— Рад значит, — поцеловав, и отстранив, чтобы рассмотреть на предмет целостности тушки, многозначительно произнесла она, и продолжила. — А не скажешь ли ты мне сыночек, куда я тебя отправляла, и где ты в результате оказался.

— Я искренне раскаиваюсь в содеянном, матушка. Но быть может меня извинят четыреста рублей, которые я смог заработать за эти месяцы.

— Конечно же извинят. Молодец сынок. Розгами пороть тебя конечно уже невместно. Но шпагой в ножнах, пожалуй будет в самый раз.

— Матушка, вы же меня простили, — напомнил я.

— Простила конечно. Как же я могу сердиться на родную кровиночку. Но это ведь и не со зла, а науки для.

— Матушка! — возмутился я.

— Не кричи. Я не глухая. Ты хороший, я плохая. Ложись на лавку, сын, и будь сильным, — игриво произнесла она, и ещё эдак задорно тряхнула крепким кулачком.

— А может не надо? — подпустил я просительных ноток.

— Надо, Никитушка. Н-надо, — сокрушённо вздохнув развела она руками.

Студент

Я в очередной раз окинул взглядом своё отражение в зеркале. А хорош! Нет, правда, писаный красавец. Высок, широкоплеч, узкобёдрый, картинка, да и только. И шитый по фигуре студенческий фрак, с короткими фалдами только лишний раз подчёркивает мою спортивную фигуру.

Живём мы небогато, и сукно на студенческий мундир пошло среднего качества, зато пошито в лучшем виде. Матушка моя портниха и модистка. Не скажу, что самая известная в Орле, и к ней записываются в очередь, но и неумёха. Так что может и раскроить как надо, и шов ровный, почти как швейной машинкой выведет.

После смерти отца доходы резко упали. Он был хорошим учителем фехтования и не испытывал недостатка в учениках. В принципе, оттого и мы с матушкой хорошо и фехтуем. Когда его не стало, она взялась за переделку старых платьев. Далеко не все могут себе позволить частую смену гардероба, но модистки способны вдохнуть в них новую жизнь. Причём настолько, что на выходе получается по настоящему новое платье.

Правда, заработки модистки оставляют желать лучшего, и то, что матушка ещё и портняжила, не больно-то помогало. Слишком большая конкуренция, а значит и цена за эти услуги не столь уж и высоки. Если ты не настоящая мастерица, конечно же.

Поэтому она была вынуждена ходить в княжеское присутствие и сдавать ману. Всего-то копейка за десять единиц, но у неё шестой ранг, так что, в зависимости от наличия времени в месяц получается выручить пять-шесть рублей. Одарённым сложно остаться совершенно без заработка и уж точно с голоду они не помрут. Хотя и высоким такой доход не назвать…

— Барич, пожалуйте к столу, — вслед за стуком в дверь, послышался голос Матрёны, единственной нашей служанки.

М-да. Поди ещё пойми, служанка ли она. Если что, то по загривку мне от неё прилетает регулярно, а рука у неё тяжёлая и без усиливающих зелий. Злиться на неё я не могу, только итого, что шиплю, как змей, уклоняюсь и грожусь выпороть. Но по правде, сам за неё башку кому угодно оторву.

Потому что на любовь нельзя отвечать неблагодарностью. И плевать, что она видит перед собой паренька выросшего у неё на руках, а на деле это взрослый мужик появившийся в этом мире чуть больше года назад. Постепенно я проникся уважением к обеим этим женщинам. Ну и наконец, они те, на кого я могу в этом мире положиться целиком и без остатка, те, кто вывернутся за меня наизнанку и ничего не попросят взамен. Я тупо не могу ответить им меньшим.

Когда вошёл в столовую, завтрак уже был на столе. Ничего особенного, блины с творогом, сметана, малиновое варенье и чай. Ну хоть не каша сегодня и то радует. Её тут готовят несравнимо вкуснее, чем в моём мире, рассыпчатая она буквально тает на языке и это не фигура речи. Но я к ней всё равно как-то не очень. К тому же в походе надоела хуже горькой редьки.

— Никита, ко мне днями заходила Аграфена Генриховна, — произнесла мать, стоило только мне опуститься на стул.

— Не рановато ли мне ещё о женитьбе думать? — покачал я головой.

— Я тоже так думала, но она сумела меня убедить, что время уже подошло. У Мирошкиных младшенькая на выданье. В этом году закончила университет по специальности лекаря, и батюшка за ней даёт хорошее приданое. Успеешь и жениться, и университет закончить.

— Ну и на кой им такое золото без дохода? — хмыкнул я.

— Не всё о выгоде печься. Аграфена Генриховна говорит, что ты глянулся девочке. Не пыталась ли она заговорить с тобой во время учёбы, на балу или в ресторации?

— Нет.

Враньё. Пыталась. Дважды. И оба раза я прикинулся валенком. А иначе откуда бы я её знал. У нас разница два года, для универа, мы из разных миров.

— Да ты хоть знаешь ли о ком речь?

— Если не ошибаюсь, тихоня, эдакая серая мышка со средненьким даром. Кому-то повезёт. И я не иронизирую.

— А почему не тебе?

— Нет, матушка, я пока погожу жениться, — окуная блин в чашку со сметаной, возразил я.

— А чего годить-то, барич? Чего годить? Сам поди бесталанный, кто же со знатным даром за такого пойдёт, — всплеснула руками Матрёна.

— Так не люба она мне, — возразил я.

— Ничего, стерпится, слюбится. А то, что скромница, так это и хорошо, с вертихвосткой какой и до беды недолго.

— Ты послушай Матрёну-то, послушай. Она тебе зла не пожелает. Опять же, со средствами и дар поднять можно, а он никогда лишним не будет.

— Милые мои матушка и Матрёнушка, я вас люблю всем сердцем, но жениться до окончания учёбы не собираюсь. И давайте на этом закончим. Можно я позавтракаю и побегу уже в университет.

— Ешь уже. Но разговор не окончен, — милостиво позволила мать.

В университет я направился пешком. Наши доходы не позволяли раскатывать на извозчиках, так что мы всё больше ножками, экипажами же пользовались только по случаю каких-либо выездов. Мы конечно небогаты, но какую-никакую полусветскую жизнь ведём. И в гости ходим, и гостей порой принимаем, и на балах бываем, в основном общественных, организованных городскими властями.

С шестнадцати лет, по субботам я хаживал в ресторацию, где регулярно случались танцы. Эдакая дискотека девятнадцатого века. Вход туда не бесплатный, целый рубль, да плюсом к тому внутри работает буфет, где можно приобрести разные напитки и мороженое.

Пока отец был жив, я, а вернее мой реципиент, мог себе позволить вести активную жизнь ни в чём не уступая основной массе сверстников. Я-то как раз этим уже похвастать не могу. Мать конечно старается, чтобы её чадо посещало подобные мероприятия, но случалось это один, в лучшем случае два раза в месяц. На большее наших средств не хватало. Да и у меня имелись другие планы на весьма скромные доходы. Но и в затворники я не спешил.

Опять же, интересно ведь оказаться в исторических декорациях начала девятнадцатого века. Пусть в плане вооружения и воинского искусства всё на уровне эдакого фентезийного средневековья, но всё остальное очень даже соответствует.

По дороге завернул в алхимическую лавку. На извозчика-то денег мне жалко, а вот на развитии дара экономить последнее дело. Потому и полторы тысячи за саблезуба я скрыл от матери. У меня на эти деньги другие планы. Пока есть время, буду вкладываться в дар. Мне этого хватит на тридцать зелий роста с прогрессом в пятьдесят раз, а это увеличение объёма вместилища на сто шестьдесят семь единиц, что в итоге выведет меня на шестой ранг.

Звучит конечно красиво, только одна беда, в одночасье ничего не получится. Если бурду Басова можно было использовать не чаще раза в двадцать дней, то у этого периодичность в десять. А значит в месяц я смогу употребить всего лишь три склянки, что даст лишь семнадцать единиц, плюсом ещё и мои стандартные три единицы за ежедневные медитации, и на выходе имеем двадцать.

Так что, путём нехитрых арифметических действий получаем, что израсходовать деньги и достигнуть шестого ранга я смогу только к началу будущего лета. Ага. Только. Скромность мне не помешала бы, потому что другие, при таком же подходе, сумеют получить не более сорока двух единиц бонусами и восьми от ежедневных медитаций. Против моих двух сотен. Так разница пожалуй более очевидна.