Эх… Первые, не совсем удачные решётки на крыше, несуразный, да и не нужный люк, британский ручной пулемёт системы Льюиса времён Первой мировой. Эжекторный кожух, дисковый магазин на сорок семь патронов — ностальгия!

У самых дверей в ожидании срочной работы застыл лёгкий дежурный мотоцикл с мелким трафаретом «Диспетчерская» на бензобаке.

Я зашёл внутрь. Днем тут обычно суета сует, сейчас обстановка была гораздо спокойней.

— Посылочку в Белой церкви адресату передай, не забудь, уж будь так добр, — девушка в брючном костюме встала, подняла со стойки и протянула парню в чёрной кожанке перетянутый бечевой бумажный пакет.

— Не вопрос, закину, у меня всё четко!

— Пусть чётко, это не страшно… Лишь бы не как в прошлый раз, — без улыбки проговорила она.

— Ну, забыл разок, замотался. Чё, теперь вечно вспоминать будете?

— Третий, — меланхолично утончила диспетчер, без всякого интереса к посыльному перекладывая на стойке бумаги. — Хорошо, езжай… Слушаю вас.

Я придержал рукой ни в чём не повинную дверь, готовую с грохотом закрыться, и шагнул ближе к девушке, протягивая удостоверение. Она прочитала, заглянула в какой-то особый список, вытащив его с тонкой красной папки, и коротко уточнила:

— Максим Валентинович Горнаго?

Юлия Пилимонкина, такое имя было написано на бейджике. Умница какая, ударение поставила верно, на второй слог. И ни капли удивления от необычной фамилии. Впрочем, можно ли вообще чем-то удивить девчат из центральной диспетчерской нашего славного Вавилона?

— Всё верно, — с улыбкой кивнул я. — С корабля, как говорится,…и не знаю куда.

— Не волнуйтесь, мы знаем. Побудьте немного здесь.

Она смахнула бумаги со стола в выдвижной ящик, и вышла из диспетчерской.

Самое время осмотреться. В принципе, здесь мало что изменилось. Три рабочих места, длинный комбинированный пульт, два высоких табурета для тех, кому придётся что-то заполнять или расписываться. Простой и прочный диван для посетителей, в стороне два лёгких матерчатых кресла, столик между ними и фикус в кадке. Классическая доска объявлений.

Шикарные настенные часы, слышал, что швейцарские. Рядом с вешалкой большая картина маслом — вид на крепость и Волгу с высоты птичьего полёта. Большой оружейный сейф. На ночь, насколько я знаю, дробовое ружьё оттуда перемещается поближе. А револьверы им положены по табелю.

Стало больше проводных телефонов, уже целый ряд утоплен в пульт, все одинаковые, слоновая кость. Крошечная телефонная станция в углу, там же стационарная радиостанция, а в зарядных стаканах — три переносных. Кроме всего этого технического прогресса перед дежурной мистически светится хранитель экрана ноутбука, а также дублирующий зеленый экран башенной РЛС.

Рядом лежит толстый прошнурованный журнал. Электричество в диспетчерской круглосуточное, но есть и керосиновые лампы.

А вот это у них знаменитая Доска Приколов!

Уникальный формат, нигде больше ничего подобного не встречал. Здесь внештатные остряки вывешивают заметки на злобу дня и специфически стилизованные последние новости, можно читать, как вечернюю газету. Интересно, кто это придумал? Классно же: ознакомился с официальными объявлениями, почитал прикольные уточнения, и ты в актуальном материале, в среде! Народ захаживает, почитывает, копирует.

Сбоку от Доски висит абсолютная классика, самый популярный прикол, удостоенный художественного шрифта, стекла и богатой рамки. Наконец-то я его сфотографирую! Достал смартфон, который в ходе одной странной и запутанной истории добыл в Шанхае, и сделал пару снимков, с тоской поглядев на одну полоску индикатора заряда. Проверил, как получилось.

Рукопись, найденная в бутылке

Остатки культуры «Платформа-4»

Раздел: выписки из ясачной книги. Начало текста утрачено.

'…В весне перваго году поидох вверх Волгаю десятник Хоблин со товарищи на струге чугуниевом Дункан. Есмя дошли 100 верст имали лакалки большия и малыя. Тут набегали татьи речные абесинские, а атаманъ их Чорный Абдула. Абесинцы нравом дики, а духом крепки ибо бани незнают, пищали свои не чистют даже кирпичом. Разбой чинят на Волге-реке кою зовут меж собой Эбишабелем. Речных людишек товар грабят, полон берут и возят ихъ Негусу Абесинскому иных в Хоросан до Орапской земли. За речи паскудныя Хоблин Абдулку стрелил, а холопья егa учали нас стреляти…

Далее текст утрачен'

Затем я тихо пристроился в уголке на матерчатом кресле, прямо возле фикуса, но расслабиться не успел.

Уличная дверь с шумом распахнулась, и через «контактную» быстро прошла делового вида симпатичная женщина лет сорока пяти. Она как-то очень легко, в одно слитное движение обогнула пульт слева и мягко расположилась в одном из служебных кресел, после чего мельком кивнула мне и принялась перекладывать какие-то бумаги. На груди бейджик: «Инна Бероева».

— Здрасьте! Вот, ожидаю… Только приехал, — обозначился я на всякий случай.

— Знаю. Максим Горнаго. Сейчас вас пригласят, — не поднимая глаз пообещала она бархатным голосом.

Все всё знают. Один я ни черта не понимаю.

— Честно говоря, я думал, что мне просто помогут устроиться на ночь и где-то перекусить, а всё остальное будет завтра. Поздно уже. Ночь…

— Не волнуйтесь, обо всём уже подумали. Алексей Александрович работает.

Да… здесь всё будет посложней, чем на КПП. Неожиданно. Я хотел успеть посидеть в «Гаване», что стоит на круглой площади в конце Центральной.

— А можно водички?

Получив большой стакан, я водрузил корзинку с пирожками на столик с невозмутимым видом достал один. Через десять секунд Бероева заёрзала.

— С чем пирожки предпочитаете? — не выдержала она.

— Чем угостят, то и предпочитаю. Эти с луком и яйцами, мне их на «Дункане» вручили. Ещё были с земляникой, но те лесобиржа из кузова грузовика спёрла.

— Что ж вы так… Я и заподозрила, что Корнеев выпекал, только у него они получаются такими запашистыми. И сочными.

— Согласен, — с кивком молвил я охотно, энергично перекатывая щеками. — Потому как с маслицем сливочным.

То ли на запах, то ли просто так совпало, но в этот момент вернулась первая диспетчер с кружкой чая в руках. В диспетчерской, помню, всегда хороший чай. Вроде как у всех — с травками, как у всех — с особыми. Но тут он реально вкусный.

Она отреагировала на пирожки ещё быстрей.

— Инна, что, мальчики с «Дункана» заглядывали?

— Нет, Юля, это к нам…

— Максим Горнаго, пассажир с «Дункана», — ещё раз отрекомендовался я, вставая. — Да вы угощайтесь, угощайтесь!

Аппетитная корзинка легла на стойку.

Тут зазвонил телефон. Молоденькая подняла трубку, кого-то внимательно выслушала, пристально глядя на меня, и сообщила:

— Сейчас придёт ординарец, он сопроводит вас к Алексею Александровичу. Давайте ваше оружие пока в сейф поставим, таков порядок.

— Корзинку вам подарю, куда мне столько вкусного? — предложил я, одной рукой подвигая корзинку девушкам, а второй доставая из рюкзака ружьё. — Подкрепляйтесь на здоровье!

— А… диета… Спасибо! — строгая Инна подобрела. — Зайдите сразу после визита, не тяните, вас наверняка направят в гостиницу.

Дожидаться ординарца я решил во дворе.

Воздух свежий, хороший, легкий. Не так уж и темно внутри цитадели. Я насчитал восемь огней жидкостных светильников на стенах, и при мне пожилой фонарщик с юным помощником зажгли ещё три. Есть и электрическое освещение, в частности, лампа горит перед входом в диспетчерскую и возле КПП. Светятся окна, отсветы мерцают в крошечных проулках вокруг ратуши. Но рассматривать всё нужно днём.

Ординарцем оказался крепкий и высокий юноша в короткой кожаной куртке, из-под которой высовывалась кобура. Молчаливый молодой человек. Поговорив с диспетчерами и после разрешения охлопав меня на предмет не сданного оружия, он пригласил следовать за собой и больше не проронил ни слова.