======

«Ухх, хороша! – опрокинув на себя таз с прохладной водой Блайз встряхнулся, как бы сбрасывая с себя остатки усталости. – А ведь прав наш барон: и кровь водица холодная разгоняет, и пОтом не несёт, как от коня.»

=====

А чтобы курсанты не отвлекались на уборку казарм, стирку и ремонт одежды, организовал хозяйственный отдел из бывших жителей деревушки Крогвель, поставив во главе бывшего старосту. Для не видящих просвета в своей убогой жизни крестьян это было сродни чуду: жильё добротное, за работу платят, за неуплату оброка плетьми не порят.

=====

Блайз вышел в предбанник и, зябко передёрнувшись от холодного воздуха, взял разложенную на скамье чистую одежду. Лишь один - единственный раз старый барон отменил приказ Ивана, и по мнению воина, очень даже зря.

=========

В начале сентября в лагерь доставили двадцать новичков из наловленных в городах беспризорников и оставшихся без родни крестьянских детей. Деревенские все были младше десяти лет, а у городских некоторые уже достигли пятнадцатилетнего возраста. Тех, кому ещё не исполнилось десяти отправили в детский дом, остальных – к нему, Блайзу, во взвод. Он сам лично объяснил им правила учебки и рассказал, что будет за их нарушения. На следующий день при прохождении полигона все новенькие, естественно, получили травмы, но одно из правил гласило: с занятий тебя могут только унести. То есть, если у тебя ноги целые и ты в сознании, то товарищи окажут тебе помощь и продолжаешь учёбу дальше. Со стонами, жалобами и угрозами непонятно кому, они всё же дотерпели до госпиталя.

=======

И вот там случилось то, о чём сержант до сих пор вспоминал со стыдом и дрожью.

========

В тот день Божедарке исполнилось девять лет и он вечером забрал Светлана и Абсея с собой, заранее предупредив дежурного по роте о том, что они не будут ночевать в казарме. Дежурство по части Иван ввёл после пары инцидентов, когда самовольщиков из первой роты отмудохали деревенские парни из-за девок. Теперь в каждой роте находился дружинник некроманта, следящий за порядком, ну и чтобы в случае чего поднять всех по тревоге. Отправив сына и его друга домой помогать Велеоке готовить праздничный ужин, Блайз пошёл в госпиталь за племянницей. Там уже находился барон, который тоже пришёл за родственницей, а его питомцы сидели снаружи. Встав у стены, чтобы не мешать лекарям и покалеченным курсантам, они стали ждать, когда освободятся Божедарка и Озарка. Внезапно на всё помещение раздался злобный крик:

— Да подождёт этот недоносок! Не сдохнет!

Тихий гул, стоящий в зале, моментально стих и все дружно уставились на одного из пациентов. Это оказался прибывший вчера высокий мускулистый подросток лет пятнадцати. Он стоял перед Божедаркой и тыкал ей в лицо левой рукой с переломанными пальцами:

— Давай лечи, дура мелкая! Я чо, ждать тут буду, пока ты до меня дойдёшь, что ли?

Иван в изумлении спросил:

— Сержант, ты что, забыл его просветить о наших порядках?– и скользнул к буяну.

У Божедарки от обиды на глазах выступили слёзы, но она твёрдо ответила:

— У тебя травма лёгкая, значит можешь подождать. Сначала исцеляют со средними, как у него.

Она кивнула на худого паренька со сломанной рукой, которого оттирали назад двое, по всей видимости, дружков крикуна.

«Сгною гадёныша! Десятком плетей он у меня не отделается!»– замешкавшийся от неожиданности и возмущения Блайз шагнул в сторону племянницы вместе с капралом Кассием, сопровождающий этим вечером курсантов в лечебницу.

— Ты чо, не поняла, шалава!– вошедший в раж бывший житель городских трущоб не обратил внимания на гробовую тишину вокруг.– Да я таких, как ты во все дыры имел!

И резко отведя правую руку вбок влепил девочке пощёчину.

Несмотря на явные проблемы с умом и сообразительностью реакция у парня оказалась на высоте. Он заметил сбоку Ивана, успел к нему развернуться и даже замахнуться...Чтобы тут же согнуться пополам от мощного удара в пах железным носком сапога. Следующий удар в голову опрокинул его на пол и лишил сознания, а два выпорхнувших из ножен меча упёрлись в горла дёрнувшихся к барону крепышей.

— Шшщщ напа шщщ дениее шшна шшлекаря иишшш баронааа.

И во время этого змеиного шипения, в котором чётко проступили нотки безумия, на присутствующих в зале обрушилась волна дикого нерационального, всепоглощающего ужаса, от которого невозможно сбежать или спрятаться, и каждый мгновенно ощутил чувство тоскливой безысходности. Взгляды людей метались, искали за пределами невидимого мрака хоть какую-то соломинку надежды, но вместо этого наталкивались на изломанные тени нечеловеческих фигур, завуалированных под странными нарядами, что лишь усиливало ощущение безнадёжности. Глаза инфернальных тварей мигали кровавыми всполохами, а губы, кривящиеся в жуткой улыбке, шептали слова на чужом языке, с явно недобрым смыслом. Ощущение полной беспомощности становилось всё ярче, невидимые ледяные обручи сжимали души и тела. Каждый вздох, каждый шорох обостряли ситуацию, заставляя сердца биться всё быстрее и быстрее. Каждый нерв в теле ощущал непомерное напряжение, а вселенная как-будто замерла в ожидании своей смерти. Кто-то поседел, у кого-то отказали ноги, кто-то упал в обморок, а двое виновников происшествия стояли с перекошенными лицами, пустыми глазами и пускали слюну. И буквально у всех опорожнился кишечник и мочевой пузырь. В ту же секунду с грохотом обрушилась дверь, и внутрь ворвались Рося и Шандор. Разметав стоявший на пути народ, они подскочили к взбешённому некроманту и, развернувшись к толпе, приняли угрожающие стойки. Правда, Рося перед этим быстро, но аккуратно подвинула к Ивану рыдающую Божедарку и успокаивающую её Озарку. Посмотрев на трясущихся и скулящих от страха людей, кот обернулся к брату, продолжающему сверлить разъярённым взором двух сошедших с ума подростков, и мурлыкнул. Внезапно шипение прекратилось, давление на рассудок начало ослабевать, и через секунд десять Иван спокойно сказал:

— Этих троих в карцер, девушки могут идти к себе.

Работниц госпиталя словно ветром сдуло, а он продолжил:

— Я помогу Божедарке и Озарке в лечении. Всем премия в три золотых. Сержант, завтра на Лобном месте с утра приготовьте три кола, сейчас тоже можете идти. Капрал, вы тоже свободны.

Не успели Блайз и Кассий козырнуть и развернуться к выходу, как примчались Верш, Дарна и Торлег с мечами в руках.

— Что случилось?! – окидывая взглядом зал в поисках опасности закричал с порога некромант. – Все собаки в деревни взвыли от твоей Ауры Ужаса!

Узнав в чём дело, отец Ивана решил наказать преступников по своему.

— Этим кол уже не страшен.

Сверкнул в свете ламп клинок, и два тела рухнули, орошая стены и пол кровью из обрубков шей.

— Завтра собрать всех курсантов и жителей Дровянки и при них повесить этого недоумка. – старый барон указал на так и лежавшего без сознания зачинщика. – И пусть повисит с денёк, в назидание всем. А на колу слишком долгая смерть, будет своими воплями людей отвлекать.

= = = =

«Да уж, страшный человек Иван, лютый.»

Подходивший к крыльцу Блайз снова зябко дёрнул плечами, но уже не от холода, а от воспоминаний трехмесячной давности.

«Старый барон помилосерднее-то будет...Но чего уж там, к своим-то он по доброму относится. Вон, Божедарке в тот же день мясорубку, им же придуманную, подарил и Велеоку научил пельмени делать. Да и благодаря ему у меня семья появилась, чего уж тут говорить.»

При мысли о жене в груди матёрого воина потеплело от нахлынувших чувств любви и желания. Зайдя в дом, он обнял встречающую его статную русоволосую женщину.

— Заждалась, милая?

— Зачем ты снова нас всех собрал из-за этого Есения, Норбан?– входя в зал, слегка развязным тоном обратился к вставшему из кресла человеку молодой, с небольшой бородкой, симпатичный мужчина в пластинчатых доспехах.– Дорога к тебе не близкая, мне пришлось полтора месяца в седле трястись, пока сюда добрался. Но ты знаешь, как компенсировать все мои дорожные тяготы.