Наблюдательная мамаша изогнула свою светлую бровь, явно уловив реакцию на моем лице.

– Думаешь, я слепая? – снисходительно усмехнулась. – Зажимаешься с ней по углам, на машине катаешь, завтраки готовишь… Ты влюбился, мой мальчик! Да только выбор сделал не тот.

Я накалялся все сильнее и между тем настораживался все больше. Поэтому старался пока не грубить.

– Главное, что ты должна знать – это мой выбор! А как ты к этому относишься – меня не волнует.

– Значит, ты готов ее погубить?! – внезапно выдала мать, не позволяя мне уйти.

Я задержал на ней предупреждающий взгляд:

– О чем ты?

– Я же сказала, Женя, вы не будете встречаться, – хладнокровно повторила она. – А если рискнете, я уничтожу несчастную жизнь этой девчонки! Начну с того, что она вылетит из университета. И, поверь, больше никуда не сможет поступить. Никуда! Но на этом я не остановлюсь. Марина Воронцова попадет во все черные списки. Ей больше ни одного кредита не доверят и не примут на работу ни в одно заведение! Разве что полы мыть… Мне продолжать или достаточно?

Ярость накрыла разум. А ее лицо, разглаженное дорогими косметологами, светилось превосходством.

Подойдя к матери вплотную, я зло выплюнул:

– Ты… Дрянь! Какого хрена тебе от нее нужно?!

– Мне нужно, чтобы она держалась от тебя подальше, Женя! – с вызовом воскликнула она. – Если ты ее действительно любишь, то сделаешь все для этого!

– Пошла ты! Мама! – взревел я, снеся свисавшие с потолка кастрюли, которые с грохотом рухнули на пол недалеко от ее ног. – Шантаж твой нихера не выгорит! Только попробуй причинить ей вред… Клянусь, ты пожалеешь! У меня тоже есть козырь, если уж на то пошло! Как думаешь, отец рад будет услышать перед отъездом, что его жена последняя…

– Он знает! – крикнула мать, перебивая меня. – И всегда знал, что происходит в доме в его отсутствие.

Запал резко сошел на нет – я оказался не готов к этому.

– Боюсь, тебя ждет разочарование, если ты возомнил заручиться поддержкой отца. Я разговаривала с ним, прежде чем прийти к тебе, – торжествующе сообщила она. – Его мнение насчет этой девочки абсолютно солидарно с моим.

Я не хотел верить в это. Все внутри сопротивлялось реальности и металось и крайности в крайность! Я поговорю с ним… Он поймет меня и приведет в чувство эту нарциссичную дрянь! Он встанет на мою сторону.

– Я знаю, что ты будешь ненавидеть меня за это. Но однажды… Поверь однажды, когда у тебя будут свои дети. – Мать подошла и дотронулась ладонью до моей щеки. – Ты меня поймешь, Женя. Ты – мой единственный сын! Ты достоин самого лучшего, а не… этой.

Я отдернул лицо и, глядя ей в глаза, отчеканил:

– Я жалею, что родился твоим сыном.

Лицо матери отразило растерянность и уязвленность, но следом все эмоции затмил холод. Сглотнув, она отступила от меня, сложив руки в замок.

– Я предупредила тебя, Женя. Поступи благоразумно.

С этими словами она пошла прочь, оставляя меня перемалывать мысли, которые осколками застряли в голове. Я долго уходил в отрицание – нет, она не посмеет! Я не позволю ей обидеть Марину!

Но, в конце концов, разум настигло горькое осознание. Меня обошли… Обошли как пацана и загнали в угол!

Схватившись за голову, я принялся метаться по кухне. Ты всегда знал, сукин сын, что тебе приставят нож к горлу! Что никогда не позволят абсолютной свободы! Гребаный сын губернатора… Но я же не думал, что реально влюблюсь! Неужели я притянул Марину в самое пекло…

– Блядь, блядь, БЛЯДЬ!!!

Я снес поднос с завтраком, который так старательно готовил и долбанул кулаком по столешнице до хруста костей.

– СУКА!..

Грудь заходила ходуном, сердце начало выбивать к чертям ребра, тело затрясло.

«Я уничтожу несчастную жизнь этой девчонки… »

«Если ты действительно любишь…»

Ударившись спиной о стену, я сел на пол, зажав кулаками мокрые глаза. От светлого утра не осталось ничего кроме пепла. Его уничтожил огонь моей гребаной реальности…

Я не знал, как быть дальше с Мариной, при этом не вредя ей?.. Как оградить ее от атаки моих «заботливых» родителей?! Но понимал, что должен принять решение прямо сейчас. И если мне придется отогнать ее от себя, то не давая надежд… Даже причиняя при этом невыносимую боль.

Марина

Четыре месяца спустя…

– Марина…

Голос ворвался лучом света в беспроглядную темноту глубокого сна. Как спасительная рука, которая схватила меня и выдернула из зыбучих песков, не давая там задохнуться.

– Проснись, девочка… Давай!

Распахнув глаза с резким вдохом, я сосредоточила взгляд на обеспокоенном лице Светы. С ее головы сползла косынка, покрывающая короткую поросль новых волос, губы были плотно сжаты. Дотронувшись ладонью до моей щеки, она стерла откуда-то взявшуюся на коже влагу.

– Опять плакала во сне, – констатировала недовольно. – И бредила… Ох, отольются твои слезы тому, кто это сделал с тобой!

Нахмурившись, я молча глянула на шторы, по которым уже ползли лучи раннего утра, затем на часы. Испугалась, что проспала, но нет. До звонка будильника осталось еще целых тридцать минут.

Приподнявшись и сев у изголовья кровати, я потерла лицо руками. Действительно мокрое от слез... И тело все покрыто испариной. Сон я не помнила, зато четко ощущала в груди застывшую жгучую боль. А в голове остался образ, который снова заставил меня проходить через агонию кошмаров.

– Марин? – осторожно обратилась ко мне тетя. – Может, мы с тобой сходим к специалисту?.. Мне ты ничего не рассказываешь, но хоть доверишься тому, кто поможет? Найдем самого лучшего…

Нахмурившись еще больше, я откинула одеяло и поднялась с кровати, не давая ей договорить.

– Зачем? – спросила отчужденно. – Со мной все в порядке, Свет! Я не больная…

– Я и не говорю, что ты больная. Но душа твоя болеет, девочка! А я бессильна тебе помочь.

Я ушла в ванную, плотно закрыв за собой дверь. Не хотелось грубить, но любые разговоры о моем состоянии, заставляли немедленно вспомнить о причине, которая привела меня к этому.

Не нужен мне никакой врач…

Я давно излечилась от кошмаров. Сама. А это просто триггер из-за нового учебного года! Сегодня – первое сентября – начало второго курса. И испытаний… Потому что теперь наши встречи точно неизбежны.

Я посмотрела на свое затравленное отражение в зеркале. Если бы он отчислился… Как было бы проще жить, Господи! И в то же время сердце рвало на части от понимания, что в этом случае я не увижу его никогда. Никогда!

Выходя из ванны, я заставила себя улыбнуться, и пошла на кухню, где бренчала посуда. Света стояла у раковины, угрюмо намывая кружки. Приблизившись, я ласково обняла ее сзади.

– Я тебе не рассказываю, потому что нечего рассказывать, – заговорила успокаивающим тоном. – Я в норме. Правда! Я… может я и болела, но теперь выздоравливаю!

Она выключила воду и, повернувшись, обняла меня в ответ.

– Почему ты так боишься быть слабой? – спросила непонимающе. – Ты же не железная, моя девочка! И не можешь все вынести на плечах.

– Могу.

Тетя промолчала. А я отстранилась и поправила косынку на ее голове.

– Иди, ложись спать. Рано еще.

– Да выспалась уже, – упрямо возразила она. – Собирайся, я приготовлю завтрак. Сегодня же особенный день – начало второго курса! Вот и провожу тебя.

Криво улыбнувшись, я согласно кивнула и поплелась в комнату. Долго собиралась, хотя еще неделю назад решила, что надену. Новые вещи, новая обувь, новые сумки – я хорошо заработала за лето. Между тем денег, которыми от меня откупились, оставалось еще много, но я не собиралась расслабляться. Да и не смогла бы – нарочно забила свои дни под завязку, чтобы не рехнутся. Ведь стоило остановиться… Как боль тут же пронзала сердце воспоминаниями и мыслями.

Особенный день, блин.

Этот проклятый день как дамоклов меч навис над моей головой! И чем ближе подходил, тем больше адреналин бил в сердце. Я должна справиться… Выдержать, если увижу его! И если не увижу.