Телефон остается на полке, а мы с Малфоем продвигаемся шаг за шагом вперед, к его машинке. Он блокирует удары, но хлопки громыхают на весь склад. Я уже собираюсь добить его прямым в челюсть, когда он сдается: разворачивается и трусливо бежит. Вскакивает на свой аппарат и жмет на газ. Проносится мимо не оглядываясь, если честно я подумал, что будет таранить, но силы духа у него не хватило.

— С-с-с-сп-с-с — пытается поблагодарить Витька, но я поднимаю руку и кричу на него:

— Тихо!

Он замолкает и вдруг начинает плакать. Прислушиваюсь.

— Что это за шум? Ты слышишь мяуканье?

3.

Звуки доносились сверху. Витька начал мычать и я зажал ему ладонью рот. Прислушался, вглядываясь в темноту наверху. Там на уровне третьей-четвертой полки все густо-пусто заставлено мешками и видно плохо, но движение точно было.

— Это он, — говорю я и убираю ладонь, — только не кричи от радости. Наш билет на выход мяукает на третьем уровне.

Больше это было похоже на шипенье, чем на мяуканье, но какая разница. Главное, что я увидел мелькнувшую четвероногую тень. Это точно не случайный голубь залетел, курлыканье этих гадов я всегда узнаю — достаточно терроризировали мой балкон в свое время.

— План такой, шеф, — говорю. — Я лезу наверх за кошаком. Ты стоишь внизу и страхуешь меня. Если упаду — вызываешь скорую, если кот мимо тебя побежит — ловишь его. Понятна моя речь?

— П-п-п понятно. М-м-м- может н-н-не надо?

Вздыхаю и смотрю вверх, прицениваясь. Витька ждет ответа, смотрит преданными глазками верного пса.

— Надо, — говорю, — Федя. Ты жрать хочешь? Спать хочешь? Вот и я хочу. Поэтому нужно рискнуть.

— К-к-кис, — неожиданно начинает Витька.- Кис-кис-кис-кис.

Он даже перестает заикаться, а у меня появляется надежда. Ну а вдруг? Это ведь магическое звукосочетание для кошака. Вдруг он услышит и слезет сюда, к нам. Мне, если честно, страшновато опять карабкаться наверх. Высоты не боюсь, но инстинкт самосохранения никуда не делся.

Я прислушиваюсь к звукам: тишина. Кот как будто замер, выжидая. А может попал под гипноз кис-киса? Через секунду вниз летит маленький пакетик фасованного корма и как бомбочка взрывается у наших ног. Кругляшки корма рассыпаются градинами по полу. Витя замолкает.

— Не сработало, — говорю я и разминаюсь, — хитрая тварь. Главное, внизу не упусти. Постараюсь его сбросить, у кошек все равно девять жизней, а то пока я слезу, он меня исцарапает всего до сухожилий. Кажется мне, там демон из ада, а не домашний мурлыка.

Как же я был прав.

Страх смерти или страх опозориться? Вечный мой вызов. Мое проклятие, можно сказать. Помню гостил я у бабушки в селе, лет восемь мне было. А у нас перед домом огромное дерево росло. Я любил залезть (невысоко) и сидеть там среди веток, книжки почитывать. Спокойно, ветер обдувает ласково, никто не трогает и улицу видно, как на ладони.

Только пацаны местные появляются, я уже к ним бегу. Хотя обычно они подходили и снизу вверх смотрели и звали, чтобы слезал быстрее — неотложные дела есть.

А одним ясным солнечным днем явился Толик — местный парень, не из нашей компании, старше лет на пять. Для нас это почти мужик. Стоял он и на меня смотрел, а потом назвал «сцыклом». Да, грубоватый парень. Он сказал, что я могу только красоваться перед пацанами, а сам засел на уровне забора — на самой толстой ветке и выше подняться мне слабо. Местные пацаны на такие высоты лазят, что городским и не снится.

Теперь я понимаю, что он меня подначивал и дело было вовсе не в трусости. Просто не любил он не местных, глаженых, ухоженных мальчиков, так как сам был обычным грубым сельским пацаном. На понт он меня брал из подлости, а я позволил себя обмануть из гордости.

Полез я наверх довольно бодро, под одобрительные возгласы друзей и подначивания Толика. Поначалу всё шло хорошо: ветки крепкие, листва скрывает высоту, ветер обдувает со всех сторон. Потом началось: ветки все тоньше и уже, опираться о них не страшно, но нога соскользнуть может легко. Оглянувшись я заметил, насколько маленькими стали фигурки друзей. Посмотрел вниз и чуть руки не отпустил, такая притягательная была бездна. Ласковый и добрый ветерок превратился в злобные холодные плети, которые хлестали по телу, а ствол дерева шатался так, что казалось сейчас сбросит перепуганного мальчика вниз.

От страха упасть я почему-то не полез вниз, а наоборот карабкался вверх. В голове засела мысль, что спокойно перелезу на крышу дома, а там на чердак и домой.

Когда оказалось что крыша уже намного ниже меня по уровню и ветер гнёт дерево в сторону противоположную ей, тогда мне и стало по-настоящему страшно. А потом я начал орать не своим голосом. Толика уже давно внизу не было, а пацаны побежали звать отца.

Что я в итоге пережил — может изучать какой-нибудь мозгоправ для диссертации и слава богу, что не было последствий для детской «кукушки». Мы ведь не американцы и без кушетки психолога лечимся, но неприятное воспоминание осталось на подкорке мозга и высоты я побаиваюсь с тех пор. Особенно если опора под ногами неустойчивая.

Меня пытались снять с дерева почти час, и когда отец позже показал, откуда пришлось меня снимать, я его даже зауважал.

Витька там внизу тоже уменьшился. Широкое лицо превратилось в белую кляксу (я знаю, что у страха глаза велики) и отлично видно было дорожную разметку, даже там где ее не дорисовали. Что хорошо на этих стеллажах — делали их на совесть и ползать по ним в стиле человека-паука почти не страшно. А вот паллеты и товар на них совсем другое дело: так и норовит лопнуть предательски досочка, выскользнуть из-под ноги пакет с двенадцатью килограммами корма. Заметит мое скалолазание хоть кто-нибудь из охраны и прощай работа, никто даже слушать не будет о «задании директора». Лазить по этажам строжайше запрещено. Только погрузчики поднимают сюда паллеты с товаром и снимают по необходимости.

— К-к-как ты там? — решил поддержать напарник снизу.

— Бывало и хуже! Потом расскажу.

Я вылез на четвертый (предпоследний) уровень и увидел кота. Здесь было темно, как ночью в Африке, но тень я видел. Четырёхлапый гад возился на противоположном краю стеллажа, разрывал упаковки и меня не замечал, увлеченный делом. Я слышал довольное урчание, такой моторчик, какой обычно заводится у кошек и влез на стеллаж, так тихо как только мог. Еще что-то потрескивало, наверное неработающая лампа где-то над нами, не было времени присматриваться и я медленно побрёл стараясь не наступать на картон.

Кот урчал и перебирал лапами, я видел только силуэт и сначала разглядел хвост. Неестественно длинный и слишком лысый для обычного кота он бил из стороны в сторону: то взлетая, то опускаясь, то вправо, то влево. Кот был так занят своими играми, что меня не заметил, но если бы я задел эту сигнализацию…

Лысый отросток мечется совсем рядом — если быстро, резко схватить его, подтащить к себе и умудриться схватить за загривок, может обойдемся малой кровью. По крайней мере не придется его скидывать вниз, один ведь блин кровавый останется. Представляю, как летит вниз этот черный комок шерсти, отчаянно мяукая.

Задерживаю дыхание и хвост у меня в руке. А потом происходит нечто странное. Кот резко оборачивается встревоженный прикосновением, замечает меня и его круглые глаза, неестественно большие для нормального кота еще больше расширяются, шерсть топорщится в стороны, похожая на рваные крылья. Он открывает пасть и шипит. Хвост обвивается вокруг моей ладони стискивает пальцы крепким рукопожатием. Огромной душной волной меня накрывает страх: четыре этажа гвоздей, шатающихся паллет и товара у меня под ногами, там внизу только цемент, голова о который разбивается как арбуз. Лететь вниз не долго, но страшно, смерть будет быстрой. Это не кот! Это не Кот!

Существо переходит на ультразвук и прыгает вниз. Холодный хвост впивается в мою руку не отпуская и существо волочит по палеттам. Стараюсь ухватиться хоть за что-то, ухватиться за любой ящик, сунуть руку между досок, но слишком быстро приближается проем.