Литмир - Электронная Библиотека

– Меня, – поморщилась та, – куда больше волнует щепетильный, назовем его в Вашем стиле, магистр, вопрос с волколаками. Ваши с Костей подставленные плечи чутка разнятся с подачками Всеславича.

Тот как ни в чем не бывало любовался архитектурой станции.

– Воля магистра была исполнена, Константина и подмастерий здесь не было, а я лишь пришел передать наводку на практика, наславшего проклятие, – сказал Хальпарен, незаметно протянув изящно зажатый меж пальцев конверт. – Верно?

Делать так он ужасно не любил. Как и обращаться на «Вы» вместо такого приятного «ты». Как и многое другое, что в этой стране считалось правильным. Но годы и выгода так или иначе принуждают принять новые нормы, так же как Олеся приняла слова и подачку «к сведению».

– Всего доброго.

***

10: 35. Около лестницы в переходе вактаре остановились. Хальпарен снял с плеча, спрятанный под плащом мешок.

– Это что, амулеты? – спросил Константин.

– Новоприбывшая Вам просила передать.

– Опа! – воскликнул Рома, снова оживившись. – Новенькую приволокли? Что за зверь?

– Девочка, – ответила Катя. – Лили зовут.

– Лиля?

– Ли-ли, – исправила она. – На второй слог ударение. Так в доках пишут. Я за ней, кста, присматривать буду. Заторможенная, но, вродь, адекватная. Можно что-то прикольное вырастить. А если ей еще и мастер хороший, – на этом слове мельком глянула на Константина, – попадется, то и на задания к ним пристраиваться хвостиком.

– Реально. Че все к нам, да к нам. Лучше тогда уже ассорти собирать. А номерок-то взяла? Я, блин, не у всех сегодня успел.

23:23. Комната пуста. Линии погасли. Пульсирующая точка пускала вокруг себя цветные круги, хотя посчитать траекторию обратки можно и самому, на месте. Но скоро мог вернуться Елисей. Детей выслать что ли?

– Потом познакомишься, – поторопил Константин, заметив Олесю на ступенях, и кивнул на прощание: – Магистр.

***

Все ушли. Кто в сквер, кто в Орден, кто куда. Один Хальпарен никак не мог оторвать взгляда от золотого диска за темными клочьями облаков.

Лили. Черная лилия. А глаза и правда грустные.

Он опустил веки.

Это все их радио, безвкусные песни.

Примечания

[1]Мой дорогой мастер.

[2]Песня «Что-то не то» Немного нервно.

Глава 3

– Иль не сказал я – да? Иль нет приказа? К чему вопрос такой?

– Боюсь быть опрометчив. Будь сказано вам не во гнев, видал я, что после казни часто правос… Парво… Павро…– я поднесла книжку под самый нос и вгляделась в буквы.

– Правосудье, – подсказал Рафаэль.

– Вот оно самое. Раскаивалось в…

– Нет, погоди. Произнеси правильно.

Я подняла глаза в потолок и вздохнула. Вот уже который день шли мои уроки английского, заплетак языкался, а Шекспир то и дело ворочался в гробу. Впрочем, мое заявление об участи драматурга старшие оспорили: душа, по крайней мере, чувствовала себя прекрасно. Не сказать, что это как-то придавало сил, но учить было нужно и оставалось только завидовать терпению опекунов. Легко им говорить! Наизусть эти стишки выучили.

Начался уже четвертый месяц, а до самостоятельного и независимого члена общества, который мог бы, например, в одиночку ходить в магазин, готовить и пользоваться стиральной машиной, мне еще предстояло дорасти. Из успехов – ноги уже почти не цеплялись одна за другую, хотя Рафаэль периодически подхватывал меня на лестнице за секунду до. Подчерк тоже стал более разборчивым, палочки уже можно было отличить от кружочков, и я пристрастилась переписывать ноты для Азара. Один раз даже решила сочинить свою мелодию, начертила такие же значки, расставила их по всему листу и оставила подарок на рояле. Музыкант почему-то посмеялся и играть не стал.

Потолок не подарил особого сочувствия. Взгляд вернулся в книгу. Буквы тонули и растекались по залитой солнцем странице, мысли и вовсе залегли на пустынном дне сознания без всякой надежды всплыть на поверхность.

– Пра-во-су-дье, – прочитала я по слогам. – Раскаивалось в том.

– Хорошо сказано, – заметил Азар. Все это время он дремал, положив голову на колени Рафаэля, только изредка поправляя произношение. – С чего люди вообще взялись судить других, когда у каждого как минимум одна своя правда? О каком правосудии может идти речь, когда среди них нет единого эталона? Да даже мы просто ведем людей, их историю и судьбы по определенному пути, подталкивая на нужные по замыслу поступки и решения. И никто ведь с полной уверенностью не может заявить правильно оно или нет. Это просто жизнь, такая, какая есть.

– Ты же знаешь, многим тяжело жить без четко обозначенных законов. С ними спокойно и понятно. Можно обосновать поступки и эмоции на основе общепринятых принципов морали. Например, сказать, что сердишься на человека потому, что он поступил «плохо», а не потому, что тот совершил нечто противоречащее ожиданиям и установкам.

– Но есть же люди, которые поступают плохо даже по общим нормам и их оправдывают, – не поняла я.

– Любое имя можно очистить, если подобрать правильную щетку – сказал Рафаэль. – К тому же, чаще всего выбирают ту правду, которая удобна. А удобнее всего – не решать.

– По крайней мере самостоятельно. Приятно, наверное, когда не нужно думать самому. Когда тебя направляет некий лидер, как мама ведет за ручку в детский сад. И неважно куда, остальные тоже идут, значит там хорошо.

Клуб философов распался под пронзительную телефонную трель. Я подала трубку старшим.

– Слушаю … Чт. Куда? … Я занят! – рявкнул Азар и отбросил мобильник с таким отвращением, будто это был ядовитый паук.

– Требуют? – спросил Рафаэль.

– Не обращай внимания. Без меня разберутся, – Азар осторожно положил голову ему на плечо, закрыл глаза и тихо попросил: – Почитайте ещё.

Почитать не удалось – на этот раз позвонили Рафаэлю. Тот ответил, выслушал и, не сказав ни слова, сбросил.

– Ази?

– Хм?

– Видимо, не разберутся.

– И до тебя докопались?

– Это Вельзевул, – Рафаэль задумчиво вертел телефон между средним и большим пальцами. – Она со мной редко общается. И ещё реже обращается по имени.

Азар болезненно скривился. Я неловко коснулась плеч опекунов, закрыла книжку и встала.

– Пойду на учебу. Буду дома к вечеру. Как думаете, успеете вернуться?

– Боюсь, нет. Но очень постараемся. Возьми ключи, на всякий случай.

После занятий я спустилась в библиотеку, поджидая Катю. Наши дома оказались довольно близко друг ко другу, так что мы то и дело сталкивались на улице. Сестра подметила, что вокруг меня никогда не собиралось компании и предложила ходить вместе, чтобы «ты, мелочь, не потерялась».

Местечко тут было приятное. Настоящий город с небоскребами шкафов, где ютились тихие обитатели – книги. Те, которые спрятали в переплете целые фабрики Steinway & Sons и Mengaschini, а из-за персонажей страдают деревья и офисные работники. И те, что в свое время украли читательскую душу и навсегда заточили ее меж особенно проникновенных строк, подчёркнутых карандашом и заклеенных цветной закладкой. Пылились и сборники стихов, где за лепестками роз, грязью гроз и пролитой с любовью кровью толком не разглядишь мысль. А также карты, документы, учебники. Один из них – «Краткая история Братства: от племенных шаманов до Шведской унии. Том первый», – расположился со мной на кушетке.

Оказалось, быть вактаре не так уж и приятно. Участь волшебников из мультиков была приятнее хотя бы тем, что они способны колдовать направо и налево огненные шары, когда только вздумается. Даже придворные в моем королевстве могли в любой момент сдвинуть вещь с места, не касаясь оною или сотворить еще какой-нибудь примитивный трюк. Здесь такие вольности не прокатят. Каждый шаг вактаре контролируется Братством и должен служить, как и упомянул Гавриил, во благо. Непонятно только чье.

14
{"b":"936079","o":1}