Семинар начинается так же, как и всегда. Даниил Александрович задаёт свои вопросы, одногруппники поднимаю руки и отвечают ему. Я же молчу. Недавние происшествия заставили меня немного подготовиться, но обращать на себя внимание совсем не хочется. Надеюсь, так и просижу всю пару. Но наши надежды не всегда сбываются, поэтому вскоре я слышу, как преподаватель произносит:

— Катерина, расскажите, пожалуйста, про причины Крымской войны.

Я медленно поднимаю на него глаза и нервно сглатываю. Помню, что читала про это вчера вечером, но знания в памяти всплывают не сразу. Даниил Александрович приподнимает брови, явно ожидая услышать от меня хоть что-то.

— Ну первая причина, — не спеша протягиваю я, давая себе ещё немного времени. — Интересы России столкнулись с интересами Англии и Франции на Балканах и Ближнем Востоке.

Краем глаза вижу, как удивлённо смотрит на меня Вика, а потом замечаю такой же взгляд у преподавателя.

— Хорошо, а что ещё? — как-то настороженно спрашивает он.

— Турция хотела вернуть Крым и Кавказ, — сама не замечаю, как ответ вырывается из моего рта.

— Не Турция, — Даниил Александрович закатывает глаза. — Тогда не было Турции.

Сначала мечусь глазами по аудитории, словно пытаясь найти подсказку, но через полминуты исправляюсь:

— Османская империя.

— Хорошо, — недоверчиво протягивает преподаватель. — А какой был повод к войне?

Вот тут я и попала. Моя уверенность в себе и своих знаниях быстро и очень стремительно летит вниз. Причины, повод… В чём разница? Снова опускаю взгляд в парте.

— Не знаете? — со вздохом спрашивает Даниил Александрович. — Хорошо, кто-нибудь может помочь?

— Поводом был спор из-за палестинских святынь между православным и католическим духовенством, — раздаётся голос Оксаны с первой парты.

Резко поднимаю на неё глаза. Всё-то она знает. Такая умница, красавица. Смотрит на преподавателя и улыбается. Чувствую, как от злости начинают гореть щёки, и перевожу взгляд на Даниила Александровича.

— Спасибо, Оксана, — он сдержанно кивает и снова смотрит на меня. — Тогда, Катерина, расскажите нам о первом этапе войны.

— Хорошо, — неуверенно протягиваю я, перебирая в голове всю информацию, которую успела прочитать вчера. — Первый этап начался в 1852 году…

— Нет, — перебивает меня Даниил Александрович и закатывает глаза. — Подумайте ещё.

— В 1853 году? — осторожно спрашиваю, но, не получив никакого ответа, продолжаю. — Основные действия проходили на Дунайском фронте и на…

Останавливаюсь на несколько секунд, чтобы вспомнить, но замечаю пристальный взгляд преподавателя, от которого становится не по себе. Всё словно выпадает из головы, и теперь не могу ничего вспомнить. Даты, события и личности превращаются в кашу. Отвожу глаза в сторону, чтобы хоть как-то избавиться от давления преподавателя, но это не помогает, поэтому спустя пару минут моего молчания, Даниил Александрович произносит:

— Ладно, видимо, ответа мы не добьёмся. Кто-нибудь может продолжить?

Кидаю взгляд на преподавателя. Он больше не смотрит на тебя. Теперь полностью погружён в рассказ Андрея. Я же знаю это. Я готовилась. Обида больно пронзает грудь острой иглой. Даниил Александрович специально заваливал вопросами, специально давил на меня и смотрел так, будто я полная дура, которая совершенно ничего не знает. Что ж, когда закончится пара, ему мало не покажется. Думает, что сможет и дальше вести себя так со мной? Ну уж нет.

Хватаю в руки телефон и пытаюсь отвлечься от всего происходящего, но вместо этого придумываю, что сказать противному преподавателю и как поставить его на место. Он больше не спрашивает меня, зато ещё несколько раз одаривает недовольными взглядами, на которые я отвечаю тем же.

Пара заканчивается даже раньше, чем обычно, поэтому одногруппники с большой радостью начинают собирать свои вещи и выходить из аудитории, но я остаюсь на месте.

— Ты чего сидишь? — быстро замечает моё бездействие Вика.

— Хочу немного задержаться и задать пару вопросов Даниилу Александровичу, — практически сквозь зубы отвечаю ей.

— Ну пошли подойдём к нему, — подруга закидывает свою сумку на плечо, продолжая удивлённо глядеть на меня.

— Нет, ты иди, я потом догоню, — отмахиваюсь я.

Вика сначала смотрит так, словно что-то подозревает, а потом всё же соглашается и уходит. Я окидываю взглядом аудиторию. Мы наконец-то остались наедине. Даниил Александрович, кажется, даже не замечает меня, но сейчас я быстро это исправлю.

Хватаю сумку покрепче и подхожу к его столу. Теперь он поднимает глаза и удивлённо вскидывает брови.

— Вы что-то хотели?

— Да, хотела, — грозным шёпотом проговариваю я. — Что ты творишь? Будешь теперь валить меня из-за ссоры?

— Да кто тебя валит? — преподаватель усмехается, закрывая свой ноутбук. Лучше бы рот так закрыл.

— Ты, — вскрикиваю, не сдержавшись. — Скажи «спасибо», что я хоть как-то подготовилась к твоей паре.

— Во-первых, будь потише, — уже серьёзно произносит Даниил Александрович. — А, во-вторых, разве я должен благодарить тебя за то, что ты учишься?

— После того, что было, да, — я всё же снова перехожу на шёпот. — Мог бы хоть из чувства вины ко мне лучше относиться.

— А что было? — он хмурит брови. — То, что я не дал малолетке облапать тебя в клубе? За это вины не чувствую.

— Можно хотя бы не отыгрываться на мне во время пары.

— Я не отыгрываюсь, — преподаватель закатывает глаза. — Ты мало отвечаешь. Я хотел выудить из тебя побольше, чтобы было за что ставить баллы.

Всё, я больше не могу. Снова он спихивает всё на учёбу. Сжимаю челюсть, звонко хлопаю по его столу и направляюсь к выходу. У самой двери замечаю, как блондинистая голова быстро прячется за стену. На секунду замираю и хмурю брови, а потом срываюсь с места и пытаюсь догнать шпионку, но в коридоре уже никого не вижу. Стук сердца, ещё не успевшего отойти от ссоры с Даниилом Александровичем, ускоряется. Чувствую, как руки начинают дрожать. Снова оглядываюсь по сторонам. Ничего подозрительного. А если она нас услышала и догадалась обо всём? Это конец. Это точно конец.

Быстро шагаю в сторону туалета и у очередного поворота натыкаюсь на Вику. Уже еле сдерживаю слёзы. Глаза неприятно щиплет. Нужно успокоиться, чтобы не привлечь ещё больше внимания.

— Ты куда? — спрашивает подруга, еле поспевая за мной.

— В туалет, — резко бросаю я через плечо.

Мы оказываемся в небольшом помещении. Полы и стены покрыты когда-то белой, а сейчас уже пожелтевшей плиткой. Подхожу к раковине и упираюсь в неё руками, глядя в зеркало на свои покрасневшие глаза. Стараюсь чаще моргать, чтобы прогнать непрошеные слёзы. Каша в голове быстро превращается в огромный и колючий тревожный ком. Нервно сглатываю и прикрываю веки на секунду.

— Что произошло? Он снова до тебя докапывался? — заваливает вопросами Вика.

Резко оборачиваюсь к ней и отрицательно качаю головой. Горло сжимается. Хочется ей всё рассказать, но можно ли? Хотя, скорее всего, к завтрашнему утру слухи уже разлетятся по всему университету. Глубоко вздыхаю и оглядываю туалет. Кабинки все открыты. Кроме нас здесь точно никого нет.

— Я кое-что тебе не рассказывала, — тихо говорю я, наблюдая за реакцией подруги.

Её брови медленно поднимаются, поэтому продолжаю:

— Мы с Даниилом Александровичем… Как бы это сказать… Мы пару раз целовались.

Вика молча открывает рот от удивления. Кажется, она не может подобрать слов. Я тоже. Но вскоре подруга всё-таки подаёт голос:

— Только целовались?

— Да, ничего больше, — быстро отвечаю, разводя руками. — Он помогал мне готовиться к пересдаче. Иногда приходил в гости.

— И ты так долго могла это скрывать? — тихо спрашивает она. — Я в шоке. Как так получилось?

— Сама не понимаю, — снова отворачиваюсь к раковине и смотрю себе в глаза через отражение.

И как я до этого докатилась? Влезла в слишком близкие отношения с преподавателем, разорвала их, а теперь, возможно, подставила нас обоих под удар. Зачем я вообще подошла к нему в университете? О чём думала?