.

— По-моему, вы так и не задали себе очевидный вопрос.

.— Какой еще вопрос?

— Почему она это сделала?

Питер Трубоди отвел взгляд.

— Конечно, потому что она сумасшедшая.

— А не для того, чтобы первой нанести удар?

— О чем вы..?

— Ну, вы ведь угрожали ей — сказали, что собираетесь «принять меры» и что «другие люди тоже могут быть мстительными».

— Слушайте!—возмутился Питер.— Кто вы, черт возьми, такой? Вы проводите время, подслушивая личные разговоры?

— Бросьте! Я не в настроении для справедливого — или несправедливого — негодования. Вы угрожали больной женщине — неважно, что она сделала — или, по-вашему мнению, сделала — в прошлом. Если вы затеваете кровную вражду, то не плачьте, когда ваш противник наносит вам удар.

— Да не плачу я, черт бы вас побрал! Просто я не понимаю...

— Вы не понимаете очень многое — например, то, что Ианта Эмброуз не та женщина, от которой можно добиться своего с помощью угроз.

— Очевидно, мне следовало воззвать к ее лучшим чувствам,— усмехнулся Питер.— Но таковые у нес отсутствуют. Спросите Фейт. Если бы вы знали так много, как...

— Я знаю, что вы играете с динамитом,— серьезно сказал Найджел.

— С моей сестрой поступили гнусно, и я намерен исправить эту гнусность!