То еще ментальное рабство, впрочем для выросших на Данаире привычное. А Беатриче была родом со столичной планеты империи. На Данаир опекун был знаком всем, правда там первые двадцать пять лет жизни это был почти незаметный опекун Императора. Не яркий огонек, а скорее смутная тень в твоем сознании, тихая, успокаивающая и как правило доброжелательная. Тень к которой подданный империи всегда мог обратиться, и даже при острой необходимости попросить о помощи. Конечно нужно было быть настойчивым, все-таки Император один, а подданных двести пятьдесят миллионов, и это только на Данаире. Сама Беатриче конечно никогда и не пробовала. Но несколько раз опекуна слышала, например голос императора поздравлявший весь их класс с окончанием школы. В тот день она между прочим получила золотую медаль за отличную учебу. И получила очень выгодную работу, а вот с личной жизнью у девушки не сложилось. Молодой человек, ее избранник оказался дурным. Внешне благопристойный, вежливый, предупредительный, а на деле тот еще лицемер и подлец. Беатриче помнила свой ужас, когда ей предъявили доказательства преступной деятельности жениха. К счастью представители службы охраны правопорядка очистили ее от подозрении в соучастии, и она действительно ничего не знала о тайнах человека в которого была без ума влюблена. Что впрочем это не сильно ей помогло, выгодную работу она потеряла, а полицейские еще и намекнули ей: мол вообще-то она в шаге о нарушении закона империи. За неисполнение воли императора подданным грозил солидный штраф или существенное понижение в гражданских правах.

Имелся в виду указ императора об улучшении демографической ситуации на Данаире. Всем молодым женщинам империи было предписано в возрасте между двадцатью и тридцатью годами родить или завести иным способом не менее трех детей. Причем двоих при отсутствии постоянного брачного партнера женщина имела право перевести на обеспечении государства. А ей уже исполнилось двадцать пять. Беатриче действительно какое-то время откладывала, затем был жених убеждавший сначала надо оформить брак, а теперь она совсем не знала что делать. И вот она сидит рыдая в полицейском участке и тут к ней подходит человек в штатском. Позже она поняла, что это был вербовщик флота. Он сказал, что ее отличные оценки и некоторые знания могут быть востребованы, более того женщинам и мужчинам подписывающим контракт с военным флотом полагаются привилегии. Например отсрочка от обязательств перед империей на время контракта. А какой самый длинный? Десять лет, три года в академии флота, потом семь лет службы в космосе с возможностью продления. Ну и почему нет? На планете ее жизнь уже укатилась под откос. Так что да, она согласилась. Два года она проучилась в академии вполне так себе успешно, не лучшая на курсе, но и далеко не худшая. Предстоял третий выпускной год, когда случилась встреча изменившая ее тихую ничем не примечательную жизнь верноподданной. Двадцатисемилетняя курсантка академии флота одиноко скучала на борту катера, что должен был вернуть ее с орбиты Данаира на удаленную станцию принадлежащую академии. Она слегка опаздывала и попутчиков не ожидалось, но ей повезло. Входной шлюз открылся впуская худенькую черноволосую девчонку. Очень юную, телосложение как у мальчишки, без стратегически важных выпуклостей, шальные серые глаза. Большущие со странными золотистыми искорками. Одета довольно просто. Девчонка бросила на сидение здоровенную сумку и рассмотрев попутчицу изрекла:

– Привет! Меня зовут Уна, ты в академию?

Беатриче ответила на приветствие, сообщила свое имя и похвасталась двумя успешно завершенными годами учебы.

– Ну а я новичок, в первый раз покидаю планету, клёво да? Кстати я пси, тебя это не смущает?

– Пси? – переспросила удивленно Беатриче. – Ах да псионик, поняла… сильный?

Девчонка пожала плечиками. Глаза резво обшаривают взглядом пассажирский отсек катера, носик забавно чуть вздернут.

– Папочка говорит что вполне сойду, как украшение на родовом древе семьи. А император назвал меня само совершенство! Представляешь?

Беатриче не представляла, энергия попутчицы уже слегка подавляла.

– А еще он сказал, что мне надо больше общаться с обычными, это позволит мне быть ближе к широким массам. Обычные люди это двигающие мускулы империи, клёво, да? Сказал заведи подругу. Хочешь стать моей подругой, это будет клёво, обещаю! Но сразу предупреждаю: я наглая самовлюбленная стерва!

– И что делает тебя наглой самовлюбленной стервой? – удивленно спросила Беатриче.

– Ну это общее мнение, папочка так думает, и император тоже. А мне нравится.

– Что нравится? Быть стервой? Жаль, мне в твоем возрасте хотелось быть милой хорошей девушкой…

– Я пробовала, это скучно! До пятнадцати лет я была хорошей, правда-правда! Но в одно прекрасное утро проснулась и поняла что с этого момента хочу быть стервой. Сразу сообщила об этом родителям. Мамочка почему-то огорчилась, а папа воспринял новость спокойно, но он вообще спокойный.

Искорки в серых глазах горели все ярче, будущая подруга захватывала все пространство вокруг, делая окружающее все безумнее и безумней. Она вытащила из сумки навороченный дорогущий планшет, а затем вдруг сказала:

– Во смотри как я умею, – и указала пальчиком на соседнее сидение. Там мигом возникла сверкающая полупрозрачная фигурка, точная копия безумной попутчицы. Почти как голограмма. – Это отражения меня, клёво, да?

Еще один взмах пальчиком, еще одно отражение, и еще и еще. В катере вдруг стало тесно, четыре сверкающих силуэта, у каждой в руках планшет, нахально сидят закинув ногу на ногу. Но Беатриче довольно быстро поняла каждая из копий вполне самостоятельно, вот одна что-то читает с планшета, вторая рассматривает потолок, третья делает вид что спит, а четвертая даже забирается с ногами на сидение и роется в сумке. Сама Уна наклонив головку смотрит на Беатриче.

– А что каждая из них может делать что-то свое?

– Ага. Всего у меня девять отражений, при желание могу читать сразу десять разных текстов! Это родовая способность семейства да Винчи!

– И что все понимаешь?

– А то! Делать десять разных дел одновременно это мой конёк! У папочки кстати всего четыре отражения, правда он умеет их делать совсем невидимыми. А я нет, мои всегда очень яркие и сверкают. Папочка говорит это потому что я обожаю когда на меня все смотрят, а что люблю быть в центре внимания! Быть блеклой незаметной тенью, это точно не моё! Зато я умею вот так.

И на глазах изумленной попутчицы превратилась в очередное отражение самой себя.

– Я здесь!

Беатриче обернулась и увидела, что Уна теперь заместо той полупрозрачной девушки, что притворялась спящей. Подмигнула и снова стала сверкающем отражением.

– А теперь здесь, – раздался позади нахальный девичий голосок. – Вот этого даже папочка не умеет! Это только моя способность уникальная! Прыгать по отражениям. Хотя конечно невидимые отражения, тоже круто, но папочке они по штату положены, он ведь главный шпик императора.

Беатриче выпучила глаза и тут до нее дошло, кто этот папочка…

– Постой! Твой отец Алазар да Винчи? Глава имперской секретной службы?

– Ага, он самый, а я его самая младшая дочь.

– И самая любимая?

– Неа. Вот точно нет, зато самая беспокойная!

Ну по крайней мере понятно, откуда эта наглая энергичная малявка так хорошо знает императора… Беатриче уже вполне осознала, что случайная попутчица набивающаяся ей в подруги не только сильная пси, но еще из самого высшего общества. Семейство да Винчи столетиями считалось из самых влиятельных, еще до того как император отстранил от власти верховный совет. А маэстро Алазар с самого начала был с императором, если не правой рукой, то уж точно левой. Со знаниями по новейшей истории у нее было все в порядке, и она точно помнит красочный эпизод из учебника, когда молодой Алазар да Винчи лично арестовывает одного из ярых противников императора из числа только что распущенного верховного совета. С таким папочкой то конечно…