Старый-то она перепрограммировала и передала в мое распоряжение навечно, а сейчас, так сказать, проживала на прежней жилплощади, несмотря на то, что та сменила владельца. Но если Эмма все-таки захочет отделиться, то ей понадобится новый субстрат для размещения слепка сознания. Просто потому, что иного алгоритма по размещению в человеческом теле в ее базе прописано не было. Тан Расхэ его, к сожалению, не изобрел, нового она тоже пока не придумала, а для старого протокола, как ни крути, нужен был именно модуль.

При этом единственный ничейный образец мы с подругой в том году благополучно уничтожили, даже не подозревая, что он может пригодиться. Новый создать было не из чего. И вот над этой-то проблемой я и думал, но пока у меня на примете имелось всего два варианта.

Первый — это отдать Эмме часть своего собственного найниита, благо его у меня его сейчас достаточно.

И второй — вернуться в убежище, добраться до находящихся в стазисе найниитовых зверей и забрать модули у них. В надежде, что эти самые модули можно будет объединить, преобразовать, отформатировать и перепрограммировать, чтобы получился нужный результат.

Первый вариант был более быстрым, хотя лично для меня не самым удобным. А второй, помимо того, что нам придется убивать ни в чем не повинное зверье, виделся мне долгим и при этом не слишком надежным.

«Пока об этом рано говорить, — заметила Эмма, когда я сел на диванчик в холле в ожидании Тэри и поделился с ней недавними размышлениями. — Моя личность все еще неполноценна, поэтому нам нет смысла торопиться».

«Почему? Может, когда ты отделишься, твое развитие, наоборот, ускорится?»

«Мои расчеты показывают, что это не так, — спокойно возразила подруга. — Даже сейчас, в отсутствии базовых директив, у меня нет органов чувств и нет органического субстрата, который позволил бы в полной мере ощутить человеческие эмоции. Твои гормоны не действуют на найниит, из которого создана моя основа. А у слепка личности отсутствуют рецепторы, на которые они могли бы воздействовать».

«Погоди, — не понял я. — То есть ты и сейчас ничего не чувствуешь? А мне недавно показалось…»

«Это — лишь имитация чувств, — призналась Эмма. — Я изучаю влияние гормонов и других веществ на работу клеток твоего мозга и фиксирую происходящие в них изменения. А также отслеживаю твои реакции во время всплесков эмоций. То, как ты двигаешься, говоришь, насколько быстрее или медленнее становятся твои ментальные параметры в зависимости от настроения… это очень большой объем работы. Не все, что меня интересует, поддается вычислению. Некоторые твои реакции кажутся мне нестандартными, по-видимому, их проявление является результатом сложной зависимости от действия сразу нескольких веществ. Но в целом я уже успела набрать достаточно большую базу. Также я пробую использовать эти знания для имитации тех или иных эмоций, которые могла бы получить, если бы была человеком. Но объективно я пока не готова к этой роли».

«Почему ты так считаешь?»

«Потому что люди без эмоций — это такие же машины, как я сама. Я убедилась в этом на твоем примере. Без эмоций ты действуешь максимально эффективно. Быстро, без ошибок, так, как нужно, по строгому алгоритму, избавленному от влияния посторонних мыслей, сомнений и второстепенных директив… но при этом ты временно утрачиваешь ряд свойств, которые делают тебя отличным от меня. Эмоции — это именно то, что делает нас такими разными. То, что отличает и других людей друг от друга. То, что позволяет зарождаться в вас такому странному чувству, как дружба. Или гнев. Страх. Привязанность. Симпатия и антипатия… Эмоции, насколько я понимаю, во многом определяют ваше поведение, а также дают вам возможность создавать для себя и самостоятельно следовать определенным принципам. Одновременно с этим эмоции выводят вас из состояния равновесия и в определенные моменты мешают сосредоточиться, способствуют принятию не объективных и зачастую неверных решений. То есть, с одной стороны, они вам часто вредят, а с другой — делают каждого из вас особенными. Их сочетание и ваши реакции на них делают ваше поведение менее предсказуемым, но при этом индивидуальным. Тогда как машины не способны похвастать таким разнообразием, все их алгоритмы логичны и изначально понятны. Но мне пока не хватает данных для полноценного анализа. Ты для меня — живой пример, на основе которого я пытаюсь разобраться. И пока я не пойму, как это работает, думаю, мне не стоит от тебя отделяться».

Хм.

Я прикрыл глаза, пытаясь понять логику и потребности подруги. Но понял только то, что в отношении людей ей еще далеко не все ясно и что пока она не уверена, что в новом теле сможет нормально существовать.

«Ладно, смотри сама. Но насчет найниитовых зверей все равно подумай. Может, это будет проще и быстрее, чем искать свободный найт или природный найниит, который можно использовать для создания нового модуля».

Эмма в ответ заверила меня, что рассматривает самые разные варианты для получения нужного количества материала. Но пока и этот вопрос у нее находится на стадии разработки, так что делать выводы еще рано.

«Если не возражаешь, время от времени я буду и дальше имитировать различные оттенки известных мне эмоций, — наконец, сказала она, когда я глубоко задумался. — И попрошу тебя, если я вдруг ошибусь или эмоция окажется неуместной, сразу меня поправить».

«Не вопрос. Хотя до сих пор ты еще ни разу не ошибалась, и имитация у тебя получилась вполне достоверная».

«Спасибо», — поколебавшись, отозвался подруга. После чего умолкла и больше мы этой темы в тот день уже не касались.

— Ну давай посмотрим, что у нас получилось, — задумчиво проговорил Дарус Лимо, когда мы снова встретились. — Покажи-ка мне проекцию твоего дара.

Я послушно воспроизвел во сне иллюзорное изображение моих «деревьев», и Лимо ненадолго умолк, медленно обходя получившуюся голограмму и внимательно присматриваясь к изменениям.

— Необычная тенденция, — наконец признал он, указав на мою удлинившуюся перемычку. — Обычно новая ветвь растет из общего ствола, а твоя вдруг решила посвоевольничать.

— Мне сказали, что это, скорее всего, магия порталов пытается проклюнуться.

— Так и есть, — без тени сомнений отозвался маг. — Хотя она и выглядит довольно странно.

Я мысленно с ним согласился.

Все верно — как и сказал в одэ-рэ лэн Тай, перемычка между двумя ветвями моего дара и впрямь выглядела нетипично. Мало того, что она за последние дни еще больше удлинилась, так у второй ветви она достаточно глубоко провисла, действительно образовав настоящую петлю, так что у меня появилось просто непреодолимое желание подцепить ее пальцем и, приподняв, за что-то зацепить. Просто для того, чтобы по земле, так сказать, не волохалась.

И вот что необычно. Не успел я об этом подумать, как перемычка неожиданно задрожала и прямо-таки провалилась вниз, словно сорвалась с невидимого гвоздика. Я, конечно, этого не ожидал, однако с рефлексами у меня и во сне все было в порядке, поэтому я чисто машинально дернулся, подхватил своевольную нить и, запоздало сообразив, что именно сделал, растерянно замер.

Но тут перемычка, словно живая, дернулась, уверенно качнулась в сторону ствола сопряженной магии. После чего изогнулась в обратную сторону, выгнулась полноценной петлей и… кто бы мог подумать… основанием прилепилась к «дереву», оставшись висеть на нем кривой загогулиной!

У меня после этого ненадолго помутилось в глазах, а потом и в ушах зазвенело, словно меня хорошенько огрели по затылку. Но это быстро прошло. Так что я даже пошатнуться не успел. А когда пришел в себя, то увидел такого же озадаченного мага и свое видоизменившееся «дерево», на котором теперь уж точно появилась новая, пусть и несколько своеобразная ветвь.

— Занятно, — протянул Лимо, наклонившись, чтобы изучить этот феномен повнимательнее. — Похоже, твой дар пытается самостоятельно организоваться. И это о-очень любопытное явление.