Лайла знала, как из плохого добиться хорошего. Все-таки она росла вместе с Терезой О'Доннел, и это научило ее кое-чему. Поэтому, когда какой-нибудь старый хрыч, влюбленный в самого себя, типа Майкла Маклейна, звонил ей на съемки и предлагал пообедать в ресторане, она отказывалась. И не потому что он был поизносившимся плейбоем, – каковым, по ее мнению, он и был, – и даже не потому, что не смогла бы пережить этот вечер, который мог закончиться постелью, – она знала, что смогла бы. Она просто не хотела ни с кем встречаться. И уж, конечно, она не хотела идти на свидание С человеком, который трахался с ее матерью. Тереза хвасталась о всех мужчинах в своей жизни: Майкл Маклейн одно время был первым номером ее списка, когда был моложе, а Тереза была лишь чуть старше. От этого у Лайлы по спине Мурашки бежали. Майкл был одним из тех парней, который встречался с более старшими женщинами, когда был молод, и с более молодыми, когда постарел.

Но он был важен. Он по-прежнему знал всех, кто имел какое-то влияние в шоу-бизнесе. Не было смысла его сердить. Поэтому, когда он спросил, ей пришлось быстро соображать.

– Прошу прощения, но я встречаюсь со своим режиссером. Может быть, в другой раз.

Марта будет хорошим прикрытием; кроме того, сейчас, когда она подумала об этом, возможно, даже настало время немного приласкать его, чтобы прощупать, не мог бы он добиться для нее роли в «Рождении звезды».

Поэтому сейчас, после долгого дня на съемочной площадке, она приехала домой и снова одевалась, и снова накладывала косметику. Отклонившись назад от зеркала в своей гримерной, она моргнула глазами. Краситься ее научила Тереза, когда ей было девять лет, и иногда она даже думала о себе, как об одном из тех танцоров театра Кабуки в Японии, которые еще до наступления половой зрелости развивают все свои женские уловки. Сейчас, когда она подумала об этом, то засомневалась: а были ли они все мужчинами? Они были столь совершенными в своей женской роли, что, казалось, нечему больше совершенствоваться. Так и для Лайлы очень мало осталось возможностей для совершенствования. С этого момента и дальше было время для съемок. Годы, которые она потратила на изучение мастерства Терезы, не пропадут даром. Она получит роль Терезы и превзойдет ее.

Но, может, ей отправиться к Эйприл Айронз, чтобы она дала ей эту роль в «Рождении звезды»? Марти поможет ей? Лайла знала, что это убьет Терезу, и улыбнулась. Марти уже настолько сходит по мне с ума, что сделает обратное сальто. Лайла знала, прекрасно знала о том, какими глазами он следил за ней всякий раз, когда она появлялась на съемочной площадке. Она делала вид, что не замечала, но на самом деле она замечала. Всякий раз. И именно этого она добивалась.

Что ж, она старалась избежать этого, но, по-видимому, с ним было неизбежно. Мысль о свидании пугала ее с тех пор, как она рассталась с Кэвином. Но сейчас она чувствовала себя гораздо лучше, даже собиралась провести вечер с мужчиной. Марти был мужчиной, с которым она могла справиться. И он имел больше влияния в Голливуде, чем любой другой мужчина из тех, кого она знала. Несомненно больше, чем Майкл Маклейн. Она стала перед трюмо и принимала различные позы, ей нравилось то, что она видела. Сегодняшний вечер должен быть удачным для меня, сказала она себе и улыбнулась своему отражению в зеркале.

Зазвонил дверной звонок, и Лайла вздрогнула. Что за мудак подошел к двери ее дома и звонит? Она жила в Малибу-Кэлони, – уверенная, что в таком районе подобное не случается. Она спустилась по винтовой лестнице и посмотрела в дверной глазок. У двери стоял шофер Марти – как его звали, кажется, Сэлли, – держа в руке свою фуражку. Лайла распахнула дверь.

– Что ты здесь делаешь, Сэлли? – спросила она. – Заблудился?

– Нет, мисс Кайл. Мистер Ди, он сказал, что я должен заехать за вами в семь сорок пять. – Он показал на свои часы. – Сейчас ровно семь сорок пять, – добавил он и улыбнулся.

– Я поеду сама, Сэлли. Можешь ехать.

Она хлопнула дверью и поднялась обратно в свою гримерную. Что это за фокусы? Ей не нравилась мысль оказаться пойманной в доме Марти без машины. Напоследок проведя щеткой по волосам и поправив швы на чулках (она подумала, что Марти понравятся чулки со швом), она надела на прическу мантилью из черной ткани и сбежала вниз по лестнице. Она открыла дверь: Сэлли по-прежнему стоял там, фактически в том же положении, в каком она оставила его несколько минут назад.

– Что ты все еще делаешь здесь? – рявкнула она, направляясь к своему черному «лендроверу».

– Мисс Кайл, я обещал мистеру Ди, что довезу вас до его дома. Почему вы не хотите ехать со мной? Я обещаю, что буду ехать медленно и отвезу вас домой в любое время, какое вы захотите. Мисс Кайл, прошу вас, я пообещал мистеру Ди.

– То, что вы пообещали мистеру Ди Геннаро, меня не интересует. Я поеду сама, вот и все.

Подтянув свою голубую замшевую юбку, она влезла на место водителя, дала обратный ход, затем переключила на первую передачу и, с визгом тормознув, вылетела на дорогу. Одновременно в зеркало заднего обзора она следила за Сэлли, который побежал к лимузину. У въезда на прибрежное шоссе она остановилась, затем вклинилась между двумя машинами, лишив Сэлли возможности преследовать ее. Но когда она посмотрела в зеркало, то он был всего через машину позади нее. Она нажала педаль газа, переходя с одной полосы на другую, и подъехала к дому Марти запыхавшись, но с улыбкой на лице.

Марти сам открыл дверь. Что ж, ей удалось произвести эффект.

– А где Сэлли? Где мой лимузин? Чей это джип? – Вопросы сыпались один за другим, не предоставляя пауз для ответов.

– Мне тоже очень приятно видеть вас, мистер Ди Геннаро. Благодарю вас за комплименты. Для этого вечера я уделила особое внимание своей прическе. – Лайла дала возможность вылиться своему сарказму. – Могу я войти или это все, что мне положено на этот вечер?

В этот момент подъехал лимузин Марти и из него вылез Сэлли.

– Прошу прощения, мистер Ди. Но она не захотела садиться в машину, мистер Ди. Она заявила, что поедет сама.

– Прекрасно, Сэлли, – сказал Марти. – Входи, Лайла. Но Сэлли не уходил.

– Я пытался ехать за ней, мистер Ди, но она гнала, как сумасшедшая. Не обижайтесь, мисс Кайл. Прошу прощения, мистер Ди.

Он стоял перед ним, держа фуражку в руках. Марти взглянул на Лайлу, на лице которой была широкая невинная улыбка.

– Ладно, Сэлли. Мне следовало бы это знать. Спасибо за попытку. Входи в дом и сделай нам пару напитков, а потом на всю ночь ты свободен.

– Что вы будете пить? – спросил Сэлли у Лайлы.

– Может быть, шандонэ? – мило спросила Лайла, все еще стоя на ступеньках перед домом.

Марти будто подскочил.

– Лайла, извини. Где же мои манеры? Входи, пожалуйста. Я подумал, что мы сначала выпьем на веранде. Это тебя устраивает?

Они вошли внутрь дома, пересекли просторное фойе с большой лестницей и вышли на покрытую мрамором веранду. К ним присоединился Сэлли и налил два бокала белого вина, после чего поставил ведерко со льдом рядом с локтем Марти и ушел внутрь дома.

– За что будем пить, Лайла? Я считаю это настолько важным событием, что мы должны отметить это тостом. Может, выпьем за успех этого шоу, или это уже вчерашние новости?

– А как насчет того, чтобы каждый получил то, что он хочет? – Она чокнулась своим бокалом и медленно немного отпила.

– Ну, я чувствую, что имею уже все, что хочу. Популярное шоу, прекрасный дом и самую красивую женщину в Америке, сидящую напротив меня. Что еще можно пожелать?

– А я хочу славы.

– У тебя она уже есть. Ты будешь на обложке всех журналов и здесь, и в Европе, и даже в Южной Африке. Сколько ты получаешь почты? Наверное, от пяти до шести тысяч каждую неделю? Мне продолжать?

– Марти, это популярность. Но не настоящая слава. Слава приходит тогда, когда ты создаешь какой-то шедевр, что-то наподобие твоей первой картины, которая сделала для тебя доступным все, что хочешь. «Закоулки» сделали тебя знаменитым, а «Трое на дороге» делают меня популярной. Чувствуешь разницу?