Четыре месяца. Они прошли как четыре года. Я ведь не видела Молотова с того самого утра. Он буквально пропал. Больше не появлялся в универе, или я просто его не заставала, и мне стоило благодарить судьбу за это. Будто наши жизни резко стали параллельными.

Кто-то сказал, что он отчислился, кто-то, что уехал за границу – слухи одни… А мне то и дело чудился черный Гелентваген. На пешеходных переходах, возле дома, по дороге из универа. И каждый раз душа вдребезги, каждый раз эмоции на разрыв. Я безумно устала от этого…

Лишь когда, наконец, закончился учебный год, мне удалось понемногу исцеляться. Выходить из лютой депрессии, которая отрезала меня от мира. Я никого не хотела видеть. Даже Полину! Она все допытывалась, хотела понять, что со мной происходит, а я убегала, пряча слезы.

Я сильно похудела. При росте сто шестьдесят пять, весила сорок семь килограмм. Света, когда домой вернулась, пришла в ужас. Сначала решила, что меня работа так загнала и стресс из-за нее. Потом начала догадываться, что беда гораздо глубже.

Тетя буквально с ложечки меня откармливала, тогда, как это я должна была следить за ней, после химиотерапии. Мы обе выздоравливали. Она – почти восстановилась, а я… Я думала, что тоже пришла в себя. Но сегодня все внутри дрожало от неуверенности, надламывалось от сомнений и затихло на грани истерики.

Света сделала гренки, но я едва надкусила одну. Все утопала в мыслях. Сегодня будет тожественная часть на площади и одна пара с куратором. В голове рождалось миллион вариантов, как может случиться наша встреча... Я очень хотела не думать, не представлять, не переживать, но не выходило! Никак. Как зараза не выводимая.

Задержавшись перед зеркалом в коридоре, я поправила волосы, которые немного накрутила и разгладила черную юбку карандаш до колен. Она соблазнительно облегала бедра, а короткий красный топ, подчеркивал талию. На ногах красовались черные замшевые босоножки на удобной шпильке и в завершение образа – кожаная черная сумка.

– Да красавица-красавица! – донесся голос тети, которая наблюдала за мной из кухни, опершись плечом о косяк. – Глаз не оторвать!

Посмотрев на нее, я лишь уныло вздохнула. А мне все казалось нелепым. Как бы не красилась, как бы не одевалась – потухший взгляд уничтожал образ…

Поцеловав Свету в щеку, я пообещала ей, что вернусь сразу после универа, несмотря на ее уговоры отдохнуть и развеяться с одногруппниками. Внизу уже ждала машина такси. Босоножки, конечно, были удобными, но не до такой степени, чтобы топать на маршрутку.

Перебирая телефон в руках, я нервно дергала коленкой на заднем сиденье машины. Внутренности сжимались в комок, тело деревенело, руки холодели, несмотря на то, что сегодня было солнечно и тепло. Даже пиджак не понадобилось надевать. Глядя в окно невидящим взглядом, я ощутила, как защипало в носу.

Жалкая девчонка…

Возьми себя в руки, что же ты творишь с собой?! Чего ждешь?! На что надеешься, глупая?! Он вычеркнул тебя из своей жизни. А ты никак не можешь забыть его и топчешь гордость.

Самое тяжелое признаться в собственных слабостях. Но я не делала себе скидок, как верно заметила Света. Не щадила и осуждала. Хуже всего если Молотов вдруг увидит в моих глазах надежду или жалостливый блеск! Ни за что. Я задавлю любые попытки чувствам прорваться наружу. Я настроилась быть хладнокровной, непоколебимой и держать лицо, что бы не произошло.

На смартфон пришло сообщение от Полины. Она уже ждала на площади. Отлично… Я ощущала себя уязвимой в одиночестве. Именно сегодня крайне нуждалась в поддержке.

Машина такси начала тормозить. Расплатившись с водителем, я вышла на тротуар и улыбнулась. Действительно искренне улыбнулась, увидев подругу возле ряда скамеек. Моя стильная худышка… Она тоже увидела меня, будто почувствовала. Взвизгнула и побежала навстречу. Ее длинные темно-русые волосы шлейфом развевались за спиной, сумка тряслась на руке, белые кроссовки быстро топали по асфальту. Мы давно не виделись, и сейчас я остро поняла, как безумно соскучилась по Линке!

Практически врезавшись друг в друга, мы начали обниматься и целоваться, стараясь, не испачкать лица помадой.

– Давай, пошли! – поторопила Полина, взяв меня за руку. – Там уже все наши собрались…

Я с энтузиазмом последовала за ней. Отличное начало. Мое настроение взметнулось вверх, и нутро охватило вдохновение. Вот только по пути взгляд все же обратился в сторону парковки. Я бегло осмотрела ее, однако не обнаружила ни одной машины похожей на Гелентваген…

Внутри без воли расползся осадок. С чего я вообще взяла, что он будет здесь? Женя в принципе с натяжкой посещал универ, а сегодня, по сути, формальный день, который ни к чему не обязывал!

Что ж… все только к лучшему. Я ощутила должное облегчение, за которое крепко уцепилась. Можно успокоиться и просто наслаждаться первым днем второго курса, не отвлекаясь на драматичные мысли!

С одногруппниками вышла очень теплая, позитивная встреча. Мы наперебой здоровались, обнимались, делились последними новостями. Мальчики наговорили мне много комплиментов, девочки тоже – в основном отмечали, что я очень постройнела.

Знали, бы они, чего мне это стоило…

На торжественной части, которая проходила перед входом в универ, в основном поздравляли первокурсников. Надо же, а я вдруг почувствовала, будто стала выше рангом! Всегда осуждала старшекурсников за то, что они обзывали нас «Фёсты» – то есть типа первыши, а теперь и сама снисходительно поглядывала на вчерашних школьников.

Пока пара ведущих болтала, мои одногруппники накидывали варианты, как отметить этот день. Узнав, что я не собираюсь принимать в этом участие, они очень удивились и принялись меня активно агитировать. Сработало. То ли настроение помогло, то ли я по всем соскучилась, но мое мнение изменилось. Действительно, почему бы не отметить? Схожу, развеюсь, оттянусь как следует за все лето, которое грузила себя работой!

Настроение поднялось еще больше. Я столько времени переживала из-за этого утра, но в итоге все вышло совсем иначе! Конечно в основном благодаря тому, что без него я освободилась от мучительных мыслей. От всех, кроме одной…

Что если Молотов действительно отчислился?

И она причиняла такую боль, что невозможно было отвлечься.

– Эй, ты как? – внезапно обратилась ко мне Линка.

– А?..

– Опять уходишь в мысли… – предостерегающе сказала она, видимо переживая, что я снова отстранюсь.

Но это вовсе не входило в мои планы. Широко улыбнувшись, я обняла ее за плечи и уверила:

– Нет, все хорошо! Я с тобой.

Подруга обняла мою талию, а я заметила, что к нашей компании приблизилась до боли знакомая высокая фигура атлетичного размаха. Глянув из-за плеча, увидела Гасанова. Он скупо здоровался с ребятами, изображая жутко серьезного мажора, и в какой-то момент задержал взгляд на мне.

В воздухе скакануло напряжение. Но всего на секунду, потому что в следующую он коротко кивнул в знак приветствия. Я не стала выеживаться и тоже снисходительно кивнула в ответ. Топор войны был окончательно закопан. И в моем пространстве снова все спокойно.

– ...ты видела Молотова?

– Нет, а что?..

Мне показалось, это галлюцинация из-за ветра. Приглушенные голоса раздались где-то за спиной – мне могла всего лишь почудиться эта фамилия!

– Он теперь такой брутал… Ну прямо мрачный секси-бой! Как будто его за лето подменили.

– А где он, где?.. – поинтересовалась вторая собеседница.

– Я видела, как он из тачки новой выходил. У него теперь черный Лексус, Юль! Такой крутой, ну прямо мурахи по коже… Лямов десять, наверное, стоит – не меньше.

Едва делая глотки воздуха, я боялась шевельнуться. Сердце разогналось и начало бухать в груди.

– А Молотов один выходил? – раздался сзади вкрадчивый вопрос.

Дико хотелось зажать уши.

– Вроде да, но это еще ни о чем не говорит, милая… Вокруг него такой цветник вьется – он по любому здесь каждую вторую имеет!