И это была вовсе не мысль о том, чтобы переспать с ним.

Шарлин плотно прижала к уху телефонную трубку, слушая и пытаясь не рассердиться на Сая, чей голос доносился с другого конца линии. Он желает ей добра, говорила она себе. Он учит ее манерам и всему остальному. Но почему-то это казалось ей неправильным.

– Звезды не ходят на вечеринки со съемочной бригадой! Так просто это не делается! – снова услышала она.

Шарлин вздохнула.

– Но почему нет? Все это время я встречалась с ними, и ничего страшного не происходило. Что изменилось?

– Все изменилось. Разве фотографии съемочной группы красуются на обложках «ТиВи-Гида»? Разве они зарабатывают миллионы долларов? Шарлин, тебе нужно, чтобы тебя видели в обществе людей твоего круга. В обществе звезд. Скажи, Майкл Маклейн когда-нибудь встречался с тобой? Он звонил, чтобы узнать твой номер.

Шарлин вспыхнула. Она была рада, что мистер Ортис не видит ее в данную минуту. Девушка думала, что может вспомнить ту ночь, хотя ей этого очень не хотелось. Это смущало ее, ей было стыдно. Радость от вечера в обществе кинозвезды, доброта мистера Маклейна, его подарок, его предсказание по поводу ее кинокарьеры. Но потом была выпивка, шум в голове, и те минуты на холме, когда он… когда случилось то, что должно было случиться.

Ее не удивляло то, что она больше не слышала о нем, как и то, что он не звонил. Шарлин вела себя, как бродяжка, и он потерял к ней уважение. Что ж, она сожалела о случившемся. Она чувствовала себя грязной, поэтому пыталась вообще не думать об этом.

– Он позвонил однажды, но с тех пор не звонил, – сказала Шарлин мистеру Ортису.

Возможно, сейчас он встречается с другой, более красивой девушкой. Шарлин положила руку на шею: ожерелье было там, прямо над ключицей. Ей было больно ничего не слышать о Майкле Маклейне, но удивляться было нечему.

– Итак, теперь я звезда? И все изменилось?

– Совершенно верно. Теперь, милая, ты стала большой девочкой, слишком большой, чтобы ходить на вечеринки с карликами из Западного Голливуда. – Сай выдержал паузу. – Шарлин? Подумай о своей безопасности. Эти вечеринки абсолютно открытые. Никакой проверки на входе и выходе. Если станет известно, что ты ходишь туда, – а так оно и будет, я тебя уверяю, туда повалят толпы. Никто не сможет тебя защитить. Не ставь меня в тяжелое положение. Они хорошие ребята, и они действительно тебя любят, но знаешь, ты не можешь просто позвонить и предложить им составить компанию. Они знают в чем дело, и они не обидятся на тебя.

– Я делала для них картофельные салаты. – Шарлин хотелось громко кричать, но она не собиралась делать этого по телефону. – И ребята называли меня Шарлин. Теперь они называют меня мисс Смит. От этого становится тяжело на душе, понимаете? Мне их не хватает.

Сай понизил голос.

– Знаю, милая. Но ты можешь завести себе новых друзей – может быть, Майкла или кого-нибудь еще. Хочешь, чтобы я попросил кого-нибудь позвонить тебе?

– Нет, – быстро ответила Шарлин. То, что случилось с мистером Маклейном, было слишком пугающим, слишком большим для нее. Она не хотела этого снова.

– Тебе нравится Джан Мур, не так ли?

– Конечно. Она замечательная, но мы с ней не дружим. Мне просто хочется снова пойти на вечеринку. Я занимаюсь только работой и уроками. Пение и танцы – весь тот график, который вы для меня составили. А упражнения в классах! Мистер Ортис, мне так тяжело, и я так устала. Мне хотелось бы немножко развлечься. Я имею в виду обычную вечеринку, в чьем-нибудь доме. Что-нибудь нормальное, понимаете?

– Ладно, не беспокойся. Ты получишь все в лучшем виде. Послушай, Шарлин, что ты думаешь по поводу идеи о записи?

Только не это! Она устала от всего этого.

– Ох, мистер Ортис, я не могу петь!

– Отлично можешь. И есть много людей, которые купят альбом.

– Я чувствую себя ужасно глупо. Плохо быть актрисой, которая не может играть, но быть к тому же еще и певицей, которая не может петь. Я…

Шарлин ощутила, как одиночество снова заполняет ей грудь, но старалась не замечать его. От этого ей лишь хотелось плакать, а о чем, в сущности, ей было плакать? У нее был Дин, был новый дом, в котором каждая комната была меблирована именно так, как они выбрали из каталога «Сирс». Что ж, это было весело – по вечерам после работы изучать с Дином каталоги, выбирать все, что хочется. Потом леди из офиса мистера Ортиса договаривалась о доставке, приезжал дизайнер и расставлял мебель по местам, чтобы все выглядело как на фотографии из каталога. Но потом, когда было куплено все, в чем они нуждались, – все, чего они хотели, – поправила себя Шарлин, – они остались со своим одиночеством.

Для Дина было не так уж плохо. В течение дня он мог, по меньшей мере, отправиться туда, куда хотел, не слишком беспокоясь о том, что в супермаркете его окружат люди, которые узнают его по картине, в которой он снимался, или по фотографиям из журналов, которые продаются в торговых рядах супермаркета. Поэтому Дин ездил в места «Кукольного хвостика» и в пиццерию без нее и всегда привозил домой вдвое больше продуктов, чем им требовалось.

Как бы то ни было, даже если бы Шарлин не понимала своего положения, она не могла бы много выезжать, поскольку была связана своими занятиями. И позирование для «Фландерс Косметикс», и рекламные фотографии, и визиты на просмотры в офис мистера Ортиса, и бесконечные интервью. Она взглянула на часы.

– Мне нужно идти. Урок по вокалу начнется через шесть минут, а миссис Кардоза очень пунктуальна.

– Хорошая девочка. Итак, ты запишешь альбом и больше не будешь беспокоить съемочную группу. Верно, Шарлин?

– Хорошо, посмотрим. Я не хочу ходить туда, где мне не рады. И, само собой, я не хочу, чтобы из-за меня у них были неприятности. Я просто чувствую себя… чувствую себя пленницей.

Шарлин ненавидела эти плачущие нотки в своем голосе, но не могла удержаться, потому что говорила то, что нужно было сказать.

– Мистер Ортис, мне приходится каждую неделю менять номер моего личного телефона. Я никому не давала этот номер – только вам и мистеру Ди Геннаро. Но звонки… Вы бы только слышали некоторые! Я больше не могу отвечать на них. Да, все в самом деле изменилось! – Шарлин рассмеялась. – Раньше я не могла себе позволить сделать местный звонок по платному телефону. Теперь у меня телефоны в каждой комнате. Господи, даже в ванной! И я не могу отвечать на звонки. А кому мне звонить? Довольно забавно, не правда ли?

И да, и нет, Шарлин, – ответил Сай Ортис. – Может быть, сейчас это тебе не слишком нравится, но дай срок. После того, как ты привыкнешь, все будет восприниматься гораздо легче.

– А я когда-нибудь смогу снова сходить в супермаркет? Она услышала, как засмеялся мистер Ортис.

– Искренне надеюсь, что нет, золотце.

Шарлин повесила трубку и обвела взглядом большую комнату в их новом доме. Им пришлось выехать из той замечательной квартиры с одной спальней в городе – люди сидели бы весь день в коридоре, поджидая ее. Ленни из офиса мистера Ортиса нашел для них этот большой дом – на окраине, почти в долине, с земельным участком, садами и рощами. А также с высокой оградой и большими воротами. Мистер Ортис нанял охранников из службы безопасности, которые сидели перед воротами и патрулировали двадцать четыре часа в сутки. И даже они должны были изменять свой маршрут, чтобы приглядывать за ней, когда она гуляла по лужайке и грелась на солнце. От этого у Шарлин мурашки бежали по спине, но она должна была согласиться с мистером Ортисом. Что еще ей оставалось делать?

Шарлин хорошо знала, что ей хотелось бы сделать. Ей хотелось бы прогуляться где-нибудь по улице, посмотреть на витрины магазинов, примерить какую-нибудь одежду, может быть, купить туфли. Съесть гамбургер в «Макдоналдсе», посидеть в кино – все то, что было мило ее сердцу в Техасе. Все, что она могла делать сейчас, – это зарабатывать деньги. Больше денег, чем она могла себе представить. Больше денег за одну неделю, чем мистер Харлиман, скряга-адвокат из далекого дома, зарабатывал за год. За десять лет.