— Не отдам!

Ольга резво поднялась на ноги, прикрыла живот руками, и отступила на несколько шагов. Выглядела она при этом настолько решительно, что никаких сомнений, пойдёт до самого что ни на есть конца. Дед смотрел на внучку со смешанными чувствами. С одной стороны, осуждал за то, что поддалась любви вопреки интересам рода. С другой, видел в ней свою решимость, во что бы ни стало добиваться поставленной цели.

— Стало быть, хочешь сохранить дитя? — вздохнув, опустился в кресло старик.

— Хочу, — уловив забрезживший свет надежды, тут же ответила она.

— Тогда тебе следует выйти замуж.

— Но кто пожелает взять в жёны?..

— То не твоя забота. Ты должна лишь дать согласие выйти за того, на кого я укажу.

— И кто он?

— Некто Ртищев.

— Кто-о⁉ Этот… Этот… Это же он убил…

— Не убивал он его, Оленька. Может и хотел бы, да не поспел. А вот Михаил убить его хотел. Да ещё и подлым образом, подослав татей.

— Не верю. Миша не мог, — затрясла она головой.

— Ну, не мог и не мог, — легко согласился старик. — Не о том сейчас речь.

— За него не пойду, — категорично заявила княжна.

— А нет никого иного, внучка. Любой другой вызовет куда больше пересудов столь скоропалительного замужества. Ртищев сильный одарённый, вокруг которого уже сейчас княжеские роды коршунами кружат. Эдак получится, что долгу своему следуя, ты решила поступить во благо семьи и усиления рода. То не порицания заслуживает, а похвалы.

— А иначе никак?

— А иначе, Антон уж наверняка понял куда ты побежала защиту искать и вскорости будет тут вместе с лекарем. И я ему противиться не стану, потому как сам ему власть над родом уступил, оставшись лишь советником. К этому моему предложению он возможно и прислушается. Иное мне на ум не идёт. Быть может есть какие мысли у тебя, тогда говори, выслушаю и обдумаем.

У неё были мысли. И вполне разумные, в том числе. Такие как удаление её в глухую провинцию. Благо если постараться, то можно скрыть беременность до окончания университета. А там родит, и передаст кормилице, сама же станет ему крёстной. Ну чем не вариант⁉ Вот только Игорь Всеволодович безжалостно разбил её аргументы, находя слабые места. И всякий раз она теряла своё дитя.

К моменту когда прибыл батюшка, Ольга наконец сдалась и согласилась с доводами дедушки. Пришлось ещё и князя убеждать, но тут вышло гораздо проще, чем она предполагала. Правда пришлось пойти на условие выдвинутое Платоном Игоревичем и дать слово, что она родит от будущего мужа не менее трёх детей. В принципе она не видела в этом ничего страшного, потому что брак по расчёту для неё всего лишь обыденность.

Идиот! Б-боже, какой же я идиот! Ну вот какого хрена я выпил это зелье⁉ Какого, какого, а почему нет? Что мне реально грозило? Да в общем-то ничего страшного, кроме крупной виры. При моих данных заработать нужную сумму, пусть и значимую, не то чтобы ничего не стоит, но и ничего невозможного. Я уже знатный охотник и дам фору иным, в чем успел удостовериться.

В принципе даже бесталанный может раскачать дар до высокого ранга. Всё упирается в финансы и усидчивость, а там зелье роста сделает своё дело. Разница заключается в откате боевых рунных цепочек. Мне для готовности к следующей атаке нужно вчетверо меньше времени, а это уже имеет решающее значение.

Можно конечно использовать и карты, причём рангом выше своего, но тут имеются нюансы. Изографами могут быть лишь десятая часть одарённых. Написание карты занимает порядка десяти часов, у одних чуть меньше, у других больше, а для этого ещё и усидчивость не помешает. Расход же их, как показывает практика, весьма скор.

Так что, была у меня возможность относительно быстро выплатить виру. Даже с учётом того, что меня отправили бы в ссылку и я вынужден был бы сдавать свои трофеи по значительно меньшему тарифу. Ну и какой был смысл бегать от закона и скрываться? Проще было очиститься и жить дальше, как честный гражданин. Вот и покорился.

Кто же знал, что княжич умудрился кого-то допечь сильнее чем меня, и тот решил дело не честным поединком, а ударом из-за угла. А может это и вовсе межродовые разборки, где я оказался подходящим козлом отпущения. Вот если бы Беляев сразу сказал, что арестует меня по подозрению в убийстве придурка Мишки, я бы размазал полицейского прямо там, да свалил бы в туман.

Я конечно пока прошёл лишь половину университетского курса, но при этом уже могу неплохо устроиться даже недоучкой. Опять же, кто сказал, что у меня не получится закончить образование где-нибудь в Европе? Да легко! Только плати, и никаких проблем. В смысле, если излишне не высовываться.

Как не костерил себя, как ни старался думать о другом, мысли всё время возвращались к последним словам дознавателя. Ко мне пока не применяли пыток, только задавали вопросы и пытались поймать на противоречиях. Порой даже посещали мысли, что всё обойдётся, следствие разберётся и я отвечу только за то, что совершил. Я ведь сильный одарённый и ценный ресурс. Потом приходило понимание, что выбор между умиротворением княжеских родов и моей жизнью однозначно в пользу первых, и я вновь впадал в уныние. А на последнем допросе дознаватель так и вовсе прямо сказал, что либо я сознаюсь и принимаю быструю смерть на эшафоте, ибо дворян не вешают, либо меня станут допрашивать с пристрастием. Занавес.

Сам я сознаваться ни в чём не собираюсь. А потому жду пытку и хоть какую-то возможность вырваться из этого каземата. Была надежда и на сильный дар, который мог бы значительно быстрее управиться с зельем. Но поили меня регулярно, и следили за тем, чтобы я именно выпил. Угу. Заглядывали в рот и требовали язык показать…

Дверь в камеру открылась и на пороге появился какой-то представительный дядька. За пятьдесят, густые коротко стриженные волосы с сединой на висках, правильные черты лица. Надменный вид указывает на то, что он привык повелевать. Именно повелевать, а не приказывать.

Гость окинул меня оценивающим взглядом, как-то устало вздохнул и опустился на стул, который ему услужливо предоставил сразу удалившийся надзиратель.

— Ртищев Никита Григорьевич, если я не ошибаюсь, — после непродолжительного молчания, наконец произнёс он.

Голос уверенный, властный, но в то же время без гонора и спесивых ноток. Обнадёживающий такой голос, располагающий. И это при том, что я сразу воспринял его враждебно.

— С кем имею честь?

Говорить я старался спокойно, без вызова, заведя руки за спину и сцепив пальцы, чтобы унять дрожь. Хорохориться в моей ситуации глупо и смешно. У гостя будет возможность потешить себя наблюдая как я верещу в пыточной, а иллюзий я не испытываю, так что не стоит скоморошничать ещё и сейчас.

К тому же, я за любой разговор, если без пыток. Как-то не спешу предстать перед заплечных дел мастерами. Страшно? Ещё как! Хотя с другой стороны от этого страха и противно. Ведь совсем недавно и сам пытал, а тут коснулось меня и аж до холодного пота пробрало.

— Князь Зарецкий Платон Игоревич, — к моему удивлению без обиняков представился он, рассматривая меня изучающим взглядом.

— Признаться, куда меньше удивился бы, если меня посетил кто-то из Каменецких. Чем обязан, ваша светлость? — поинтересовался я, обозначив долженствующий поклон.

При этом прислушивался к своему голосу, нет ли в нём дрожи. Вроде нормально. Но это неточно. Со стороны и голос и тембр звучат по иному. Однако вести себя решил максимально вежливо, хотя и без подобострастия. Да я себя уважать перестану, если начну хамить, пыжиться и кривляться, не имея возможности хоть что-то сделать реально.

— Буду говорить начистоту, — вновь окинув меня взглядом, заговорил князь. — Полиции, как и нам, известно, что Михаила Антоновича убили не вы. Но именно вы подходите на роль убийцы лучше всего.

— Вы хотели сказать, на роль козла отпущения, — не сдержался я.

— Пусть так, — не стал спорить князь, и проявил любопытство. — Скажите, а что вы намеревались сделать после того, как узнали о роли княжича в попытках убить вас?