– Почему сразу не сказал?

– Мне только утром принесли. Да и какая разница? Даже без этой подсказки, – он указывает на фото, – понятно, за кем и почему шли охотники. Они вели тебя и должны были загнать к монастырю.

– То есть они и до этого знали, где поселение?!

– Выходит, что знали.

– Тогда я вообще ничего не понимаю… – переворачиваю фото с одной стороны на другую, потом обратно, стараясь постичь непостижимое, – Слушай, нам надо… Надо вернуться! Рассказать все отцу Кириллу!

– А то он сам не догадался. Идем дальше.

Дождь постепенно усиливается. К счастью, он не холодный и даже в промокшей одежде можно спокойно идти, хоть это и неприятно. Я продолжаю перекатывать мысли в голове, стараясь собрать из них хитрую мозаику, но ничего не получается, всегда недостает какого-то элемента, а другие, кажется, занимают не свои места.

– Они все обречены, – от досады и бессилия сжимаю кулаки, – Там, в монастыре. За ними все равно придут. Не сегодня, так завтра. Я не понимаю, почему эйнеры узнали о местонахождении поселения и не уничтожили его сразу, но так не будет продолжаться бесконечно. Андрей, мы могли бы остаться с другими, помочь им.

Поворачиваюсь к нему, но он не хочет на меня смотреть. Упрямо идет вперед, уставившись куда-то вдаль.

– Там сейчас на счету каждый человек, способный держать в руках оружие! – не унимаюсь я.

– С нами или без нас – случится то, что случится. Мы не можем им помочь. Если Кирилл найдет возможность покинуть поселение, увести куда-то людей – хорошо, желаю им удачи. И лучше будет, чтобы тебя с энергоблоком, – он кивает на треклятый горб, – в этот момент рядом не было. Ясно?

– Но мы же знаем, что прерыватель можно вынуть и тогда нас не смогут…

– Мы сейчас ничего не знаем! – перебивает уже со злостью, нетерпением в голосе, – Поэтому нужно уходить как можно дальше. И закончим этот разговор, Вера-Ника.

Я не пытаюсь оспорить его лидерство в нашей маленькой группе, но остается неприятный осадок, обида, а в сознании поселяется червячок сомнений.

Дождь льет весь день и, когда с наступлением темноты небо наконец проясняется, мы останавливаемся, чтобы с наслаждением обсохнуть у костра. Слов немного, каждый думает о своем. Совсем запутавшись в догадках, я оставляю их, отпускаю на волю. Нельзя бесконечно думать об одном и том же. Тем более, что за меня неплохо думает Андрей: по его сосредоточенному лицу понятно, что он сейчас собирает ту же мозаику.

Проходит еще один день, потом другой. После размолвки наши отношения стали налаживаться: лучше не злиться на человека, с которым постоянно находишься рядом, это выматывает, сводит с ума. Да и сложно быть в обиде на Андрея – достаточно увидеть его широкую, добродушную улыбку, чтобы растаять и улыбнуться в ответ.

Он старается экономить еду, поэтому охотится на мелкое зверье. Не сказать, чтобы очень удачно, но пару раз ему удавалось подстрелить из самодельного лука местных зайцев. Тихое оружие всегда предпочтительнее, если стараешься не привлекать к себе внимание.

Мы уходим все дальше и дальше вглубь леса. Я не чувствую, чтобы нас кто-то преследовал; вокруг тишина, нарушаемая лишь естественными звуками – шумом ветра в кронах деревьев, криками птиц, журчанием ручья… Сложно представить, что где-то есть пыльный город, улицы которого провоняли, заросли помоями, а люди порабощены захватчиками с других планет. Война не напоминает о себе разрывами бомб, воем энергетического оружия и сухим кашлем стрелкового, но она продолжается. В мыслях повстанцев, в их делах, в желании найти уязвимое место врага. И в моем сердце тлеет, продолжает накапливаться ненависть. Ждет своего часа.

* * *

Ночью опять снится болото. На этот раз без чужих мыслей, всплывающих из глубин моего подсознания, без жутких видений. Просто болото. Блюдца черной воды, затянутые зеленой тиной, будто укоряют меня в совершенном злодеянии. Мне хочется крикнуть им в ответ, что я все сделала правильно, что это был отвратительный эйнер, уничтожить которого не преступление, но крик застревает в вязком воздухе, тонет в нем не хуже, чем в трясине. Я отступаю, бегу прочь, но вокруг одно и то же болото, убежать от которого невозможно. Оступаюсь и одна из черных луж заглатывает меня…

– Что с тобой?

Андрей трясет меня за плечо.

– Ты кричала.

Рядом тлеют угли догорающего костра, над нашими головами раскинулась чаша звездного неба, окаймленная верхушками деревьев.

– Плохой сон, – я убираю с плеча его руку, достаю фляжку, чтобы выпить воды, – Просто плохой сон.

Мне не хочется рассказывать Андрею о том, что приснилось, хотя он и смотрит на меня выжидающе.

– Давай поспим еще немного, до рассвета есть время, – обнимаю его, увлекая обратно на постель из хвойных веток.

Мы лежим рядом, уставившись на звезды. По небосклону, пересекая его с востока на запад, быстро движется мерцающая звездочка. Один из спутников, оставшихся со времен освоения? Или космический корабль? Чей?

Я закрываю глаза, снова засыпаю.

Андрей очень уклончиво рассказывает мне о том, что представляет собой цель нашего путешествия. Вроде как там опорный пункт, скрытый от посторонних глаз, где живут еще несколько человек из сопротивления. Где он находится, что это за люди и чем они там занимаются – Андрей не говорит. Он подозревает, что в городе узнали о монастыре от одного из схваченных связных и теперь боится, что то же самое может случиться с любым из нас. Чего не знаешь, того не выдашь.

Сегодня опять пасмурная погода, прохладно. Мы уже два часа идем вдоль русла бурной реки, выискивая место для переправы. Ужасно не хочется лезть в воду, но перебраться на другой берег, перескакивая с камня на камень, вряд ли удастся. В конце концов останавливаемся напротив излучины, где русло совершает поворот, сильно сужаясь. Поток здесь сильнее, но и больших валунов, на которые можно забраться, уцепиться за них, если будет надобность, гораздо больше. Расстояние тоже имеет значение – чем ближе другой берег, тем лучше.

Он обвязывается веревкой, другой конец отдает мне.

– Сама завяжешь? Или помочь?

– Справлюсь.

Это не бахвальство, не глупое упрямство, я на самом деле могу завязать надежный узел – детство на ферме не прошло даром.

– Ты это делал раньше? Переправлялся с кем-нибудь через такую реку?

– Пару раз.

“Что ж, пару раз – лучше, чем ничего”.

Первый шаг в ледяную воду и ботинок полностью скрывается в бурлящем потоке. Перехватывает дыхание, хочется рвануть назад, но поздно – Андрей тащит меня за собой. Дно под ногами проваливается все глубже и глубже, заставляет погружаться сначала по колено, потом по пояс. Быстрая река норовит опрокинуть, утащить вниз по течению.

– Крепче держись! – Андрей оборачивается, смотрит на меня с тревогой, но я, хоть и упираюсь в каменистое дно из последних сил, не подаю виду.

Волна перехлестывает, окатывает с головой. Дошли почти до середины, а оставшийся путь все еще кажется нескончаемым! Чувствую, как подошвы скользят по булыжникам, облизанным водой за десятки, сотни, может быть тысячи лет. Доходим до огромного валуна, к которому можно прислониться спиной, передохнуть. Но долго стоять нельзя, вода пробирает холодом до костей. Нужно двигаться дальше!

Андрей делает шаг и тут же проваливается, скрываясь в пенных бурунах с головой – наверное, сразу за камнем была донная яма. Его подхватывает потоком, несет прочь, не давая опомниться, и лишь веревка, моментально натянувшаяся как струна, останавливает. Меня прижимает к валуну. Понимаю, что может утащить следом, но упираюсь, хватаю веревку и начинаю тянуть к себе.

– Отвяжись! И тебя затянет, дура! – его голос едва слышен из-за шума воды.

Скрипнув зубами, продолжаю тащить. Медленно, переложив усилие на левую руку, правой едва помогая. Андрей хватается за каменный выступ. Еще мгновение и он, тяжело дыша, выбирается из объятий стремнины, прижимается спиной к камню.