В космосе с захватчиками не справлялись даже менсо. Имея совершенное вооружение и мощные боевые корабли, они уступали эйнерам в тактике, всегда оказывались на шаг, а то и на десять позади. На блокированных планетах оккупанты всегда использовали одну и ту же тактику: бомбардировками из космоса подавляли сопротивление, зачищали часть территории от остатков армии и полиции, обращали гражданских в носителей.

Андрей рассказывал, что однажды сопротивление использовало электромагнитный заряд, надеясь вывести из строя эйнеров, попавших в радиус его действия. Но защита металлических тварей предусматривала и такое развитие событий. Ни один из них не был поврежден, все продолжили функционировать.

Чем же их взять? Как найти уязвимость? Мы продолжаем работать, Андрей подолгу засиживается в подвале, тестируя на компьютерах системы эйнера и прерыватель, но результата пока нет.

– Уже недалеко, – он останавливается, стараясь отдышаться, оглядывается на меня, – Не устала?

– Совсем немного.

Впереди вершина, с которой ветер сдувает длинный снежный шлейф. Мы обходим ее стороной, чтобы выйти на перевал. Полдня пути и вот перед нами открывается крутой склон: по нему месяц назад спускались Киар с Метецио. Им нужно было выйти к заброшенному городку, в котором до сих пор попадаются одиночные патрули эйнеров. Парни делали это уже не в первый раз, но повезло именно тогда.

Андрей протягивает мне мощный бинокль, который я подстраиваю под свое зрение. Смотреть будем издалека, близко подходить опасно. В окулярах – серые развалины зданий. Снега на улицах мало, там значительно теплее, чем в горах. Да, похоже, городку серьезно досталось! Из всех домов я могу отыскать лишь несколько неповрежденных, да и те на окраине, напоминают фермерские постройки – длинные, с узкими окнами. Возможно, склады.

– Что это? – указываю пальцем, возвращая Андрею бинокль, – Там! Такие длинные здания.

– Они использовали их, как лагерь для пленных.

– Лагерь?! – я с удивлением смотрю на напарника, – Вот дерьмо… Не знала, что эйнеры делают лагеря. Нас они захватывали и сразу превращали в носителей.

– Порой их очень сложно понять. Какими руководствуются мотивами, что толкает их на те или иные поступки… Насмотрелась?

– Что, все?

– Да, надо возвращаться. Домой придем уже затемно, но хоть не ночью. А ты думала тут остаться?

Я кидаю в него снежком, хватаю лыжные палки и удираю, неумело спускаясь по склону перевала. Через какую-нибудь сотню метров падаю, раскидав палки в стороны. Хорошо хоть лыжи на сломала.

Андрей смеется, останавливается рядом. Протягивает мне руку.

– Зарылась в сугроб, чудо?

Поднимаюсь, отряхиваясь от снега. Знаю, что щеки у меня горят румянцем. Хочется носиться, кричать, быть молодой и счастливой! Первый раз за несколько лет я снова чувствую себя обычной девчонкой, не знающей бед и лишений. Обнимаю Андрея, прижимаюсь к нему. Мне уже все равно, что он родился на другой планете, среди представителей чужой цивилизации.

– Сбежать бы…

– Куда?

– Все равно. Взять тебя в охапку и удрать.

– Нас собьют на взлете.

– Знаю…

Возвращаемся другой дорогой. Она ничем не лучше и не хуже той, по которой мы пришли, но позволяет выйти еще на одну площадку, с которой видна равнинная местность, раскинувшаяся у подножия горной гряды. Нужно использовать любую возможность осмотреться, заметить что-то новое, если оно вдруг появляется, или исчезновение старого. Любые изменения могут иметь решающее значение для маленькой группы, скрывающейся от остального мира.

– Осторожнее, – предупреждает Андрей, – Не подходи близко к краю. Может, снизу тоже кто-то любопытный осматривает горы и именно в этот момент направляет свою оптику на тебя.

Выглядываем из-за снежного бруствера, лишь чуть-чуть приподняв над ним головы. Отсюда равнина кажется ближе, чем с перевала. Мы видим прямую линию шоссе, несколько маленьких коробочек вдоль него – возможно, мотель и заправка… Я успеваю пригнуться до того, как Андрей с шипением давит мне на плечо.

– Сама вижу! И нечего на меня шикать – с такого расстояния нас не слышно!

Он снова осторожно приподнимается, смотрит в бинокль: закат у нас за спиной, стекла не должны сильно бликовать.

– Ну что?

– Два, три… – он считает почти беззвучно, шевеля одними губами. Приседает, говорит уже нормальным голосом, – Семь человек, все связаны, один за другим. Эйнер на носителе, шагах в десяти позади них. Видимо, выловил в заброшенном городе.

– Он точно один?

– На, посмотри, – протягивает мне бинокль, – Только аккуратно.

Я тоже приподнимаюсь, нахожу цепочку движущихся фигур. Они как раз переваливают через шоссе.

– Да, один. Все вокруг хорошо просматривается, место открытое. Если бы был еще кто-то, мы бы увидели.

Я смотрю Андрею в глаза, жду, что он скажет. Но он молчит.

– Андрюш, у тебя же снайперская. Он там один. И пять жизней, которые можно спасти. Ну же! Уйдут ведь!

– Если убьем, – произносит он наконец, – эйнеры узнают, где это случилось. Придут сюда, будут прочесывать местность. Мы поставим под угрозу убежище.

Я снова выглядываю из-за бруствера. Фигуры медленно удаляются. Кто они? Может я их знала в той жизни, до войны? Может, с кем-то из них здоровалась, разговаривала о погоде?

– Мы не можем им помочь.

Пригнувшись, отходим подальше от края обрыва.

* * *

Домой возвращаемся ближе к полуночи. Усталые, продрогшие. Киар что-то ворчит недовольно, Полина с подозрением смотрит на наши лица, расставляя тарелки на столе.

– Есть что-нибудь интересное?

– Со второй площадки видели семерых беженцев в сопровождении одного эйнера на носителе. А больше… Ничего особенного. Все как всегда, – Андрей зачерпывает ложкой суп, сваренный из неосторожной птички, дует на дымящуюся, маслянистую жидкость.

Киар подсаживается рядом.

– Хорошо, что не стали глупить. Молодцы. А как там у тебя с работой? – смотрит на Андрея, ждет, пока тот прожует и проглотит.

– Продвигается, но медленно. А что?

– Месяца через полтора снег в долине будет сходить.

Я понимаю, что это значит. Весной и осенью у хозяев большая торговля живым товаром. Многие носители будут меняться – кого-то продадут, отправят в неизвестность на транспортных кораблях, вместо них появятся новые, выловленные на территориях за стеной. Лучшего времени для внедрения не придумаешь.

– Знаю, – Андрей отпихивает пустую тарелку, – Я делаю все, что могу. Мы с Верой перелопатили тонну информации и эйнера этого чертового я несколько раз собрал и разобрал.

Киар задумчиво сгребает крошки на столе в аккуратную кучку. По его лицу сложно понять – осуждает он нас за медлительность или соглашается, что задача стоит непростая.

– Он тоже специалист в какой-то области? – спрашиваю я у Андрея, когда мы уже лежим в постели, наверху.

– Киар? – Андрей усмехается, – Учитель он. Преподавал язык менсо на ваших планетах, разведка завербовала перед самой войной. Не знаю, почему он согласился. Может, хотел каких-то приключений на старости лет.

– А Полина?

– Она закончила разведшколу вместе с Метом, на два года позже, чем я. Их сразу отправили на Расцветающую, так что они, можно сказать, старожилы.

– Так кто у вас главный?

– Никто. Все понемножку. Понимаешь, мы случайно оказались вместе. Каждый должен был работать сам по себе. Так что никакая мы не диверсионно-разведывательная группа, а так… Потерянные одиночки, без связи, без четких инструкций. А Киар – он просто старше остальных, вот и задает вопросы. Вроде как намекает, что плохо, мол, работаете, господа разведчики!

Андрей тихо смеется.

– Ты и Полина… – спрашиваю я, – Вы…

– Ну-у, начинаются женские домыслы!

– Просто она так кинулась на тебя, когда увидела, вот я и подумала…

– Не думай, – он целует меня в висок, но осторожно, едва касаясь – надеется, что я не замечу.