Получается, для мастеров есть своя база данных?

Я мельком заглянул в несколько текстов и хмыкнул: ну да, в них оказались подробно прописанные правила взаимодействия между мастерами, официально закрепленные положения, определяющие права и обязанности учителей и учеников. Там же я нашел массу сопутствующих сведений, которые касались особенностей индивидуального обучения, начиная от правил заполнения и подачи заявок на обучение, то есть оформления бумажек, и заканчивая вариантами испытаний для самых разных категорий учащихся, включая мастеров всех уровней посвящения…

Интересно, конечно, но я, признаться, совсем не этого ждал от сегодняшней загрузки. Так что, бегло просмотрев названия остальных файлов, я все-таки добрался до тех, по поводу которых Эмма засомневалась, и обнаружил, что уже видел раньше такое расширение.

«Да, я помню, — отозвалась подруга, когда я сказал, файлы с точно такими же расширениями были все в той же папке, которую я загрузил в себя самой первой. — Это действительно база. Но в тот раз загрузочные файлы в немалой степени сумели повлиять на твое мироощущение, а также восприятие себя и своей роли в этой жизни. Помнишь, как ты после этого изменился?»

Я мысленно угукнул.

Еще бы. После той… самой первой и, как оказалось, самой важной загрузки… у меня в мозгах словно перевернулось что-то. Как будто в темной комнате внезапно включили свет. Все стало на удивление четким, ясным и понятным. Мои желания, мысли, стремления, поступки и в том числе совершенные ошибки.

Я словно заново родился, когда на мой, тогда еще достаточно хрупкий разум наложилась информация из аппаратной загрузки. Но в итоге это сделало меня лучше, сильнее. Благодаря этой информации я очень многому научился и сделал огромный шаг вперед в понимании себя и своего места в этом мире.

«Судя по всему, у этих файлов будет похожий эффект, — сообщила Эмма. — Они тоже предназначены для прямого влияния на поведенческие центры. Но в связи с тем, что мы не знаем, как именно это проявится, я решила притормозить установку».

Я ненадолго задумался.

В принципе, сомнения подруги были понятны, да мне и самому не особо хотелось, чтобы посторонняя, да еще и непроверенная информация каким бы то ни было способом искусственно внедрялась в мой мозг. Это же не просто тексты или видеозаписи. Это — прямое влияние на разум, на клетки, на центры, определяющие мое поведению, характер, силу воли и прочие неосязаемые, плохо поддающиеся измерению, но чрезвычайно важные параметры.

С другой стороны, одно такое вмешательство у меня уже было. И оно принесло мне немало пользы. А еще…

«Эмма, ты сможешь снять базовые параметры с моей личности и сохранить их, чтобы при установке эти файлы их не затронули?»

«Хочешь создать резервную копию?» — мгновенно просекла подруга.

«Да».

«Могу, конечно».

«Тогда сделай, будь добра, — попросил ее я. — А потом установи файлы и давай посмотрим, что получится. Если окажется, что их влияние на мою личность будет чрезмерным, то мы их ликвидируем к дайнам вместе со всеми изменениями».

«Принято».

После этого свет в моих глазах еще на половину рэйна померк. Ну а когда я очнулся снова, то оказалось, что таймер на крышке капсулы как раз досчитывает последние сэны до окончания загрузки.

«Установка завершена, — доложила Эмма, как только я пришел в себя. — Исходные параметры сохранены, но, как ты понимаешь, оценить случившиеся изменения можно будет только в процессе».

Само собой. Степень моего упрямства, воли к жизни, стойкость моральных принципов, характер самих принципов и в том числе отношение к другим людям можно будет отследить только на практике. Однако теперь, когда нам есть, с чем сравнивать, нехорошие изменения… если они, конечно, будут… мы заметим быстро. И Эмма тут же это откорректирует, благо доступ к моим мозгам, включая базовые поведенческие центры, у нее давно был.

Наконец таймер добрался до нулевой отметки, после чего крышка капсулы щелкнула и плавно отошла в сторону. Я после этого еще несколько сэнов настойчиво прислушивался к себе, но пока не обнаружил значимых изменений и выбрался наружу.

Дальше по плану мне надо было одеться и отправиться на специально выделенный полигон, где мастер Даэ гонял меня последние полгода. Но как только я взялся за форму, в дверях возник запыхавшийся, откровенно взволнованный молодой человек примерно моего возраста, который при виде меня неожиданно ойкнул, быстро подбежал и с коротким поклоном протянул стопку чистой одежды.

— Добрый вечер, лэн Гурто. Простите за опоздание, но ваш учитель велел вам передать.

Я озадаченно воззрился на незнакомого парня.

Обычно учащиеся школы Харрантао носили стандартные черные таоми с эмблемой школы на левом плече. А единственным их отличием являлись пояса: белые для простых учеников, черные для мастеров, причем без какого бы то ни было разделения по рангам. Впрочем, в этом и не было необходимости, поскольку ранг легко можно было определить по номеру полигона, а также по учебному корпусу, этажу и группе, в которой проходили занятия. Чем ниже этаж и чем дальше от ресепшена находился учебный корпус, тем, соответственно, выше уровень посещающего ее адепта кханто. И наоборот.

Однако сейчас вместо обычного черного таоми мне почему-то протянули белое. Плюс такие же белые тапочки, на которые я воззрился со вполне обоснованным подозрением. За все время обучения в школе я ни разу не видел, чтобы кто-то из учеников или мастеров надевал нечто подобное. Да и не слышал, если честно, чтобы в какой-то из аналогичных школ правила радикально поменялись.

Впрочем, не исполнить пожелание мастера Даэ я не мог, поэтому, стараясь не морщиться, послушно облачился в новенькое таоми, влез в мягкие тапочки, в которых ученики и учителя перемещались между полигонами, опоясался таким же белым поясом и вопросительно воззрился на терпеливо ожидающего парня.

— Следуйте за мной, — тут же среагировал он, после чего, не дожидаясь моего согласия, заторопился к выходу.

Я, теряясь в догадках, двинулся следом. Сначала по пустому коридору до ближайшего лифта, затем — на минус шестой этаж. Потом еще по одному длинному-предлинному и прямому, как стрела, коридору в отдельно расположенное крыло, где мне раньше бывать не доводилось. И наконец к большой белой двери, за которой угадывалось сравнительно небольшое пространство, похожее на еще один, обособленный, но очень хорошо защищенный полигон.

Хм.

Защита вокруг него действительно впечатляла. Я даже не отказал себе в удовольствии прощупать ее найниитовыми нитями, чтобы убедиться, что зрение меня не обмануло. Но нет. Пожалуй, на данный момент ничего лучше в школе Харрантао я пока не видел, так что полигон, судя по всему, особенный. И на нем даже мастеру Даэ, наверное, можно будет без опаски работать в полную силу.

Кстати, рядом с ним находилось еще несколько помещений, от обычного санузла до напичканной кучей всевозможной аппаратуры операторской вроде той, где мне однажды довелось ночевать. Но в принципе оно и понятно. Если полигон такой мощный, то учебные поединки на нем должны были быть до крайности интересными. А все интересное следовало тщательно зафиксировать, записать, измерить и потом внимательно изучить, поэтому наличие камер и прочей маготехники меня не удивило.

— Вам сюда, — указал на самую большую дверь мой провожатый и, поклонившись, быстро ретировался.

Тогда как я, убедившись, что внутри находится аура нужного мне человека, просто толкнул тяжелую створку. А когда вошел внутрь и с ходу наткнулся на все такой же странный, расчетливый и предельно сосредоточенный взгляд мастера Даэ, вдруг с беспокойством понял: что-то не так.

— Заходи, — сказал учитель, когда я нерешительно замер. — Разувайся. Грейся. Будем работать.

Я мельком покосился по сторонам, но находящаяся за стеной по правую руку операторская уже работала, приборы были включены, и я хорошо видел витающее вокруг них магонорическое поле. Не говоря уж про неимоверно мощные магические щиты, которые уже сейчас были включены на полную мощность.