— Это всё? — с леденящим спокойствием спросил старый князь.

— Всё.

— Не смею более вас задерживать, Викентий Петрович. Полагаю у вас хватает дел требующих вашего непосредственного участия.

Дверь в кабинет распахнулась, да так, что приложилась о стену. Старый князь Зарецкий уж и не упомнит когда в последний раз такое случалось. Пожалуй, в младые годы его, когда батюшка в гневе своём врывался, дабы наставить на путь истинный неразумного сына. Сейчас же всё совсем наоборот, уже его отпрыск вломился в рабочий кабинет отца пылая праведным гневом.

— Батюшка! Зачем⁉ — взревел он раненым кабаном.

— Дверь прикрой, — холодно потребовал Игорь Всеволодович.

Князь окинул ошалелым взглядом сначала отца, потом оглянулся на вход, и опять на хозяина кабинета.

— Я сказал дверь прикрой, — повысив голос, повторил требование старый князь.

И было в нём столько силы, убеждённости в собственных силах и правоте, что сын всё же повиновался воле патриарха рода. А и то, тому было что выставить кроме авторитета заслуженного годами. Двенадцатый ранг, это не баран чихнул, один сформированный в полную силу «Огненный шар» разнесёт этот особняк по кирпичику. Сын только на ранг ниже, но уже вдвое слабее его. Ну или раза в полтора, всё же он на месте не стоит и тоже заботится о росте дара.

Платон Игоревич прикрыл дверь и подойдя к рабочему столу устало опустился в кресло.

— Зачем, батюшка? — опустошённо выдохнул он.

— Если ты о молодом Каменецком, то я тут ни при чём, — покачал головой старый князь. — Я конечно не в восторге от выбора внучки, но принял это. Нужно знать, когда передавать бразды правления. Наше время ушло, сегодня вам вершить политику внешнюю и внутреннюю, да держать ответ перед родовичами, государством русским и Господом. Мы можем лишь поддержать советом, указать на ошибки и встать плечом к плечу, коли потребуется сила дара, что всю жизнь на благо рода копили. Решать же вам. Не ведаю как оно у Каменецких, но у нас именно так. Не припомнишь, когда я в последний раз принимал решения и отдавал распоряжения не касающиеся моего имения и вот этой усадьбы?

— С той поры как передал мне бразды, ни разу, — вынужден был признать сын.

— И с чего бы мне творить такую дичь? Кому-то очень хочется стравить наши роды. И лучше бы подумать, кому это выгодно.

— Царю и его сторонникам, — сделал очевидный вывод князь.

— Не всегда то, что на поверхности, является истиной. Не делай поспешных выводов. Посиди, подумай, проведи дознание, собери факты, а там уж и принимай решение. А теперь ступай, Платон, не до тебя сейчас.

После того как сын покинул кабинет вошёл старый дьяк, поклонился и доложил.

— Экипаж готов, ваша светлость.

— Аристарх, ты уверен, что всё сделано чисто?

— Не извольте беспокоиться. Антип надёжный и обязанный вам лично, всем известен как помещик средней руки. Живёт со своей ладой и уж двадцать лет как растит детей и занимается ведением хозяйства. Ничто иное, его не интересует. За всё время мы его призывали только дважды. В его сторону никто даже не подумает.

— Это хорошо. Ладно, поехали предотвращать войну, — легонько прихлопнув ладонями по столешнице, поднялся из кресла старый князь.

Едва разлетелась по Москве весть о смерти княжича Михаила, как Игорь Всеволодович отправил гонца к Андрею Ивановичу с просьбой о встрече. Тот конечно в гневе мог и посланца убить и лично заявиться, чтобы разнести усадьбу старинного врага в пыль, но разума всё же не утратил и на приглашение ответил согласием.

Возок, а по сути, та же просторная карета, только на стальных полозьях, прокатился по уже тёмным улицам Китай-города, миновал мост через Москва реку, и пробежавшись по Замоскворечью, остановился перед трактиром, со скромной вывеской «Медвежий угол».

Старинное заведение, пользующееся популярностью у столичной молодёжи уж почти век. Любили тут покутить в младые годы и нынешние старики. Но сегодня им в общей зале уж не место, там гуляло иное поколение, они же предпочитали тишину отдельных кабинетов в дальних пределах заведения, занявшего весь первый этаж доходного дома.

— Ну здравствуй, Андрей Иванович, — поздоровался Зарецкий, войдя в отдельный кабинет, с дымящимся самоваром да парой чашек на столе.

— Стало быть здоровья мне желаешь? — хмуро бросил уже сидевший за столом Каменецкий.

Два патриарха угрюмо смотрели друг на друга. Любви про меж них никогда не было. Более того, в прошлом остались три дуэли, одна из которых едва не стоила жизни Зарецкому. Так что в воздухе висело напряжение, а силы в этих стариках было столько, что мало не покажется. Во всяком случае, беззаботная молодёжь в обеденном зале даже не подозревала, что их жизни сейчас повисли на волоске.

— Не цепляйся к словам, Андрей Иванович. И не зыркай. Меня это в молодости не пугало и сейчас не впечатлит. Ты разум включи. Зачем мне это?

— За тем, что мы оба не желали этой свадьбы, но погиб мой внук. Так может это твоих рук дело? — глядя прямо в глаза старинного соперника, высказал Каменецкий.

— А может наоборот, — с прищуром произнёс Зарецкий. — Ты в своё время наследника не пожалел, за взбалмошность его, и свалил вину на нас, чем спровоцировал войну. Сколько мужей полегло, пока разобрались, помнишь ли?

— Ты думай что говоришь. Тому дознание было.

— Было, — согласно кивнул собеседник. — Только и ты и я знаем, что на плаху взошёл козёл отпущения. Как оба мы знаем и то, что доказать этого я никогда не смогу. Но я точно знаю, как обстояли дела. Потому и спрашиваю, а не ты ли устранил своего внука, дабы расстроить союз к которому стремятся наши сыновья?

— Я и прежде тебя ненавидел, но сегодня ты перешёл грань. Михаил был моим любимцем.

— Коли так, то и ищи убийцу. Ищи кому выгодно. А найдёшь, спроси по полной. Война же сейчас не нужна ни нашим родам, ни Русскому царству.

— Боишься?

— Зарецкие всегда на выпад ударом ответят, — покачал головой старый князь. — О царстве думаю. О том, что шляхта зашевелилась и война случиться может. Ты же не погулять вышел, а муж государственный.

Торг

— Никита Григорьевич, вы арестованы. Извольте испить блокирующее зелье, — заступивший дорогу Беляев протянул мне склянку с зельем.

Двое городовых выскользнули из подворотни за спиной, сабли в ножнах держат в руках, чтобы при случае выронить их и броситься в рукопашную. Потому как ни амулет ни руны не могут уберечь от удара безоружной рукой или ногой. На самих них вполне может оказаться «Панцирь».

Дороговато, для оснащения рядовых городовых, но уж на группу захвата я бы точно расстарался. Ведь даже здесь, на Троекуровке проживают дворяне, пусть и опустившиеся, но дар свой не растерявшие. Опять же, захаживают вполне себе респектабельные, в поисках острых ощущений, ну и чтобы просто развеяться. Поэтому не удивлюсь, что в распоряжении околоточного надзирателя имеется хотя бы парочка таковых.

Вообще-то мне вполне по силам разметать этих ухарей. Одного упаковать в «Ловчую сеть», второго повязать «Путами», а с Беляевым начать разбираться так на так, а там и руны можно использовать. Он конечно мужик битый, да только и меня не в дровах нашли. Вот только я на голову пока ещё не заболел, чтобы воевать с полицией.

— Позвольте поинтересоваться в чем причина моего ареста? — всё же не спешил я выполнять его требование.

— Подозрение в убийстве двух и более лиц, подлого сословия. Открытие порталов в городской черте в неположенных местах, — сообщил полицейский холодным тоном, лёгонько тряхнув рукой со склянкой.

После того как разобрался с ватагой Сиплого, я решил не возвращаться в пансион, а направился на квартиру, где и завалился спать. Пусть Беляев немного успокоится, а там и наведаюсь на Троекуровку, чтобы поискать мальца соглядатая. Что-то мне подсказывало, что это один из нападавших на меня. Искать его с рисунком неудобно, у местных это вызовет подозрения. Зато где найти Тимоху, паразита, что обещался принести занятную вещицу, да ещё и задаток взял, подсказать уже смогут.