Уже близко. Перебрались через овраг, догнали. Еще несколько секунд и будут здесь! Я слышу тяжелые шаги, ощущаю вибрацию на земле. Хочется открыть глаза и посмотреть, но я сдерживаюсь. Уже готова к тому, что меня вот-вот схватят за горло, поднимут в воздух, словно игрушку, разглядывая, наслаждаясь поимкой добычи.

С легким жужжанием сервоприводов топает механический ходок: я знаю эти звуки, эту тяжелую поступь. До него метров десять, не больше, но нам повезло – управляющий эйнер не замечает, проходит мимо. Второй приближается с другой стороны и его шаги не такие быстрые, он замедляется, останавливаясь у зеленой проплешины. Поворачивает, идет к нам. Ну вот и все. Я открываю глаза, оборачиваюсь…

Вижу, как Андрей спокойно встает на одно колено, вскидывает автомат, прицеливаясь в верхнюю часть ходока. Между ними лишь несколько шагов. Двухметровая конструкция, отливающая хромом, упирающаяся в землю четырьмя мощными лапами, замирает. До того, как она успевает направить на человека парализатор, удерживаемый металлической рукой, раздается треск автоматной очереди!

В стороны летят искры, взвизгивающие пули рикошетят, поднимая в траве фонтанчики земли. Андрей давит на спусковой крючок, заставляя оружие изрыгнуть весь запас магазина одной длинной очередью.

Я отползаю, поднимаюсь на ноги. В верхней части ходока бронированная пластина с узкой прорезью – она защищает хозяина, но лишь с одной стороны. Обхожу его сбоку и в тот момент, когда опустошенный автомат замолкает, а ходок активирует парализатор, успеваю сделать один единственный выстрел. Пистолет зажат в правой руке. Как обычно, тонко настроенный манипулятор наводит оружие с убийственной точностью: на землю отлетает блестящая деталь, над ходоком – электрическая дуга, вызванная замыканием в сложной системе. Конструкция тяжело оседает, угрожая придавить меня своим весом, но я отскакиваю в последнюю секунду.

– Уо-о-о-у-у-у! – доносится из леса в ответ на перестрелку.

Бах! Из пистолета, направленного на тщедушное тельце эйнера, вылетает отстрелянная гильза. Бах! Бах! Бах!

Я возвращаюсь к Андрею, но, не удержавшись, оборачиваюсь и делаю еще один выстрел в ненавистного врага – бах!

Андрей лежит на траве, раскинув руки в стороны. Глаза его открыты, правое веко едва заметно дергается.

– Андрюша, вставай! Ну же!

Оборачиваюсь. Где-то рядом слышны тяжелые шаги, они быстро приближаются. Хватаю напарника за рубашку, пытаясь оттащить в сторону, но понимаю, что ничего не выйдет. Куда я с ним? С такой ношей меня быстро догонят, не смогу отойти и на полсотни шагов. Оставить? Бросить его здесь? Мысль о побеге так заманчива, что я отпускаю рубашку, выпрямляюсь. Но… Поздно!

Второй ходок появляется из-за деревьев. В одной металлической руке импульсатор, в другой – парализующее оружие. Он стоит, повернувшись ко мне бронированной частью. Не пробить. Да если и подниму пистолет, уложит из парализатора. Что тогда? Тогда сделает с нами все, что захочет – никаких шансов на спасение. Нет! Я должна оставаться в сознании.

Медленно протягиваю руку, отбрасываю пистолет, показывая обе ладони: “я безоружна”.

– Встань у дерева, – голос, как всегда, бесстрастный, холодный.

Я послушно отступаю, упираясь энергоблоком в шершавый ствол. Ходок прижимает меня дулом парализатора, ткнув его в грудь. Эйнер сползает на землю. Он без шкуры, как и тот, которого я пристрелила минутой раньше. Голый металлический скелет, сверкающие глаза-камеры. Подходит сначала к Андрею – видимо, хочет убедиться, что тот без сознания. Потом привычными движениями карабкается на меня, запускает клешню в мой горб.

Эйнер – маленькая, но опасная тварь. Никому из здравомыслящих людей не придет в голову вступить с ним в единоборство. Один взмах лезвия и он перережет вам горло или проткнет грудную клетку. Но выбор у меня небольшой.

Быстрым движением стаскиваю ублюдка со своей спины, стараясь левой, усиленной рукой, вывернуть его манипулятор с заточками. Надежда лишь на то, что разряд парализатора, которым он управляет дистанционно и готов выстрелить в любую секунду, подействует не только на меня.

Но враг тоже это понимает, не торопится отдавать команду на выстрел. Пытается выкрутиться, спрыгнуть на землю. Успеваю почувствовать боль в руке, прежде чем микрочип блокирует болевые сигналы: тогда мне уже наплевать, что большой палец отрезан, продолжаю давить, выворачивая металлический сустав. Эйнер не выдерживает – вспышка, слабость в ногах, а потом серая пелена скрывает от меня окружающий мир.

Я кашляю. Со стоном поворачиваюсь на бок. Что случилось? Где я? Что со мной? Встаю на четвереньки, трясу головой. Вдруг рядом с оглушительным грохотом раздается выстрел! Подскакиваю, пытаясь вскрикнуть, но из горла доносится лишь сиплый вздох.

Рядом стоит Андрей, в его руке мой пистолет. В памяти всплывает все, что случилось… Пять минут назад? Десять? Неважно! Главное, что он добил того, кто вырубил меня, а заодно и себя, зарядом парализатора.

– Рука, – Андрей присаживается рядом, осторожно поднимает мою многострадальную левую.

– Что? Ох, черт!

Я брезгливо смотрю на залитую кровью ладонь.

– Подожди, сейчас перевяжу, – достает из рюкзака аптечку, обрабатывает рану, аккуратно перевязывает, – Что ж ты, горемычная, руки-то не бережешь?

Улыбается и я начинаю улыбаться в ответ.

– Онемение чувствуешь?

– Да я ее совсем не чувствую, она отключилась. Управлять могу, а ощущений никаких.

– Ничего. Сейчас рана затянется и снова откроются клапана, восстановится кровоснабжение.

Он встает, первым делом перезаряжает автомат, потом надевает рюкзак.

– Можешь идти? Вряд ли нас пасли только эти двое. Где-то рядом могут быть и другие. Надо уходить!

Я киваю головой.

* * *

Андрей прав – нас продолжают преследовать. Уже не по пятам, где-то вдалеке, но мы слышали пару раз раздраженное “уо-о-о-у-у-у!”

– Ты знал, что они идут за нами?

– Догадывался. Пока следили по телеметрии, не приближались. Как только потеряли сигнал, решили брать.

– Почему не сразу?

– По той же причине, по которой и монастырь не уничтожили. Я так понимаю, они тянут за все возможные ниточки, тянут очень аккуратно, чтобы не спугнуть людей, стараются выйти на членов сопротивления. Пока все ячейки не накрыли – предпочитают наблюдать.

– Проще в камере допрашивать, чем следить. Если в городе кого-то сумели расколоть, значит и других могут.

– Да, но поди возьми нас живьем! – он ухмыляется, – Никаких гарантий, что получится.

– Сейчас чуть не получилось, – замечаю я вполголоса.

Андрей по-прежнему ведет мудреным, одному ему известным маршрутом. А я снова привыкаю к тому, к чему привыкнуть невозможно – тошнотворному ощущению преследования, постоянной опасности, будто за каждым кустом, каждым деревом тебя подстерегает враг.

Мы стараемся говорить как можно реже и тише. В темноте не зажигаем костер, довольствуясь холодной пищей и объятиями друг друга, для того, чтобы согреться. Половину ночи Андрей не смыкает глаз, потом будит меня, чтобы самому отдохнуть. Мне стоит большого труда не подпрыгивать от каждого шороха, любого дуновения ветра. Правда, один раз я слышу звук, не принадлежащий лесу, но он далек и не вызывает панического ужаса, лишь тихую ненависть.

Утром снова чувствую свою руку и не могу сказать, что это приятные ощущения. Отрубленный палец хоть и остался валяться на проклятой поляне, все равно будто приделан к ладони и продолжает ныть тягучей, изматывающей болью.

Молча завтракаем и вновь отправляемся в путь. Господи, как же я ненавижу этот нескончаемый лес! Если будет еще другая жизнь, на свободной планете, без войн и эйнеров, я снова поселюсь на ферме, такой, как та, что покоится в детских воспоминаниях. Вокруг бесконечные поля, озера, реки… И никакого города, никакого леса – их не видно из окон моего дома.

Проходит еще один день, наступает другой. На нас по-прежнему охотятся. Я не понимаю как, но преследователи знают, где искать. Может, следуя простым логическим рассуждениям, сужая круг поисков, прочесывая один район за другим. Над лесом нет-нет да и разнесется протяжный вой – то справа, то слева. Со временем звуки становятся более частыми, они приближаются. Эйнеры еще не вычислили наше местонахождение, но если так будет продолжаться – неминуемо настигнут.