Свист, которым сопровождалось их внимание к нам, вызвал во мне напряжение. Все мое тело нагрелось, и я забыла о холодном нью-йоркском воздухе, когда их крики стали еще громче. Мои руки сжались в кулак, не давая мне сделать что-то большее, чем просто проигнорировать их презрительные слова. Гнев кипел внутри меня, переполняя горло.

Потом Джордан вдруг повернулся и посмотрел на меня, и я зажала рот. Если бы я обратила внимание на этих мужчин, они бы еще больше раздули свои пошлости. Если я что-то скажу им, они воспримут это как приглашение к чему-то большему, чем простое перебрасывание словами. Я избегала взгляда Джордана, стараясь казаться незаинтересованной в этих жутких мужчинах. Когда он продолжал прожигать дыры в моей голове, я не могла не встретиться с ним взглядом.

Он нахмурил брови, видимо, заметив потрясенное выражение моего лица. Неужели мужчины не обращают внимания на приставания? Я досадовала на себя за то, что позволила себе показать свою уязвимость, потому что мне показалось, что в нем что-то переключилось. Он выпрямился, расправил плечи и стал казаться крупнее, чем был. Руки Джордана сжались в плотный кулак, зеркально отражая мои собственные.

Его карие глаза потемнели, когда он посмотрел на мужчин, сидящих в конце переулка. Каждый из них держал в руке пиво и громко разговаривал, а в воздухе вокруг нас витал резкий запах марихуаны. Они определенно были под кайфом и искали неприятностей.

Именно из-за таких встреч я и держала в сумочке перцовый баллончик и нож в форме губной помады. Я не позволила бы каким-то глупым, опьяненным дуракам обострить ситуацию. Я не знала, на что способен Джордан, и не хотела узнавать об этом сейчас. Как бы мне ни хотелось посмотреть, как Джордан будет их лупить, мне не нужно было, чтобы он защищал мою честь. Сейчас не девятнадцатые-пятидесятые, и я не была девушкой в беде.

Я обхватила рукой крепкий бицепс Джордана, пытаясь удержать его от неразумных поступков. Однако, видимо, я знала его не так хорошо, как мне казалось, потому что он не направился туда. Я ожидал от него той же чрезмерной защиты и агрессивного поведения, к которому привык в прошлом. Вместо этого, когда он посмотрел на меня, его черты лица заметно расслабились, а жесткая поза смягчилась от моего прикосновения. Сочувствующий взгляд Джордана изучал мое лицо, ища в нем признаки той же уязвимости, которую он обнаружил ранее.

— Не доставляй им удовольствия. Я прикрою тебя.

Я моргнула в ответ, наблюдая, как эти заботливые глаза снова изучают мое лицо. Должно быть, я выглядела ошеломленной его действиями, потому что его голова слегка наклонилась. Мой желудок скрутило в узел, и я почувствовала, что меня переполняют эмоции, которым я не хотела давать определения. Не задумываясь, я прижалась к нему, и грубые голоса затерялись в воздухе, когда я крепче обхватила его бицепс.

На мгновение он напрягся, а затем мягко отстранился от меня. Разочарование пронзило мою грудь, и я скрестила руки, чтобы скрыть удар в сердце. Неожиданно я почувствовала, как его руки взяли пальто с моей руки и накинули его мне на плечи.

На этот раз я не стала возражать.

В горле запершило от его осторожных действий. Медленно он обнял меня, крепко прижав к себе, и мы пошли домой.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Б

ыло восемь часов вечера в субботу, когда у меня зазвонил телефон.

Я тут же улыбнулась, обнаружив, что мне звонит Джанелль. На прошлой неделе мы снова обедали, и мне становилось все труднее не замечать Джордана в разговорах. Он был вездесущ, и избавиться от его чумного влияния на мою жизнь было невозможно. Джанелль была полна мудрости, но я не могла ею воспользоваться, поскольку все мои бурные вопросы касались ее сына. Так что, по ее мнению, я была счастлива в одиночестве и не мечтала о том, как ее сын дотрагивается до меня, как он произносит мое имя или как опьяняет его запах. Последнее требует специального экспериментального исследования.

Обычно она звонила, чтобы проведать меня, и каждый раз, когда она это делала, я сразу же звонила родителям, потому что это вызывало у меня тоску по дому. Правда, не настолько, чтобы я захотела вернуться.

— Здравствуйте, миссис Эванс!

— О, милая, что я такого сказала, чтобы так меня называть? — укорила она.

Мне действительно нужно было перестать думать о нем.

— Ну да, извини. Джанелль, как ты?

— Я в порядке. Но я позвонила тебе не для того, чтобы поговорить о себе. Я звонила тебе, чтобы поговорить о Джордане.

— О...?

Это меня смутило. Мы редко заводили разговор о Джордане, если только это не было неловкой историей из детства, которую я откладывал на будущее.

— Я собиралась заехать к нему, чтобы передать суп и лекарства, но погода ужасная, и я не думаю, что смогу поехать в город сегодня вечером.

Я выглянула в окно и увидела, что надвигается грозовой фронт, оставляя Манхэттен пасмурным.

— Лекарство? С ним все в порядке? — спросила я, волнуясь больше, чем хотела.

— О, я думала, ты знаешь. У него простуда или грипп. Я не могу сказать точно. Он сказал, что с ним все в порядке, но ты же знаешь мужчин, которые ведут себя так, будто они самые крутые.

Я слабо рассмеялась, чувствуя укол вины. Я не видела его последние два дня, и он заболел из-за меня. В тот вечер было холодно, и он позволил мне надеть его пальто, а сам был в тонкой рубашке.

— Я пойду проверю его и приготовлю что-нибудь. Можешь не беспокоиться о том, чтобы приехать, это слишком рискованно, — сказала я, уже направляясь на кухню, доставая кастрюлю и роясь в шкафах в поисках того, что мне нужно.

— Спасибо, милая! Я знала, что он может на тебя рассчитывать. Я проверю завтра. Пока!

Я положила телефон и, когда вода закипела, бросила в нее кардамон, изюм, гвоздику и семена фенхеля - самое лучшее индийское средство для избавления от простуды. Моя мама готовила его каждый вечер зимой, когда я была маленькой. Поскольку этот напиток является основным в индийской семье, она позаботилась о том, чтобы у меня были все необходимые запасы, когда я переехала сюда.

Меня удивило, что она отправила мне посылку с необходимыми вещами, ведь она не была в восторге от моего переезда. Мои родители расценили это как импульсивность и безрассудство, как и я в своих отношениях с Карном. Когда они наконец увидели, что я выздоровела, то решили, что я буду жить так, как они хотели. Однако, пройдя через этот опыт, я захотела освободиться от их ожиданий. Они по-прежнему любили меня, и я видела, что они следят за тем, чтобы я не загоняла себя в угол.

Чай закипел. Сладкий запах фенхеля, кардамона и изюма наполнил мою кухню. Тем временем я приготовила ему свежий минестроне.

Когда я подошла к его двери, я замешкалась, прежде чем постучать. Я нервничала, ожидая увидеть его после той ночи, и сомневалась, что находиться в его квартире - хорошая идея. Что, если я просто оставлю еду здесь и спрячусь за углом?

После нескольких минут жарких споров с самой собой я сдалась и постучала. Ничего не добившись, я снова подняла руку, как вдруг дверь распахнулась, и моя рука замерла на середине стука, когда он появился на пороге.

О, он определенно был болен. Глаза Джордана, закрытые капюшоном, блестели, а его темная кожа была бледной. Но при этом ему удавалось выглядеть очень сексуально. Это должно быть преступлением - выглядеть так хорошо, будучи больным. Я завидовала, что у него не было пухлого красного носа и потрескавшихся губ, как у всех нормальных людей, когда они болеют.

На нем были его фирменные треники. На этот раз они не были серыми.

Слава Богу.

И, конечно, к моему счастью, он был без рубашки. Что за отвращение к одежде? Я тут же пожалела, что не оставила еду у его двери и не сбежала.

От его вида у меня ослабли колени. Поймав себя на том, что стою, как ошалевшая мулатка, я прочистила горло.