Она поморщилась.

— Все погибли?

— Да, — к собственному удивлению он добавил: — Жертва — молодая женщина. Ее мужчина вышел из себя, — чертов ублюдок. — Мы задержали его, но она… — челюсти свело, и он не смог больше произнести ни слова. К черту разговоры.

Наклонившись вперед, он схватил Джин за левую ногу, перекинул через шею лошади, так что Джин оседлала Фестуса. Когда Вэр ослабил поводья и заставил лошадь перейти на шаг, Джин тихо беспокойно пискнула. Девушка из города никогда раньше не ездила на лошади без седла.

В этот момент она прочистила горло:

— Ты вроде бы говорил, что твой отчим был агрессивным мужчиной? — вопрос попал в цель, словно она выстрелила в яблочко.

Видимо, он дернул руками, потому что Фестус остановился и через секунду принялся щипать траву.

«Мой чертов отчим». Поверх головы Джин Аттикус смотрел на густые вечнозеленые растения на склонах, окружавших долину. Мама слишком часто была в кровоподтеках. Каждый день после школы он приходил в ужас от того, что обнаруживал.

С усилием он прочистил горло и сказал психологу правду:

— Да, может быть, поэтому это убийство задело меня, — он окликнул Фестуса и медленно направил его к дому.

— Эм, Аттикус, — Джин махнула рукой в ​​сторону поворота к Мастерсонам, — я с Кайли пришла сюда, чтобы покормить лошадей и навестить Саммер, а затем мы собирались вернуться в «Серенити Лодж» и побыть там еще какое-то время.

— Похоже, вместо этого ты побудешь со мной, — увидев ее недовольный взгляд, он неожиданно улыбнулся. — Позвони ей, когда мы доберемся до дома.

— Слушай… — она нахмурившись смотрела на него через плечо, поколебалась и нежно сказала: — Хорошо. Если ты съешь то, что я для тебя приготовлю.

— Мне не нужна кухарка. Я хочу…

Она скрестила руки на красивой полной груди.

— Это единственное, что я тебе предлагаю, Вэр.

— Ты крутая, да? — и охеренно клевая к тому же. Он скользнул ладонью свободной руки под ее руки и сжал ее грудь. Может, ему удастся добиться предложения получше.

«Аттикус Вэр — упрямый мужчина», — подумала Джин. Она позвонила Саммер и Кайли рассказать им, что ее похитили. Саммер довольным тоном велела Джин хорошо повеселиться. Ее подруги одобряли Аттикуса.

Прожив в этом городе всего год, он обзавелся тут очень хорошими друзьями.

Она вернулась к готовке. Свиные отбивные подрумянились, на тихом огне кипел грибной суп-пюре. Она, сунув в духовку смазанный маслом посоленный картофель, сделала огонь побольше, чтобы он запекся до хрустящей корочки.

Когда Аттикус попытался помочь, она увидела, что он еще в рабочей одежде, испачканной в… Нет, она не хочет об этом думать. Она отправила его в душ.

Она слышала, как течет вода на втором этаже. Снимая испачканную в крови одежду, он вспоминает о преступлении? Снова в это вовлекается?

У нее заныло сердце. Все сильные мужчины ошибочно считают, что должны защитить всех, кого опекают?

Возможно, так оно и было, поскольку она чувствовала то же самое по отношению к своим близким. Она должна была им помочь. Она хотела подарить им покой, а если возможно — и радость.

С этой мыслью она взлетела по лестнице в спальню Аттикуса. Она стянула свитер, бросила его на кровать, сняла брюки и нижнее белье.

В прикроватной тумбочке лежали презервативы.

Взявшись за ручку двери ванной, она заколебалась. Если выяснится, что он ее не хочет, ей будет больно. И все же… Расправив плечи, она вошла внутрь. За прозрачными стеклянными дверями была душевая кабина из черного мрамора, вся в тумане — нет, это душ с паром.

Скрестив пальцы и надеясь, что поступает правильно, она распахнула дверь и вошла. Наполненный паром воздух струился по ее обнаженной коже чувственными мазками тепла.

Деревянная скамья для душа стояла справа от нее. В дальнем конце была П-образная мраморная душевая скамья, на которой полулежал Аттикус, прислонившись спиной к стене. Лицо перекошено, рот сжат в тонкую линию.

Он увидел ее. Нахмурился. Увидел, что она держит, и посмотрел на нее голодным взглядом.

— Это на закуску?

Она моргнула.

— Ну, нет, я не принесла…

Он расхохотался, и она занервничала еще сильнее.

— Милая, ты совершенно точно принесла закуску.

Он встал, нависнув над ней. От него пахло чистым, мокрым мужчиной. Отобрав у нее презерватив, он разорвал обертку и вложил в ножны свой очень возбужденный член.

— Стой тут, милая, — он набрал горсть пены из дозатора и нанес ее ей на плечи, слегка массируя, затем на шею. На ключицы.

В воздухе витал запах хвои. Она будет пахнуть, как он. Просто ужас, до чего ей нравилась эта идея.

— Ты такой милый, помогаешь мне вымыться, — сказала она, поддразнивая.

И тут этот милый мужчина положил руки ей на грудь и безжалостно выкрутил ей соски.

Ноги подогнулись от внезапного возбуждения.

Он стальной рукой обхватил ее за талию, прижал спиной к твердой, как скала, груди и потянулся, чтобы намылить — тщательно — ее киску. Она успела порадоваться, что побрилась… там внизу… а затем его ловкие пальцы прогнали все мысли из ее головы.

— О, господи, — прошептала она, ухватив его за запястье, — Аттикус.

— Шшшш, — он безжалостно дразнил ее.

Ее клитор набух, его покалывало. Давление внутри нарастало. Еще немного…

Прежде чем она кончила, он остановился.

— Нееееет….

— Тише, сабочка. Теперь дай руку, — выражение его глаз, плотно сжатые губы вызвали у нее тревожный трепет, и она вложила руку в его большую ладонь.

Повернувшись к стене, он поднял ее руку к белой рукоятке на уровне ее головы. С помощью браслета на липучке, свисающего оттуда, он пристегнул ее запястье к рукоятке. Когда он пристегнул вторую руку к другой рукоятке, ее руки оказались расставлены немного шире плеч, а она сама наклонилась вперед. Он подтащил с другого конца душевой деревянную скамью, заставил ее поставить на эту скамью левую ногу и пристегнул за лодыжку, тем самым вынудив перенести вес на правую ногу.

— Поверить не могу, что позволила тебе сделать со мной такое, — в голове крутилась куча ужасных сценариев.

Он усмехнулся.

— Я кажется говорил, что произойдет, если ты начнешь думать не о том, что происходит здесь и сейчас?

— Я не пом…

— Я сделаю все, чтобы вернуть тебя обратно, — он ударил ее мозолистой рукой по ягодицам, и шлепок плоти о плоть отразился эхом в парящем душе.

— Оу! — она дернулась и попыталась отстраниться. Руки прикованы. И одна нога тоже. Ей никуда не уйти. Это ее пугало, возбуждающе пугало.

Он шлепал ее, снова и снова, еще пять раз, сильными жгучими ударами. Влажная кожа была чувствительнее к боли.

Ее трясло, но каким-то образом ноющая от боли попка посылала обжигающие потоки тепла в ее киску, и она уже не могла сказать, что ее беспокоило сильнее.

— Я думаю, сейчас ты сосредоточилась, — прошептал он и прижался к ее спине. Попку обожгло, когда член потерся о ноющий участок, и она резко вдохнула, чувствуя прилив возбуждения.

Сильной рукой он обнял ее за бедра, удерживая, направил свой ствол в мокрый вход и медленно, целеустремленно вошел в нее. Когда она почувствовала в себе твердый толстый член, ее тело задрожало от желания.

— Блять, какая ты офигенная, — прорычал он

У нее закружилась голова. В этот раз он был более грубым — брал ее где хотел, брал ее как хотел. И чувства переполняли ее душу как член киску. Это то, чего она хотела. Она сжала руки в кулаки, когда он вошел сильнее.

Его грудь скользнула по ее спине, он потянулся в сторону и отрегулировал воду. В нее ударили струи воды. Одна верхняя струя била в грудь, вторая — в низ живота. Он наклонился вперед, его член проник глубже, и тут он отключил верхнюю струю и отрегулировал нижнюю на максимум… и направил яростный поток вниз, прямо на ее широко раскрытую киску. Когда тот коснулся ее обнаженного клитора, она дернулась.

Смешок Вэра отозвался грохотом землетрясения у нее в ушах.

— Это отличное местечко.