– Да будет так.

– Превосходно. Жду результат через полгода, – сказал Гавриил, кивнул остальным и исчез. Рыжий пожал плечами и ушел следом.

– Ну, что отведем мелочь домой? – спросил Азар, искоса глянув в мою сторону.

– Не выбрасывать же, – по тонким губам Рафаэля прокатилась милостивая усмешка. Он взял нас обоих за руки и ступил в пустоту.

На этот раз я даже не потеряла равновесие. Мир вернул простое обличие. Мы стояли в небольшой, отделанной темным деревом прихожей. Ноги утопали в пушистом красном ковре, стены украшали зеркала и картины в золотых рамках, а посреди комнаты начинался вираж винтовой лестницы.

– Добро пожаловать, что ли. Тебя поселить на первом или втором этаже?

– Там, – я ткнула пальцем в потолок. – Если можно, конечно.

– А с лестницы не свалишься?

– Вы боитесь за лестницу или за меня?

– Я боюсь за ковер, – ответил Азар.

– А я боюсь, что девочка заснет прямо в прихожей, а мы опоздаем на работу, – Рафаэль довольно похоже спародировал друга, постучав пальцем по запястью. – Часики все еще тикают.

Мы поднялись наверх и прошли по коридору в одну из комнат. Здесь было пустовато. В противоположную стену впивалось большое круглое окно, под которым приютился такой же круглый плетеный диван. Из украшений – пара цветочных горшков, свисавших прямо с потолка на тонких цепочках.

– Как-то так. Располагайся. Вот, – Рафаэль протянул мне непонятно откуда взявшийся вязанный плед. – Не смеем больше тебя тревожить. Сладких снов.

Сны той ночью нельзя было назвать сладкими. Крики, неразборчивый шепот, отчаянные попытки запереть комнату, битое стекло, пламя, пожирающее гобелен и эта отвратительная издевательская ухмылка.

Примечания:

[1]Прости меня, моя любовь (лат.).

[2] Lorg – находить; тот, кто ищет (гэльский).

[3] Vactare – хранитель, освобожденный (швед.).

[4]Växt – растение (швед.)

Дверь с легким пристуком закрылась. За стеной после короткой паузы послышались кроткие шаги, а следом осторожный скрип дивана. Рафаэль отпустил ручку и направился к лестнице. Азар шёл рядом, то и дело поглядывая на него, но пока молчал. Говорить сейчас было нельзя, он это знал. Понимал по тому, как замерзали в задумчивом оцепенении нежно-голубые глаза. Понимал и просто осторожно вёл под руку, спасая от встречи с углами и порогами, пока мысли не оставят в покое своего хозяина.

Покинув подъезд, старшие ступили в пустоту, а из нее на лестницу подземного перехода. Желтые столбы поддерживали тонкий навес с потертым рядом тусклых ламп. По перрону рассеялась кучка озябших людей с пухлыми сумками. Электричка распахнула дребезжаще-беззубые пасти дверей, приглашая пассажиров на посадку в прогретую теплым светом глотку.

Из-под подуставших от глухого стука колес просочился, выскользнув на платформу, маленький ящерообразный дух. Так и оставшись незамеченным никем из смертных, он мигнул всей пятерней алых глазенок, прокрался и забился под скамейку.

Щелчок пальцев в сторону камер. Неосторожный толчок – мать обернулась на едва не потерявшегося заспанного сына, схватила того за рукав. Краткая остановка у нужного окна – девушка вспомнила о важном звонке. Мелочи, но в будущем и они играли важную роль.

Напоследок легкий пинок – ящерка покатился по воздуху, пролетел мимо окна машиниста. «Не спать». Рафаэль усмехнулся.

– Как думаешь, он плотоядный? – шепотом спросил Азар.

– Сейчас проверим. Дай-ка руку, во имя науки, – ласково обвив его запястье тонкими пальцами, попросил Рафаэль.

– Сердце надо? – уточнил он. Повинуясь жесту, подошел ближе.

– А у тебя есть?

– Уже у тебя.

Ящер перебарахтался обратно на платформу, встряхнулся волной от макушки до кончика хвоста, на миг задрал голову, опустил и снова заковылял под лавку. Поезд лязгнул дверьми. Тронулся.

На ладони, пожертвованной во имя науки, показался потрескавшийся диск печенья. Рафаэль поманил призрака к себе. Тот смерил его подозрительным взглядом одного из глаз. Потом второго. Повернул всю пятерку, дернул носом и подлетел ближе. Когтистые лапки вцепились в протянутые руки. Из широкого рта выскользнула раздвоенная лента языка и лизнула угощение, слегка зацепив кожу. Старшие наблюдали.

Подумав еще немного, ящер вновь мигнул, уставился на кормителей и наконец, все так же продолжая пялиться исподлобья, потянулся, схватил еду и шмыгнул прочь, пока не отобрали. Азар растер следы слюны кончиками пальцев.

– Видимо, я не вкусный, – сказал он.

– Плохой вкус тут только у него.

Призрак тем временем скатился с перрона прямо на рельсы и, принюхавшись, прижался к ним, распластавшись как желейный коврик. Рафаэль чуть склонился и с напускной театральностью в шепоте спросил:

– Чего это он?

– Притворяется противопехотной миной, – в тон ответил Азар.

Тот уткнулся ему в плечо. Ящер обернулся на тихий шелест смеха и с подозрительностью тибетской лисицы воззрился на старших. Мигнул, резко отвернулся и пошлепал дальше подметать шпалы призрачным брюхом.

– Дух-малютка не лишен рассудка. Не то что мы, – все еще улыбаясь промолвил Рафаэль. Поправил Азару задравшийся воротник и наконец встретился взглядом с парой потеплевших на свету изумрудов. – Я знаю, что делаю, Ази. Не нужно.

– Но я мог бы. Только скажи. Если ты переживаешь, что.

– Он не то чтобы настаивал. Полагаю, сам пока не знает, что делает. Здесь скорее вопрос к Начальству. В любом случае это не такой уж плохой вариант. Я мог бы взять её под опеку.

– Хранителем?

– Вроде того. Это сработало бы как небольшой якорь. Здесь, в Яви. Может, меньше станут вызывать.

– Я боюсь за нас.

– За вактаре отвечать не нужно.

– После смерти. Но сейчас у нас в квартире живое существо.

Рафаэль вновь опустил глаза.

– Думаешь?

Азар не думал.

– Нет-нет, конечно, – принялся уверять он, словив его за руку, – мы с тобой справимся. Вместе. И не с таким справлялись. Да и я то и дело хотел, – сказал и поправился: – Думал, – и добавил смято: – Хоть это странно, мы не люди, впрочем, ты знаешь, – взгляд улетел в сторону, зацепился за мягкий кивок и вернулся с новой порцией тепла. – Но она могла бы стать новой точкой давления для них. И ты, – голос сбился в восхищенный выдох, но тут прикрылся рассудительной интонацией, – так ценишь свободу. Не будет ли наш якорь в тягость?

– Не думаю, что маленькая девочка сумеет отнять у нас то, за что мы воевали веками, – заметил Рафаэль. – Скорее наоборот, мы могли бы ей показать иную, чуждую многим людям жизнь. Постепенно, когда придет время. К тому же, – он немного помедлил, прислушиваясь к эху недавних размышлений, и безмятежно повел плечами, – мы ведь не знаем. Может понравится, – бледные пальцы скользнули по чёрной пряди Азара, укладывая ту ему за ухо. – Попробуй с ней подружиться.

Тот перетерпел волну мурашек, прильнул щекой к его руке, легко коснулся ее губами.

– Только не волнуйся, – прошептал он. А затем, полюбовавшись ответной улыбкой, спросил: – Домой?

Призрачный нос добрался до последней освещенной шпалы, все пять глаз вдруг дрогнули. Сдвоенные зрачки перекатились к линии век и уставились в небесную высь – ящер насторожился.

Вязкий треск столкнул за собой невидимую бочку с пушечными ядрами. Небо расцарапали цветные коготки фейерверка. Они подскочили чуть выше древесных крон, выдохлись и разорвались искристыми облаками, отражаясь и засыпая сладким сном в тепле пар голубых и зеленых глаз.

Рафаэль склонил голову, положив ее Азару на плечо. Тот привлек его к себе, обнял со спины.

Сивые облака собрали остатки блесток и унесли их прочь, оставляя взгляду только ювелирное золото мелкой звездной пыли.

***

Глубокий бархат неба разрезала желтая ухмылка тонкого месяца. Промерзший за зиму лес тянулся ввысь, точно пытаясь коснуться его макушками самых высоких и узловатых сосен. Ржавые рельсы улеглись вдоль них, лишь смутно, как призрак прошедшей юности, припоминая пульсирующий звук колес. Длинный ряд перегородок шпал перемежался с полосками подрастающей молодой травы.