В момент приземления я не боялся поломать ноги, руки, спину или шею. Вдоль забора всю землю устилал толстый ковёр из тысячи пульсирующих сосудов, на которые я и приземлился. Ступни тут же погрузились по щиколотку в горячую биомассу, был виден пар, поднимающийся с поверхности кровавого ковра. Рывком я выдернул правую ногу из ловушки, а когда собирался освободиться целиком, с левой стороны раздался оглушительный рёв, оборвавшийся частым и тяжёлым дыханием. Я высвободил вторую ногу и обернулся, выставив перед собой меч.

На моих глаза огромный медведь перегрыз шею валяющему на земле воину. Бедняга еще дёргался, когда зверь, учуяв меня, встал на задние лапы и выпрямился. Волосатая туша, залитая кровью, была выше меня в два раза. Бугристую мускулатуру двигалась под серой шерстью подобно морским волнам, обрушивающимся на рыболовные лодки. Чёрные глаза, словно сама тьма поселилась в глазницах зверя, ухватились за моё лицо. Пасть раскрылась в оглушительном реве, обнажив чудовищные зубы, поблёскивающие на солнце от крови.

Медведь сгорбил свою тушу, вонзив огромные когти в грудь вояке. Был ли бедняга к тому моменту мёртв — неизвестно. Но когда зверь оторвал его от земли и кинул в мою сторону, тот не издал ни звука, лишь бряцанье костей и шелест рваной плоти. Я увернулся, шагнув в сторону и снова встрял. Ступни быстро утопали между сосудов. Я словно увязал в зыбучих песках.

Медведю кровавый ковёр совсем не сковывал движения. Туша опустилась на четвереньки и бросилась в мою сторону. Массивные лапы с длинными когтями твёрдо опускались на мягкие волокна, не причиняя им никакого вреда, а те словно в ответ заботливо угождали зверю, подталкивая его вперёд.

Медведь подбежал ко мне, когда я вынул лишь одну ногу. Я даже замахнуться не успел. На фоне жуткого рёва огромная лапища ударила меня в левое плечо, чёрные когти сорвали с руки куски доспеха, а самого меня швырнуло в бок. За долгое время я почувствовал истинную боль. Крепкую, острую боль. Руку обожгло, но это были секундные ощущения. Внутренние запасы крови тут же были задействованы на восстановление раны и доспеха. После падения, я перекатился пару раз, нашёл глазами зверя и попытался вскочить на ноги.

Медведь уже нёсся ко мне. Я не стал вставать в полный рост. Привстал на колено и рассек воздух мечом по горизонтали, целив зверю в морду. С виду крепкий череп оказался не таким и крепким, но точный удар отдал в ладони, как если бы я ударил со всей силой металлической трубой по бетонной стене! Лезвие вошло в левую скулу, прямо под чёрный глаз. Слипшаяся от крови шерсть лопнула, зверь взревел еще громче, но быстро замолк. Меч очертил в воздухе линию горизонта, раскроив череп медведя. Меня окатило горячей кровью, куски костей и мозга облепили доспех. Медвежий труп рухнул на пульсирующие сосуды, и по инерции скользнул к моим ногам.

Убить зверя оказалось не так трудно, и можно было подумать, что всё, это победа. Зверь повержен. Сейчас я встану и побегу в лес… Хрен там!

Еще один звериный вой. Ничем не отличающийся от того, что я слышал минутой ранее. И что странно, находясь спиной к противнику, я вижу, как он несётся на меня. Изображение нечёткое, чуть мутноватое, словно сквозь помутневшее стекло, но мне и этого хватило, чтобы различить в быстро растущем силуэте еще одного медведя.

Именно, что увидеть…

Когти обожгли спину. Меня подкинуло и швырнуло вперёд. Я прокатился по мягкому ковру и быстро вскочил на одно колено. Для удара времени уже не было. Медведь был всего в паре шагов. И всё, что я успел, — перекатиться в бок, увернувшись от когтей зверя. Вой разочарования прозвучал где-то в отдалении. Мутная картинка рисовала мне распахнутые ворота, в которые вливалась серая масса, и чёрные пятна, валящиеся с забора на землю. Видимо, я засмотрелся. Отвлёкся, но не из-за глупости. Недопонимание происходящего сбило меня с толку. Мутная лапа нарисовалась сбоку и принялась быстро шириться в размерах, пока полностью не накрыла изображение чёрной пеленой. В тот же миг в левое плечо словно прилетел жирный самокатчик. Меня отбросило на спину. Я быстро перехватил меч, прекрасно понимая, что сейчас произойдёт.

С рёвом медведь в два прыжка оказался возле меня. Одна из лапищ обрушилась точно на лезвие, прижав меч к сосудам с такой силой, что я даже оторвать его не мог. Зверь скрыл меня от солнца, накрыв тяжёлой тенью, а потом вцепился в горло. Шею сдавило. Я захрипел.

Было не боль. Но очень неприятно. Если бы не мой доспех, зубы медведя с лёгкостью разорвали бы плоть, перекусили позвоночник и голова моя отделилась бы на ура. А так я испытываю чувство сильного удушения. Терпимо, но с каждым ударом сердца кислород в крови источался.

Я выпустил рукоять меча и попытался нащупать пальцами глаза зверя. Я их хорошо видел, они скакали прям у моего носа. Подпрыгивали, а потом резко опускались, каждый раз, когда зверь совершал новую попытку перехватить острыми зубами мою шею.

Я услышал треск доспеха. Шею сдавило с новой силой и уже серьёзно! Мои пальцы скользили по мокрому меху, но как только я добирался до чёрного глаза, медведь задрал голову, словно он разгадал мою задумку.

Пасть медведя в очередной раз размыкается, и огромная голова приподнимается совсем чуть-чуть, даруя мне глоток воздуха и новую идею. Зверь опускает голову. Звериная пасть захлопывается, но не на моей шее. Огромные клыки пронзают мои толстые наручи и впиваются в кожу.

Я взревел от боли. Мои руки затряслись. Я словно прислонил ладонь к раскалённому металлу; послышалось шипение, острая боль ударила в мозг, но я не могу убрать руку! Зверюга поднимает голову вместе со мной, отрывая мою спину от липких сосудов, устилающих всю землю. Но лучше так, чем с разорванной клыками шее.

Медведь опускается, обрушивая меня вновь на сосуды. И давит.

Давит и давит, медленно топя меня в кровавом ковре.

«Чего разлёгся⁈» — услышал я в голове.

Медведь вдруг взревел от боли, выпуская меня из смертельной ловушки. Мои руки еще были наполнены болью, но я уже мог трезво оценить ситуацию. Медведь выпрямился, загородив головой само солнце. Ослепительно-белая полоса ореола очертило огромную тушу, из головы которой полезла еще одна голова, гораздо меньших размеров. Словно какой-то паразит вырвался из шеи медведя. Я присмотрелся. Мои глаза расширились от удивления. Кара, моя волчица, чья шерсть полностью скрылась под слоем гнойного доспеха, сумела взобраться на спину медведю и зажать его ухо в клыкастых тисках.

Я схватил рукоять меча и рассек перед собой воздух. Пузо медведя раскрылось как рот, только вместо языка на меня вывалились разбухшие кишки. Рёв медведя оборвался глухим стоном, животное дёрнуло передними лапами, не понимая откуда пришла смерть, и рухнул в лужу собственных кишок.

Кара не торопилась спрыгивать с туши. Волчица громко зарычала, глядя на меня. Я растерялся, неужели я мог чем-то спровоцировать злость в свою сторону? Или повёл себя как-то неправильно по отношению к животному?

Я только зря потратил время на пустые размышления. Кара зарычала на того, кто появился за моей спиной. Снова в голове всплыла картинка, на которой огромное расплывчатое пятно бросается на меня со спины.

Я попытался встать и хоть как-то уйти с линии атаки. Но смог лишь повернуться на бок. Моё тело взвыло в едином вопле боли. Руки, по локоть лишившиеся кровавой брони с трудом подняли меч в воздух. Лезвие нацелилось точно в морду быстро надвигающейся на меня фигуры. Кара зарычала еще громче. Но фигура ей сразу же ответила, заглушив своим рёвом всё вокруг.

Опять двадцать пять…

Третий медведь оказался куда больше предыдущих. Казалось, он мог перелезть через частокол, стоило ему чуть подпрыгнуть. Но деревня его не интересовала. Его интересовали мы. Медведь кинулся в нашу сторону. Я сильнее сжал рукоять меча. И животное словно предугадав мой удар, отпрянуло в сторону и кинулось на Кару.

Превозмогая боль, я сумел ударить. Лезвие полоснуло зверя по задней лапе и вспороло шкуру. Свежая кровь брызнула на пульсирующие сосуды. Содрогнувшись, медведь остановился и оглушительно взвыл, обращая свой жуткий взгляд чёрной пустоты на меня. Теперь его цель — я.