Для исследователя «Риторика для Геренния» представляет собой задачу по меньшей мере с четырьмя неизвестными, ибо неизвестны ни ее автор, ни подлинное название, ни дата написания, ни адресат. Рукописи, относящиеся ко времени поздней античности (IV–V вв.), сохранили трактат вместе с риторическими сочинениями Цицерона и поэтому до XV в. он фигурировал под его именем. В этих рукописях он шел вслед за двумя книгами сочинения Цицерона «De inventione» («О нахождении», или «О подборе материала»), заставляя предполагать, что Цицерон как бы продолжил или заменил им свое неоконченное юношеское произведение. Поэтому в XII в. он получил название «Rhetorica secunda», а еще позднее — «Rhetorica nova».

В XV в. сначала Лоренцо Валла, а затем Рафаэль Регий высказали сомнение в авторстве Цицерона, и за ними пошли почти все позднейшие исследователи. Однако до сих пор в редкой работе, касающейся «Риторики для Геренния», можно встретить безоговорочное отрицание авторства Цицерона: ученые предпочитают высказываться по этому поводу с осторожностью[9]. Почти дословные совпадения технических указаний, содержащиеся в текстах обоих пособий, которые в свое время заставили древнего издателя приписать этот трактат Цицерону, завораживают исследователей. Это особенно относится к эмпирической филологии, сосредоточивающей внимание на фиксации деталей.[10] Сомнения же в авторстве Цицерона свойственны филологии, исходящей главным образом из общих культурно-исторических соображений. Они, в основном, сводятся к следующим. Ни в одном своем произведении Цицерон не упоминает о работе, которую можно было бы отождествить с «Риторикой для Геренния». Его замечание в диалоге «Об ораторе» (I, 5) о «незрелом и незаконченном сочинении» дней его юности ученые единодушно относят к незавершенному трактату «О подборе материала». Никто из позднейших писателей, грамматиков и схолиастов (Квинтилиан, Геллий, Марий Викторин, Сервий) нигде не упоминает о такой работе Цицерона, хотя Квинтилиан, например, часто цитирует трактат «О подборе материала», называя его «libri rhetorici». Главным же доводом, опровергающим авторство Цицерона, служит сама «Риторика», ее, так сказать, дух и общий колорит. В противоположность Цицерону, уже здесь, в своем раннем трактате, проявившему себя сторонником греческой философской риторики, показавшему приверженность ко всему греческому, любящему приводить примеры из греческой мифологии и истории, стремящемуся к изысканности в языке, автор «Риторики для Геренния» демонстративно подчеркивает свою антипатию к грекам и свои римские вкусы: греческую риторическую терминологию он пытается передать на латинском языке, примеры берет из римской истории и литературы, писать старается языком простым и ясным[11].

После того, как появились сомнения в причастности Цицерона к «Риторике для Геренния», в изобилии посыпались имена кандидатов в авторы. В их число попали Марк Туллий Тирон и Марк Туллий Лаврея — вольноотпущенники Цицерона, Марк Антоний Гнифон и Луций Элий Стилон — учителя Цицерона, сын Цицерона — Марк, друг Сенеки Старшего ритор Юлий Галлион и многие другие[12]. Наиболее правдоподобной считается атрибуция «Риторики» ритору Корнифицию, упомянутому Квинтилианом. Впервые идея об авторстве Корнифиция возникла еще в XVI в. у Петра Виктория. С тех пор эта версия много раз подвергалась всестороннему обсуждению, и хотя она никогда не получала всеобщего признания, она и по сей день имеет сторонников. Поводом для предположения об авторстве Корнифиция послужило соответствие цитат из Корнифиция у Квинтилиана с местами из IV книги «Риторики для Геренния». Названия фигур У Корнифиция, упомянутые Квинтилианом, совпадают с названиями фигур в «Риторике»[13]. Кроме того, Квинтилиан дважды упоминает Корнифиция как автора трудов по риторике. Первый раз в III книге (III, 1, 21), в обзоре истории греко-римской риторики, он сообщает, что scripsit de eadem materia (т. e. о риторике) non pauca Cornificius. Затем, в IX книге (IX, 3, 89), он называет того же Корнифиция в числе авторов, писавших специально о фигурах.

Последнее из изданий «Риторики для Геренния» К. Л. Кайзера, в котором Корнифиций назван автором этого сочинения, появилось в Лейпциге в 1854 г.[14] Вышедшие после него за период с 1894 по 1954 гг. четыре издания «Риторики» (два из них Ф. Маркса — в 1894 и 1923 гг.[15], а затем А. Борнека[16] в 1932 г. и Г. Каплана в 1954 г.) не принимают Корнифиция как автора. Однако, хотя чаша весов со временем склоняется явно не в пользу упомянутого Квинтилианом ритора, нельзя не отнестись к этой версии с должным вниманием, тем более, что ее поддерживали такие крупные ученые, как Вильгельм Кролль[17] и историк Маттиас Гельцер[18]. Таким образом, чехарда мнений вокруг авторства «Риторики» не утихает[19]. Одна из последних работ, защищающих авторство Корнифиция, — книга Гвальтиеро Кальболи, вышедшая в 1965 г. Как видно из заглавия (см. прим. 3), исследование Кальболи посвящено двум проблемам, связанным с «Риторикой для Геренния», — проблеме авторства и проблеме политической направленности.

Заклеймив скептицизм, Кальболи вновь утверждает, что автором «Риторики» был Корнифиций и что его отличали демократические симпатии. Уже в начале работы он, правда, выражает понимание того, что проблема авторства не обещает реальной возможности получить твердо установленные факты. Однако он возражает против, как он говорит, гиперкритицизма, препятствующего любой попытке пролить свет на фигуру Корнифиция. Он ссылается при этом на М. Гельцера[20] и К. Бурдаха[21] как на своих единомышленников, склонных видеть в Корнифиции автора «Риторики для Геренния». Свое исследование, как и все сторонники авторства Корнифиция, Г. Кальболи, естественно, строит на сопоставлении мест из Квинтилиана, цитирующего Корнифиция, с местами из «Риторики для Геренния»:

К этим шести сопоставлениям, из которых следует почти полное совпадение терминов, приписываемых Квинтилианом Корнифицию, с терминами, встречающимися в «Риторике», автор исследования предлагает присоединить еще ряд мест из Квинтилиана, в которых приводятся, как он считает, примеры из «Риторики» без упоминания о Корнифиции как об их авторе.

И, наконец, предлагается принять во внимание два известных места, в которых Квинтилиан упоминает о Корнифиции как о весьма активном авторе и авторе известной книги о риторических фигурах (III, 1, 21 и IX, 3, 89).

После тщательного анализа всех вышеприведенных мест Кальболи приходит к выводу, что совпадение и сходство их неоспоримо. Однако для разрешения вопроса этого недостаточно. Сходство между «Риторикой» и Цицероном теоретически может быть обосновано тремя возможностями: или происхождением «Риторики» от Цицерона, или Цицерона от «Риторики», или же обеих работ от одного общего источника (Маттес)[22]. Утверждать что-либо с уверенностью по этому поводу Г. Кальболи не считает возможным.

Второй момент, требующий рассмотрения, — это личность Корнифиция в историческом аспекте. Кальболи справедливо отмечает, что нет твердых данных, позволяющих выбрать автора «Риторики» из одиннадцати Корнифициев, приведенных в статье Е. Брошки в 4 томе RE. Так, например, маловероятно, чтобы это был упомянутый Макробием (I, 17–61) Корнифиций Грамматик, занимавшийся греческой этимологией, ввиду эллинофобии автора «Риторики для Геренния». Единственно, о ком можно говорить с некоторой вероятностью, это Квинт Корнифиций, народный трибун 69 г. (Цицерон, «Речи против Верреса», I, 30) и, очевидно, отец поэта Квинта Корнифиция, к которому обращался Катулл и в ряде писем Цицерон («К близким», XII, 17–30). Так, во всяком случае, считают Виссова[23] и Бардон[24]. К их мнению, по-видимому, склоняется и Г. Кальболи. Учитывая, что мы не располагаем достаточным количеством данных, чтобы решить этот вопрос окончательно, самым разумным, пожалуй, следует признать мнение тех ученых, которые согласились считать автора «Риторики» неизвестным.