— Макс, тут это… — он оглянулся, и вид у него при этом был, как у нашкодившего кота. Или наоборот, еще не нашкодившего. — Девчата помочь просят… Дверь сломалась, а починить некому. Они на двоих неподалёку снимают комнату. Посмотрю, что можно сделать.

Он опять оглянулся. «Девчата» в лице подружек-бельгиек, с которыми сталкер ворковал в салоне, стояли за воротами в самых игривых позах, топали копытами на каблуках, хихикали и нетерпеливо посматривали в сторону дверного ремонтника, словно собираясь крикнуть: «Костян, что ты там трёшь с этим занудой, мы идем или нет?».

— Так я пойду? Ты же в «Балтазаре» будешь?

— Инструмент готов? — не отреагировал я.

— В смысле? — глаза Кастета забегали.

— Ну, кусачки там, отвёртка, долото…

— А-а… У меня мультитул.

— Да? — безразлично спросил я. — Дом какой?

— Так вон он, третий отсюда!

— Через два дома, то есть в пятом, с торца работает лавочка в подвале, — я посмотрел на часы, — и работать она будет ещё сорок минут. Там есть неплохое местное вино и шнапс. Ну и сыры, колбасы…

— Спасибо, ты настоящий друг! — жизнерадостно завопил Кастет и тут же осмелел настолько, что спросил о большем. — А если позже, только кабаки?

— Неподалёку есть озеро, свиссы его называют Женевским. На берегу каменные развалины, руины древнего поселения. Это центр тусовочной жизни молодежи Базеля. Там есть «Руинный бар», кофейня «Barba Negra», ночной клуб «Durer Kert» и крошечный party-хостел. На берегу стоит то ли дебаркадер, то ли квадратная баржа с названием «A38», это главный танцпол. Если не хочется тащиться пешком километр, найми городское такси, они тут круглосуточно клиента пасут.

— Блин, Макс… От души! — растрогался напарник.

— Денег-то хватит?

— Что ты!

Через какие-то секунды воодушевленные девицы, схватив Кастета с обеих сторон, потащили ковбоя в сторону места производства ремонтных работ.

Кто я такой, чтобы заниматься обличением общественной язвы? Вздохнул, забросил за спину баул. Хорошо, что он полупустой, мне ещё птицу тащить. Вздохнул ещё раз и пошёл в гостиницу.

Главная улица Базеля называется Банхофштрассе, как некогда известнейшая торговая улица не только в земном Цюрихе, но и во всей Европе. На ней находятся почти все таверны, кафе и магазины. Проспект, так сказать.

Что ещё из интересного? Госпиталь «Henry Dunant», полицейское управление, потерявшее былой исключительный статус представительство Замка, школа, церкви и городская ратуша. Банхофштрассе — это воплощение классических стереотипов о старинном европейском городе с мощёными улицами, малоэтажной застройкой, низкими дверями полуподвальных лавочек и флюгерами на крышах. Всё это дополняется шармом старых денег, лёгкой обшарпанностью, загадочными вывесками на гнутых кронштейнах и локальными распивочными «метр на метр» с одним столиком на тротуаре.

Таверна «Балтазар», где мне предстояло жить и готовиться к самому необычному в моей жизни путешествию все эти сверхплановые дни, расположена на единственном настоящем перекрестке Базеля, напротив высокого здания городской ратуши. Поперечная улочка довольно маленькая, всего шесть пар домов, фасады которых затейливо украшены панно и барельефами в разных стилях, но ощущение полноценного города эта площадь с перекрёстком создает.

Из маленького костёла, что сбоку от ратуши, только что вышли прихожане. Что-то поздно они. Люди и сами это понимали, спешили домой, торопясь спрятаться в согретых каминами помещениях. Ещё немного, и в тёмных переулках останутся лишь самые опоздавшие, такие как я.

На Банхофштрассе пока людно.

Впереди меня брела группа полупьяных торговцев с ярмарки, размахивающих руками и спорящих на специфическом шанхайском пиджине, понять который способен не каждый. За ними шла чем-то сильно озабоченная женщина в деловой одежде, в правой руке — сумка с продуктами. Меня обогнала разгильдяйская группа юнцов в окружении визгливых девиц. Эти торопились в «ZIC ZAC» настолько, что выскочили на проезжую часть, чтобы выслушать негодование редких водителей. Везёт им, ещё трезвые, но уже всем довольные, какой-то таверне светит хорошая выручка.

Шорох шин, игра фонарей, крики ночных гуляк, наигранный звонкий смех — все смешивалось и поднималось к крышам с высокими трубами и флюгерами, словно принесенный с Женевского озера туман над узкими улочками тускло освещённого Верхнего Города.

Smoke on the water

And fire in the sky

В таверне «Балтазар» тихо звучала музыка. Какая-то итальянская песня лилась из старого кассетного магнитофона. Народу немного, и света немного, прямая связь. Женщина возле окна пила кофе с булочками, пара мужчин ужинали молча, за день вымотавшись так, что им даже говорить было сложно. Кто-то ждал заказ, кто-то просто не спешил выходить на ночную прохладу.

В зале таверны с низкими окнами на улицу, небольшом, но очень уютном, было тепло и спокойно. Здесь почти никогда не бывает шумно, ещё и за это я люблю это место. Забросить, что ли, вещи наверх с риском никуда уже не пойти, или перекусить сразу?

Заведение чистенькое. На улице ночная прохлада, а тут тепло. Ветер, гуляющий по Банхофштрассе, не задувал через щели приоткрытых окон, а вытягивал, благодаря чему воздух в помещении оставался чистым.

Выдержанный романтический стиль, глиняная посуда, кованые люстры, стандартные массивные столы и стулья из дуба, плетёные льняные салфетки, гобелены на стенах. В огромном камине белого камня мерцали угольки, но на сдвинутой в сторону жаровне ничего не жарится, нет заказа. Готовят на кухне, хорошо слышны запахи выпечки и звуки чего-то шкворчащего — вспомнилась кают-компания с яичницей, на слюну пробивает.

Слева от входной двери — короткая барная стойка с одним высоким стулом, на котором редко кого увидишь. За стойкой вдоль стены стоят два стола для перекура, там окна во двор. Дублированное освещение, керосин, свечи на столах и электролампы — включаются в зависимости от дня недели и наполняемости.

В такие тихие дни и в такое время фрау Амманн уже отдыхает. Впрочем, сейчас мне милая хозяйка и не нужна, достаточно Ирмы, латышки из Люцерны. Какая же тут мешанина городов и народов… Здесь она вечерний управляющий, менеджер хостела и официантка по совместительству, в Базеле это обычное дело.

Я передал ей цесарок и попросил:

— Третью тоже убери в погреб, завтра отдам её Дино.

Ирма посмотрела на птицу, и на лице её почему-то появилась грусть.

— Третья не понадобится, Максим, у Дино мать умерла…

Я опешил.

— Как, когда?

— В своей постели, почти неделю назад. Похоронили её на северном кладбище для бедняков близ Локарно, — Ирма горестно вздохнула. — Бедный мальчик!

— А где Дино?

—. С тех пор он здесь не появлялся, мальчишки говорят, что сидит дома. Фрау Амманн распорядилась, чтобы ему отнесли продукты.

— Завтра к нему загляну, — решил я. — Моя комнатёнка свободна?

— Она всегда свободна. Что принести на ужин?

Трапезничал долго. Я был смертельно голоден и вопреки всем нормам здорового питания смаковал на ночь глядя луковый суп с гренками и тушёное мясо с квашеной капустой. Хлеб в «Балтазаре» очень хорош, особенно вот этот набор под первое из трёх разных булочек: с чесноком, кунжутом и прованскими травами.

Наконец-то появилась возможность оценить имеющуюся информацию, осмыслить её и учесть в планах на ближайшие дни. Итак, что мы имеем?

Что бы я делал без славного экипажа «Дункана»! Информация подтвердилось, водное сообщение с Манилой налажено. С одной лишь поправкой: самоходная баржа — ганза «Савойя», задерживается у причальной стойки, что даёт мне или таинственным «нам» лаг по времени, позволяя в этой точке маршрута подготовиться как можно лучше. Нужно идти на причал и всё выяснять на месте.

А что если это наш посол? Оставит на хозяйстве вместо себя супругу, а сам…

— Что ты несёшь, Горнаго? Никто не будет разлучать семьи дипломатических работников, это тебе не в ларьке посидеть, подменяя на время охоты благочинного, — пробурчал я сам себе.