— Когда ты использовал модуль?

— В шан-рэ, — не стал отпираться я.

— И сколько же времени ты там провел?

— Сутки.

Ну, считая по реальному времени, конечно.

— Судя по тому, что я вижу, программу реабилитации ты до конца не прошел?

— Прошел, лэн, но ее оказалось недостаточно. А на повторный курс у меня не хватило времени.

Наставник засмотрелся куда-то в сторону.

— То есть ты с самого начала не собирался ставить меня в известность… ладно. Что ты успел предпринять за эти дни, чтобы восстановиться?

— После модуля у меня оказалась нарушена координация, — снова не осмелился соврать я, пятой точкой чуя, что и без того на этот раз вляпался по-настоящему. — Проблемы со скоростными характеристиками. Реакция, мышечная память… везде нашлись какие-то отклонения, поэтому я решил прогнать с начала все известные мне комплексы в кханто. С самого первого уровня, чтобы напомнить телу, как оно должно работать.

— До какого уровня успел добраться?

— До третьего.

— Хорошо, — кивнул лэн Даорн, на лицо которого тем временем легла прекрасно знакомая мне бесстрастная маска. Прямо как в самый первый год нашего знакомства, когда я еще не знал, чего от него ожидать. — Значит, мы продолжим с того места, где ты закончил. Прогоним программу до конца. И если к тому времени твои показатели стабилизируются, займемся распаковкой. С магией проблем не заметил?

Я мотнул головой и честно признался:

— Но я толком и не проверял.

— Тогда займемся этим позже. Готовься. Мне нужно ненадолго отойти. А потом попробуем привести тебя в порядок.

Я с беспокойством проследил за тем, как наставник уходит куда-то в лес, а потом увидел вторым зрением, как разрослось магонорическое поле вокруг его левого запястья, и молча выругался.

Дайн!

Похоже, по возвращении в Таэрин меня будет ожидать еще и выволочка от мастера Даэ. А то, может, и от мастера Рао до кучи. Фиг знает, кому сейчас звонил лэн директор.

Впрочем, раз уж у меня не хватило совести соврать и ума, чтобы перенести тренировку на более подходящее время, то значит, буду огребать по полной программе.

Хотя это я уж как-нибудь переживу. А вот тот факт, что я уже в который раз обидел недоверием близкого человека, беспокоил меня гораздо сильнее. И я пока даже не представлял, как теперь буду это исправлять.

Как ни странно, никаких серьезных последствий для меня эта ситуация не принесла.

В тот день мы благополучно отзанимались до конца, прогнав меня почти до половины комплексов четвертого уровня. Затем так же без приключений вернулись домой, спокойно поужинали и, как обычно, разошлись по комнатам. Причем лэн Даорн за все это время ни разу не обмолвился по поводу того, что мной недоволен. Не провел положенную в подобных случаях воспитательную беседу. Не отругал. Не попрекнул легкомысленным отношением к собственному здоровью. И не известил, что в качестве наказания со следующего дня что-то мне запрещает или отбирает право пользоваться подаренным накануне ардэ.

Напротив, следующим утром он вел себя так, словно ничего не произошло. Когда я попытался завести разговор насчет вчерашнего, знаком велел мне умолкнуть и дал понять, что эту тему обсуждать не намерен. Мои извинения он тоже не захотел выслушать. Зато, когда пришло время, спокойно отправился со мной на пробежку, как это частенько бывало в школе. Затем отправил нас с йорком в продуктовую лавку, которая как раз сегодня и завтра должна была работать в деревне. Потом мы вместе позавтракали, причем наставник ни разу не намекнул, что его как-то напрягает или огорчает вчерашнее происшествие. Забрали с заднего двора «Фурию» и снова отправились на озеро, где до обеда я, как и вчера, добросовестно учился ею управлять. С обеда и до позднего вечера еще раз плотно позанимались. Затем вернулись. Помылись, поужинали, разошлись…

И так изо дня в день. На протяжении всей следующей недели. До тех пор, пока я не приноровился и не перестал делать ошибки.

При этом у меня ни разу не было повода хоть в чем-то упрекнуть наставника. Он не повышал на меня голос. Все так же выходил со мной на утреннюю пробежку. Возился с йорком, занимался домашними делами. Мы, как и раньше, спокойно обсуждали по утрам текущие дела, готовили на пару завтраки-обеды-ужины, строили планы на день, затем, уже вечером, обговаривали результаты и решали, где нужно поднажать, а где, наоборот, торопиться не стоит…

И все же за эти дни кое-что изменилось. Причем изменилось не в лучшую сторону. Потому что если как опекун и наставник лэн Даорн, как и всегда, честно выполнял взятые на себя обязательства, то как человек…

Не знаю. В какой-то момент я вдруг почувствовал, что он во мне больше не заинтересован. Да, мы все еще разговаривали, но в этом не было того участия, которое он обычно проявлял. По-прежнему помогал, подсказывал, учил, но теперь это происходило как-то машинально. Без эмоций. Как будто наставник делал это не потому, что хотел, а потому, что должен.

И сознавать это оказалось неприятно. Как будто я стал для него чужим. Не воспитанником, не учеником, а просто работой, которую надо было выполнить от сих до сих.

В том, что дело и впрямь принимает серьезный оборот, я убедился, когда в середине третьей недели каникул лэн Даорн вдруг сообщил, что с «Фурией» я уже вполне освоился, поэтому в пределах озера могу теперь обойтись без сопровождения.

Проще говоря, он разрешил мне полеты в одиночку.

С одной стороны, это, конечно, было хорошо. И с виду походило на то, что наставник по-прежнему мне доверяет. Но раньше он бы ни за что так быстро не отказался сопровождать меня во время полетов, особенно зная, что лето скоро закончится. И не отправил бы меня в свободное плавание, не проведя перед этим еще один, последний и очень подробный инструктаж.

Однако на этот раз ничего этого не было. Наставник просто поставил меня перед фактом и ушел. Так что на самом деле подобное разрешение следовало расценивать не как попытку расширить границы моей свободы, а как очередную формальность, которая не принесла мне ничего, кроме огорчения.

Еще через день после этого лэн Даорн впервые за все время не вышел вместе со мной на пробежку, отговорившись какими-то делами.

А на следующий я и вовсе обнаружил вместо него на кухне одну только записку, которая гласила, что ему нужно срочно уехать, и что на ближайшие сутки я предоставлен сам себе.

Когда я прочитал эти куцые две строчки на клочке неровной, словно впопыхах оторванной бумаги, мне пришлось сесть за пустой стол и глубоко задуматься над происходящим. А потом и вовсе отключить эмоции, чтобы проанализировать сложившуюся ситуацию со всех сторон.

И вот когда я беспристрастно проанализировал последние две недели своей жизни, то пришел к совершенно однозначному выводу, что на этот раз наставник действительно был глубоко уязвлен моим молчанием и бесконечно разочарован тем фактом, что я опять предпочел довериться посторонним людям вместо того, чтобы обратиться к нему.

Раньше он относился к таким вещам несколько мягче и как-то снисходительнее, что ли? Вероятно, списывал на возраст и последствия недолгого общения с ублюдком Моринэ.

Но времени с тех пор прошло уже много. Я вырос. И мы довольно долгое время находились в доверительных отношениях. По крайней мере, лэну Даорну так казалось. Он, вероятно, рассчитывал, что больше тайн от него у меня нет и уже не будет. И тут вдруг выясняется, что они не только не закончились, но их стало еще больше. Причем с его точки зрения сокрытие информации о моем здоровье и состоянии магического дара выглядело донельзя глупо. Зачем скрывать от него такие вещи? То, что важно для обучения? То, что необходимо знать и наставнику, и тем более опекуну?

Причина была все та же: отсутствие доверия. Причем, когда это продолжается из раза в раз, такое уже нельзя списать на старые травмы или возраст.

Ну, вернее, я бы на месте лэна Даорна точно бы не списал. А то, может, отнесся бы к подобному поведению как к предательству. Ты тут, понимаешь, вкладываешься в засранца, стараешься, заботишься, а он вдруг вон чего вытворяет…