Я негодовала.

Я призналась в чувствах, а он хитро съехал с темы. Ну, Матвей. Посмотрим как ты поживешь эти два дня.

А будет ли он вообще скучать, раз я решила проучить его своим молчанием?

Было страшно представить, как я буду без него. Что, если я привязалась к нему больше, чем он сам. Если я полюбила, а он… Нет, я верила в искренность его желания жить со мной. Но накручивание себя никто не отменял. Дурные мысли лезли в голову.

Чтобы отвлечься, я вспомнила про Милу. Долг платежом красен, а месть местью. Первым вечером без Матвея я искала в интернете изысканные и доступные варианты мести, но так, чтобы выглядело как случайность.

И у меня появилась такая возможность. В очереди в магазине я столкнулась с медсестрой Ирой, которая подрабатывает на полставки в нашем зале. Разговор случайно зашёл про Милу.

— Нам нечего делить. Я ей даже сочувствую. Бедненькую от нервов обсыпало, — говорить гадости о других — значит самой не выглядеть лучше. Но мне нужна была любая зацепка.

— У Людочки аллергия на сирень. Она приходила, спрашивала чем лучше руки мазать, чтоб без липкости, — говорливо осведомила Ира. А меня осенило, ведь я же могла и самого Матвея спросить, есть ли у его бывшей особенности, болезни, или тёмное прошлое. Но тогда бы это выглядело подозрительно и он бы по-любому попытался меня отговорить чудить.

А тут и случай удачный, и повод. Я решила попрощаться с ребятами из зала, хоть понимала — Мила может либо заподозрить либо отказаться от угощения.

Мне пришлось сделать удивлённо лицо, когда Мила поплыла к столу, словно пчёлка на мед. Небольшой фуршет, большей частью диетический, но сегодня контролировать некому, поэтому ребята не участвующие в турнире с удовольствием отвлеклись от тренировки.

— А я почему-то думала, ты Матвея поддержать поедешь, — глумливо сказала та, рассматривая стол с угощениями.

— Я немного приболела, знаешь ли. И к тому же, я же не хвостик всюду за ним следовать. Знаешь, бывают такие люди, которые словно хвост ящерицы. Вроде сброшены, и по ним не скучают, но те продолжают стремиться к жопе, где уже отрастает новый, — попыталась натолкнуть её на правильные мысли. — Кстати, Матвею очень нравятся мои капкейки.

Мила придирчиво, даже брезгливо взяла острыми ноготками маленький фиолетовый сладобургер и откусила.

— Дерьмо. Но чему удивляться, вкусы Матвея с годами портятся, — победного фыркнув, та вернула надкусанный капкейк на вершину выпеченой пирамиды. Казалось, мой план провалился. Но через пятнадцать минут, когда я зашла в раздевалку освободить шкафчик, увидела возле зеркала перепуганную Милу. Её лицо, красное, с раздутыми губами и слезящимися глазами напугало и меня.

— Это… Что? — шарахнулась я от неё.

— С чем у тебя пирожки были? Это из-за тебя. Я не ела часа четыре, а тут вот. На!

— Да не знаю. Я в Лакомке все брала, свежее. Может аллергия на шоколад? Или углеводы? — старательно тупила, набирая номер скорой. Ещё не хватало, чтобы она лопнула, из-за меня.

— Ты мне мстить решила? Зачем телефон? А впрочем снимай. Покажем потом в суде. И Матвей тебя бросит! А ещё расскажу, что ты его обманывала, и готовить не умеешь.

— Кому ты нафиг нужна. Я скорую вызываю, — та приехала довольно быстро.

Попрощавшись со всеми, я вернулась домой. Матвей что-то писал, а я игнорила.

Я хотела рассказать обо всем Лере, но подруги ещё не было дома. Запаслась едой, нацепила футболку Матвея(как никак, я все равно скучала и с улыбкой на лице всматривалась в мигающих от входящих сообщений телефон), и уселась за просмотр корейской комедии.

Я слышала, как дверь хлопнул, подумала Лера пришла. Но как-то тихо. Мне даже показалось, что дверь в мою комнату приоткрылась.

— Лер? — позвала я подругу, а в ответ повторный хлопок дверью.

Я не выдержала и вскочила, посмотреть, в чем дело. В квартире я была одна. Стало жутко. Барабашка завелась? На всякий случай зажгла везде свет и прошлась по комнатам со свечкой. Вспомнила, как Матвей посмеивался над моим увлечением эзотерикой.

— И ты веришь в эту ерунду? — спросил он, ещё до начала наших отношений, когда застал на кухне за раскладом карт Таро.

— Человек должен во что-то верить. Я уже не уверена в существование любви, но в предсказание прибыльного дела, или наоборот, приближающейся беды, конечно. Предупреждён значит вооружён.

— Поэтому ты этот камушек на шею повесила? — парень протянул руку и слегка задел мою кожу, которую обожгло от его прикосновения. — Таким голову не проломишь.

Он посмеялся.

— Это от сглаза и нечистой силы. Но похоже он не работает, — я пристально заглянула в его глаза, как бы намекая держаться подальше. Ведь рядом с ним у меня появлялась непреодолимая тяга к желаю стать нужной хоть кому-то, кто смог бы меня защитить.

Потушив свечу, я наконец обратила внимание на цветы. Хризантемы. Кажется их не было, когда я вернулась.

Может Лера только из-за этого и приходила, а заглянув в мою комнату, подумала что я сплю?

Букет мне не понравился, скупой, скучный, и навевает плохие воспоминания.

Но раз Лера притащила его, значит хороший человек подарил.

А вот утро началось с неожиданной встречи. С Толиком.

Я так шарахнулась от него, увидев поджидающего прям перед подъездом, что все прежнее спокойствие и самообладание сбилось паникой в кучу. Я же могу дать отпор. Вот ключи в руке, могу закричать, ударить в пах в конце концов.

Но для меня его лицо и силуэт как лампочка собаки Павлова: бежать, бежать, бежать!

— Вера, подожди. Я не собираюсь ничего плохого делать. Клянусь. Стой же ты!

Каждое его слово как дубинкой по телу.

— Вера. Я прощу прощения, что вёл себя как скот. Я решил свою проблему с неконтролируемо агрессией, — наверное именно эти слова заставили меня остановиться. В конце концов, парень удерживая подъездную дверь. Я бы просто не успела никуда забежать.

— Успокойся. Я отпущу дверь. И мы просто поговорим.

— Нам не о чем говорить.

— Я хотел извиниться за шантаж перед твоим… Мишей, — скалясь, процедил он.

— Его зовут Матвей!

— Но ведь запугивал я тебя. И мне стыдно. Мне жаль, чертовски жаль, что так вышло. Мне было больно признать, что ты заслужила лучше, чем я мог тебе дать.

— Мы это уже проходили. Считай Гештальт закрыт и уйди, пожалуйста.

— Да, да. Конечно. Вера, — он вдруг бухнулся на колени, держа рукой дверь, чтоб я видела его «извинения».

— Встань, на тебя смотрят, — мимо подъезда прошла парочка, хихикая над благородным донжуаном.

— Я хочу, чтобы ты простила меня. Я уезжаю завтра насовсем. Я женюсь.

От такой радостной новости я дар речи потеряла и отпустила дверь.

Страх отчтупал. Мне становилось смешно, но я не подавала виду. И кто этого бедолагу считает лучшим мужчиной в мире, я сочувствую. И сочувствую, одновременно.

Но это значит, мне теперь ничего не угрожает.

— Я и работу хорошую нашёл, — как бы похвастался он, явно ища одобрения, встал с колен и принялся отряхиваться.

— Поздравляю, желаю счастья в личной жизни, — глянула на часы. Я заметно опаздывала. — Мне на работу пора.

— Да, конечно. Кстати, а ты рассталась со своим?

— Нет. И тебя это волновать не должно, теперь-то! Прощай, Толик.

Я парила оставшуюся часть дня. Даже решила сама помириться с Матвеем. Вечером. А потом ещё и ночью. И утром.

В четыре часа дня нам в магазин принесли конверт. Для меня.

Ничего не подозревая, я открыла его.

Фотки. Матвей и Мила. На каждой стояли дата и время. Это были именно те ночи, когда Матвей не ночевал. Я даже подумала, что это Мила, решила не медлить с ответочкой за капкейки с добавлением благоухающего сиреневого цвета.

Но тут же раздался звонок с неизвестного.

— Привет, любимая. Как тебе фотки? Видишь, верных мужиков просто не существует, — раздражающий смех Толика вызвал приступ злости.

— Думаешь присобачил время, дату и я поверю в эту чушь?