Я осторожно трогаю синий круг — он холодный и твердый. Здорово звёрек приложился с разгона.

— Добро пожаловать, — скулит Юра из-за спины, и я оглядываюсь. Пригнув голову из портала выходит Нечто, похожее на человека. Он высокий, под два метра ростом. У него широкополая шляпа и джинсы клеш. У него мощные ладони с широкими пальцами, а ещё у него нет лица. Вместо лица туман и кружащиеся частицы атомов-электронов. Или просто мошки.

Маньяк усиленно кланяется и не решается смотреть на того, кого призвал. Нечто или я бы даже сказал «само Зло» гладит его по голове и смотрит на меня. Требухашка бросается в атаку.

Я только успел услышать шипение и краем глаза заметил, как летит черная молния. Молния врезается в кулак Зла и тот отбрасывает Требухашку как мячик о землю. Земля дрожит так, что я подлетаю вверх и падаю не устояв на ногах. Вокруг всё трясется как при землетрясении и существо делает первые шаги. Я вижу монстрика, он барахтается на спине, как перевернутая черепаха и пытается встать, но не хватает сил для рывка. Нечто подбегает и заносит ногу над Требухашкой… А потом опускает её. Я закрываю глаза и ужасный крик раздирает меня на части. Потом еще один глухой удар и еще и чвакание, и чавкание. Крики затихают и я открываю глаза. Зло, убившее зверя стоит спиной ко мне и вытирает ногу о траву. Из спины у него гигантскими листьями растут крылья. Они просто огромные, накрыть такими можно крышу моей пятиэтажки.

От Требухашки осталось только мокрое пятно на асфальте и разбросанные внутренности. А нет, вон еще тряпочка, то, что когда-то было оболочкой.

Зло поворачивается и я понимаю, что не могу убежать, ноги не слушаются и страх обездвижил, но этому существу плевать на меня. Оно осматривает вокруг и вдыхает свежий воздух.

— Нравится этот разрез, — голос трубный, густой как у Шаляпина, — наверное я здесь останусь. Эй ты! Иди сюда!

Юрабезотчества ползет на коленях, не поднимая головы.

— Ты выполнил задание. Пойдём со мной, я дам тебе крылья.

Существо одной рукой поднимает взрослого мужика как пушинку и швыряет в портал, в котором маньяк с воплем исчезает.

— Я всем дам крылья здесь. Как много работы. Нравится.

Воздух наполняется внешними звуками — сигналами машин, гудком с фабрики, плачем ребенка и воем полицейской сирены.

— Что с вами? Вам нехорошо?

Я оборачиваюсь. Стайка совсем мелких пацанов с любопытством смотрит на меня. Громадного человека больше нет. Я поднимаюсь и улыбаюсь деткам.

— Подскользнулся, упал, очнулся гипс. Ничего страшного парни.

— Фу, дохлая крыса! — кричит один из них и толпа с воплями убегает. От Требухашки осталась только шкурка, растянутая в пыли. Только тряпочка. Я оглядываюсь по сторонам и поднимаю ее. Отряхиваю, аккуратно сворачиваю и кладу в карман. Не знаю зачем, но так надо.

1.

Город вальсирует. Меня шатает, как неопытного матроса на палубе во время шторма. Небо кружится вокруг, словно синий плащ: то оно под ногами, то наверху, то сбоку. Стараюсь отдышаться и удержать равновесие. Сейчас мне всё равно, куда я иду и как выгляжу.

Ноги ведут сами. Мозг работает отдельно, пытаясь справиться с кошмаром, в который нормальный человек не может поверить. Порталы, спускающиеся с небес. Крылатые монстры. Баскетболисты в широкополых шляпах, без лица, но с крыльями.

Делаю усилие над собой и останавливаюсь. Зубы скрипят от напряжения, тело рвётся в бой, ноги хотят шагать, но я упёрся по-бычьи и сопротивляюсь изо всех сил. Это моё тело, и я буду им командовать. Мир вокруг крутится всё быстрее и быстрее: дома скачут, приседая и поднимаясь, машины то гудят, то пищат вдалеке, птицы пикируют сверху в асфальт и снова бросаются в небо. Меня магнитом тянет назад, спину выкручивает, и я падаю, не удержавшись в строю. Желудок опорожняется, выбрасывая наружу всё, что он считает лишним. Ливень из горла длится вечность, но даже вечность когда-нибудь заканчивается. Сразу становится легче, и я отползаю в сторону от последствий рвоты. Люди проходят мимо, как тени: не останавливаются, не спрашивают, в чём дело, и не предлагают помощь. Равнодушие — главный порок нашего города, а может, и нации в целом. Если я сейчас загнусь, то приедут люди, заметут метёлкой на совочек и выкинут в ближайший мусорный бак. «И никто не узнает, где могилка его».

А ведь стало легче, когда содержимое желудка вылилось на тротуар. Звуки стали чище, воздух — свежее, а люди уже на людей похожи, а не на вампиров из аниме. Вот в такие моменты хочется закурить — говорят, это расслабляет. Ещё пошатываясь, как после болезни, бреду по улице. Справа начался парк, по левую сторону — дома и магазинчики. Ближе всего ларёк, и очень хочется кофе. Аромат манит к себе, и я иду, как зомби на запах свежих мозгов. Останавливаюсь у киоска и обыскиваю карманы в поисках мелочи. Только нунчаки, которые, кстати, носить с собой по улице запрещено. Как меня ещё полицейские не взяли — удивляюсь. Точно: «равнодушный город».

— Эй, ты, как там тебя! Миша-малыш.

Оборачиваюсь и вижу пузача с усами в козацком стиле. Шеф. Как его там по имени отчеству?

— Слушай, а ты разве не должен быть на работе? Там Толик не справляется, машина приехала, она сама себя не разгрузит.

Он разглядывает меня и ждет ответа, а я смотрю на маленькие полупрозрачные крылья, которые растут у него из спины.

— Алё? Ты на работу идёшь или как?

Под порывом ветра одно крыло складывается пополам и трещит сопротивляясь. Спазм в желудке скрючивает меня пополам, и я хватаюсь за стену киоска для равновесия. Изо рта некрасиво булькает.

— Ясно, — говорит мой бывший работодатель и кривит лицо в презрительной улыбке. — Наркоман. Очень жаль. Я думал ты не такой как остальные.

Он уходит, а у меня даже нет сил его остановить. И нет денег на кофе.

Город изменился. Что-то не так. Пока я бреду домой то смотрю на прохожих украдкой. Не знаю что со мной, но я вижу крылья. Не все прошедшие рядом обладают перьями, но многие. Вон пробежала стайка пацанов — обычные дети и никаких уродств. Вон парочка влюбленных на скамейке в парке — у него есть придатки, хоть и маленькие, а девушка чиста. Вон едет доставщик продуктов с фирменной сумкой и маленькие, как у бабочки крылья пыхтят, стараясь ему помочь набрать скорость. Вон безногий ветеран на мото-коляске — крылья у него огромные, но мёртвые, волочатся за ним по дороге как парашют.

Я устал. Нужно добраться домой и поспать пару суток и тогда все пройдёт. Прошедшее окажется обычным кошмарным сном, ангелы превратятся в людей, а крылья исчезнут. Требухашка оживет — порталы закроются, кошмары прекратятся, ага.

У подъезда меня уже ждут. Трое. Сосед и двое собутыльников. Они расселились на скамеечке, которая предназначена для бабушек — сплетниц, или прогуливающих уроки школьников. Алкашня обычно ищет другие места, подальше от глаз.

Чуйка меня никогда не подводит и сейчас она воет сиреной. Сосед клюет семечки и плюёт под ноги, братва напряглась и смотрит на меня. Я замер пытаясь собраться с силами и хотя бы вступить на территорию врага с прямой спиной. «Помятые» ждут.

Я икаю и, стараясь не шататься, иду мимо — получается не очень.

— Слышь, — хрипит сосед, — я тебе замок вставил, а ты мне по морде. Не хорошо. Ещё и телевизор сломал.

Крылья у него серые, с бледно розовыми прожилками. У собутыльников черные и размером поменьше.

— Не понимаю о чем ты говоришь, — подмигиваю «вахтеру» которому я точно врезал и медленно иду к подъезду.

— Э-э-э, — тупит сосед, и я вижу на стене дома, как встают тени за спиной. Особенно хорошо видны тени от крыльев. Только не ускорять шаг. Не показывать страх. Даже полумертвая собака которая ползет на перебитых лапах и грозно рычит на окруживших её волков внушает страх, и огромные хищники не решаются напасть первыми. А здесь всего лишь алкаши.

Я уже взялся за ручку двери, когда на плечо ложится рука. Меня оттаскивают назад и бросают на землю под кустом. Потом долго-долго пыхтя бьют ногами стараясь попасть по самым больным местам. Тут главное защитить «батарейки», иначе корчиться в травке буду полдня.