Ее густые каштановые волосы были убраны наверх. Он впервые прикоснулся к ним дрожащей рукой, распустив пальцем один блестящий локон.

- Так нормально?

- По ощущениям, это довольно много. Может быть, вы могли бы взять немного меньше?

- Я возьму так много, - сказал он, аккуратно отрезая прядь маленьким перочинным ножом, - что вам нечего будет давать другим своим поклонникам.

Она посмотрела на него с насмешливой улыбкой.

- Неужели вы думаете, что я даю согласаие каждому джентльмену, который просит прядь моих волос?

- Обращались ли другие джентльмены с подобной просьбой?

- Да.

- А вы...?

- Нет,- сказала она. - Вы первый.

      И затем она осторожно сняла одну из бледно-голубых шелковых лент со своего платья и дала ему, чтобы перевязать свежесрезанную прядь.

- Что вы будете с ней делать?- спросила она его позже.

- Держать рядом с сердцем,- серьезно ответил он. - И всякий раз, когда мне отчаянно захочется вернуться домой, я буду доставать ее и смотреть на нее. И я буду думать о вас.

Себастьян почувствовал, как его пробрала дрожь. Но это было не просто последствие глубоко печальных воспоминаний. Отчасти это была ярость. Отчасти ужас. Он стоял, пристально глядя на нее, показывая ей свое полное лицо. Как долго? Одну секунду? Две секунды? Достаточно времени, чтобы она могла ясно разглядеть его незрячий глаз и каждый жалкий шрам. Он отвернулся, инстинктивно подняв руку, чтобы прикрыть правую сторону лица.

А потом Милсом закрыл дверь.

- Ты не должен сердиться, Себастьян!

Джулия приблизилась, умоляюще прижав руки к груди.

- Если ты позволишь мне объяснить—

- Ей-богу, мне следовало бы свернуть тебе шею, - прохрипел он.

- И твою.

      Он повернулся к своему вероломному камердинеру.

- Черт бы тебя побрал...

- Прошу тебя, не вини Милсома! Я заставила его рассказать мне о ней. У него не было выбора.

Себастьян слышал, как экономка в холле предложила проводить молодую леди в ее комнату. Послышались шаги, когда эти двое уходили. Он напряженно прислушивался к характерному голосу мисс Стаффорд, глубоко стыдясь себя за то, что так отчаянно нуждался услышать его, но вокруг была только тишина.

- И ты не можешь винить меня, - продолжила Джулия.

- Когда я узнала о пряди волос, которую ты хранишь, я не могла успокоиться, пока не услышала всю историю.

Покрытое шрамами лицо Себастьяна побелело от ярости. Он перевел взгляд с Милсома на Джулию и обратно. Что, черт возьми, его камердинер сказал его назойливой сестре? Что еще более важно, что, черт возьми, его сестра рассказала мисс Стаффорд?

- Убирайся, - прорычал он, надвигаясь на нее.

Джулия отступила за стул.

- Я уговорила ее остаться на месяц, - сказала она.

- Это все, на что я была способна. Она не может оставаться дольше из—за детей, понимаешь, и...

- Что?

Джулия неуверенно улыбнулась ему.

- Две маленькие девочки.

Себастьян замер. И снова у него возникло ощущение, что все дыхание покидает его тело.

- Их отец? - сумел спросить он.

- Мистер Клод Динвидди. Торговец. Ты можешь себе представить?

Он вслепую откинулся на спинку стула, умудрившись лишь по чистой случайности обнаружить его под собой. Он откинул голову на кожаную обивку, прерывисто дыша, когда его пальцы крепко сжали прядь волос, спрятанную в его руке.

Почему он никогда не думал..? Никогда не задумывался...? Конечно, она была замужем! Конечно, у нее были дети! И почему, во имя всего Святого, это должно иметь какое-то значение? Прошло три года с тех пор, как он видел ее в последний раз. Знал ли он ее вообще.

Теперь она была для него никем.

- Миледи, если вы оставите нас на минутку, - прошептал Милсом Джулии.

Не обращая внимания на камердинера, Джулия подошла и села на стул напротив брата.

- Опять боли, Себастьян? Сильно больно? О, сделайте же что-нибудь, Милсом!

Милсом предпринял необходимые шаги.

- Пожалуйста, сэр, - сказал он. - Как вы любите.

Себастьян открыл глаза и увидел знакомое лицо своего денщика, нависшее над ним. Он протягивал ему бокал бренди и сложенный носовой платок. Себастьян взял оба, прижимая носовой платок к поврежденной стороне рта, пока пил. Нервы там были напряжены, и он рано понял, что, если он не приложит никаких усилий, чтобы предотвратить это, жидкость вытечет у него изо рта и потечет прямо по подбородку.

Джулия заплакала.

- Мне очень жаль. Я не хотела усугублять ситуацию. Мне отослать ее обратно, Себастьян? Пожалуйста, не заставляй меня. Было так трудно убедить ее приехать. Ей разрешили остаться на месяц. Умоляю, позволь ей остаться, Себастьян. Это первый отпуск, который у бедной мисс Стаффорд был за два года!

На этот раз Себастьян не доверял своему слуху.

- Мисс Стаффорд?

- Конечно, мисс Стаффорд! О ком еще я могу говорить? О боже! Ты ведь не впал в замешательство, не так ли? Это от боли? Или это—

Милсом прочистил горло.

- Если мне будет позволено вмешаться, миледи. Вы создали такое впечатление, что мисс Стаффорд замужем за мистером Динвидди—

- Ничего подобного! Я сказала, что она гувернантка в семье Динвидди.

      Джулия замолчала, нахмурив брови.

- Разве я этого не сказала?

- Гувернантка, - повторил Себастьян. - Я в это не верю.

- О, но это правда! Именно там я ее и нашла. В маленьком причудливом домике в Чипсайде. Сначала она понятия не имела, кто я такая, но после того, как я объяснила ... Ну…Она не хотела ехать со мной...

- Не сомневаюсь, - едко сказал он, делая еще один глоток бренди.

- Не из-за твоей травмы. Я думаю , что… То есть… Она сказала, что я ошибаюсь. Что она тебе была безразлична. Хотя я не знаю, как это может быть, ведь ты все это время держал при себе ее прядь волос. И я так ей и сказала!

- Ты что?

Джулия отстранилась.

- Я знаю, что не должна была это говорить, но она бы иначе не поверила, что ты хочешь видеть ее, не так ли? Осмелюсь предположить, она разочарована тем, что ты не пришел ей на помощь после смерти ее отца.

Гнев, унижение и глубокое, всепоглощающее страдание боролись в его груди. Он уже почти не понимал, что говорит его сестра. Мисс Стаффорд не была замужем? Мисс Стаффорд была гувернанткой? Ее отец был мертв?

Он был дома почти год, уединенный в деревне, и большую часть времени почти сходил с ума от боли и тоски. Он был не в состоянии читать ежедневные газеты. Действительно, британская армия, восстание сипаев и весь индийский континент были темами, о которых никто в Першинг-Холле не осмеливался произносить ни слова. В результате он пропустил новости о браках, рождениях и смертях. Он полностью оторвался от мира, в котором когда-то жил. И он предпочитал, чтобы все было именно так.

Но теперь...

- Итак, - сказал он, - сэр Родерик Стаффорд мертв.

- О да. С тех пор прошло уже два года.

      Джулия понизила голос:

- Боюсь, это было самоубийство.

Боже милостивый! Могло ли это быть? Он встречался с этим человеком только один раз, и с ним обошлись довольно скверно. Сэр Родерик был заядлым игроком, джентльменом, который всегда стремился вперед, к более крупному выигрышу. Так же и по отношению к своей единственной дочери. Второй сын графа — простой солдат — никогда не был бы достаточно хорош для мисс Стаффорд. Не тогда, когда за ней ухаживал барон, виконт и независимо разбогатевший третий сын маркиза.

- Такой скандал, знаешь ли, - продолжала Джулия.

- Мисс Кавендиш написала мне, что большинство друзей мисс Стаффорд прекратили с ней всякое общение. Хотя я не знаю, почему ей пришлось стать гувернанткой. Наверняка у нее были родственники, которые могли бы приютить ее.

Какого дьявола она согласилась приехать сюда? Узнала ли она, что он теперь граф? Решила, что сможет заманить его в ловушку так же легко, как и раньше? Волна душераздирающей горечи захлестнула его. Конечно, так и было. Джулия рассказала ей о пряди волос. Без сомнения, она верила, что он все еще любит ее. Предполагала, что он будет благодарен за любые крохи внимания, которые она ему уделит.