— Он тебе поможет, — сказала она и, доставая очередную сигарету, сосредоточилась на пролетающем пейзаже, — подъезжаем. Пойдём напрямик через кладбище, там нарвем одуванчиков и отнесем узкоглазому, он любит вино из одуванчиков. Калым принесем, чтобы быстрее согласился.

«Что ты несешь, дура?»

Двери с шипением открылась, и Лизка спрыгнула на платформу.

— Ну, ты идёшь?

1.

— Ты идёшь?

Платформа освещается только одиноким фонарем. Огромная тень безумной девчонки падает на землю за её спиной и размахивает руками, как хозяйка.

— Ты чего встал, дядя? Испугался Требухашки? Нет его здесь, улетел он, а если вернётся — мы встретим.

Ситуация. Остаться в полупустой электричке и ехать дальше, неизвестно куда и без денег? Или выйти в ночь на полустанке с полубезумной девчонкой, у которой в портфеле острый нож? Времени «на подумать» совсем не осталось, и Лиза меняется в лице. Она поняла. Она увидела что-то в моих глазах. Сумасшедшие люди они невероятно наблюдательные и хитрые, насколько я знаю.

— Я не поняла, — медленно говорит Лизка, и я жду её неадекватной реакции, жду когда она выйдет из себя, выхватит нож, отбросит в сторону ненужный чемодан и бросится ко мне, в вагон. А потом нужно будет не думать о том, какого пола существо перед тобой, схватиться руками за поручни — изо всех сил пнуть ее ногой в живот, неожиданно, чтобы не успела осознать и пока она встанет, пока придёт в себя, электричка тронется и закроются двери. Никто даже не увидит что произошло и мы больше не увидимся.

— Я не поняла. Ты что здесь делаешь? Он мой.

Холодное железо мягко упирается в затылок и ощутимо толкает, так что я ударяюсь подбородком о грудь, клацая зубами.

— Выходи из вагона. Быстро.

Что-то острое упирается между ребрами и вынуждает слушаться. Мужской голос. Такой знакомый. Такой жуткий. Он странно шепелявит, пришепётывает, присвистывает. Жутко. Это страшнее Требухашки, то, что толкает меня сзади. Я слышал этот голос во сне, и я не сопротивляюсь. Слишком много оживших снов за последние сутки, где-то по дороге я давно растерял всю свою самоуверенность и чувство юмора.

— Но он мой, дядя Юра, — жалобно просит Лизка. Она отходит на шаг — даёт мне пройти и я вижу тень, которая накрывает нас с головой. Большая тень с отростками за спиной. Черт! Я оборачиваюсь и вижу, того, кто спускается следом.

Это мужик. Небольшого роста, неряшливо одетый — порванная тенниска, мятые и грязные джинсы, в руке поварской секач — мясницкий нож. Я когда-то видел такой за работой в ресторане и выглядит изделие жутковато.

Он мягко спрыгивает на перрон, ни на секунду не отводя от меня взгляда прищуренных глаз, топорик-нож занесен и готов рубить мясо. Деваха маячит за спиной, и я стараюсь держать их обоих перед глазами, но урод машет ножом, отгоняя меня на место, как перепуганную курицу.

Лицо у него изуродовано, я уловил каждую деталь. Лица нет, как будто он вышел живым из пожара, но не обгорел, просто огонь сожрал выступ его носа, губы, перемешал кожу на лице, и вдавил глаза глубоко в череп. Щёки опали и высохли. Лица нет, есть только дыры. Он замечает мой взгляд и довольно улыбается, зубы, как ни странно, на месте и выглядят нормальными.

За спиной ничего — никаких крыльев, показалось, наверное. Что-то я начал скучать по загранице, местные реалии как-то совсем не радуют. Провинция, хули. Маньяк на маньяке.

Двери электрички с шипением захлопнулись, и я остался наедине со своими новыми знакомыми.

Один нож он держит спереди, другой за спиной. Если броситься на мутанта и вырубить его, девчонка может подрезать сзади. Да и он не прост, судя по всему, я вижу как он держит нож, как покачивает лезвием, как отставил левую руку и держит дистанцию. Взгляд внимательный и ловит каждое мое движение. Нет, этот чувак совсем не прост — его так легко не взять.

— Ты назвала имя. Я заинтересовался. Всё. Парень мне не нужен.

— Что?

Я слежу за её тенью, если дёрнется прыгну в сторону и будь что будет. Побегу по рельсам. Я моложе — смогу уйти.

— Ты говорила с этим и вспомнила имя монстра, который сожрал моё лицо. Почему?

— Этот сказал, что его преследует крылатый монстр, я и приплела Требухашку.

Мутант зашипел как змея и сделал выпад в пустоту, но я всё равно автоматически дернулся, уклоняясь.

— Если бы маленький урод преследовал его, то далеко бы парень не ушел. Придумывает. Наркоман, наверное. Все вы наркоманы — новое поколение.

Тень дергается за спиной, и я оборачиваюсь. Девка ухмыляется и играет с ножом. Мужик играет со мной — ещё один выпад и я ещё раз вздрагиваю. Ни одной живой души вокруг. Когда там следующая электричка? Утром?

— Что вы хотите? — голос становится тонким, как у подростка.

— Что ей надо — она возьмет. Бояться нужно не монстров, бояться нужно живых людей.

— Таких как ты?

Лизка охает за спиной, и я жду нападения, я готов, но она кружит как лиса вокруг добычи. Урод раздвигает свои щёлки в улыбке.

— Именно.

— Я бы на твоем месте боялся Требухашку. Второй раз осечки не будет.

Красное пятно морды становится белым, и рожа мутанта дрожит, как тесто во время готовки. Капля слюны вытекает из правого угла рта. Лизка ругаетсяза спиной. Я сжимаю кулаки и улыбаюсь.

— Требухашка оставил тебя в живых не для того, чтобы ты продолжал, ЮраБезотчества.

Я угадал, и он завывает, рычит как мотор, но не нападает. Следит за моей ухмылкой дырами своих глаз.

— Кто ты такой? Откуда знаешь?

Свистит нож и я успеваю отскочить, не задумываясь ладонью слева направо прилетает затрещина и Лизка кружась вокруг своей оси отлетает назад. Нож падает вниз, со склона в траву и она с воплями бросается за ним. Мы остаемся на платформе одни. Нюанс — я вижу, что противник щурится — плохое зрение. Интересно насколько плохое?

— Я — посланник. Я — парламентер Охотников. Пришел с белым флагом, — говорю первое, что в голову придет, но мне, кажется, верят.

— Охотников?

— Я специально искал тебя, чтобы передать послание от Требухашки.

Девка уже нашла нож, и карабкается на платформу, на четырех ногах, как паук — нож она держит по-пиратски в зубах. Урод жестом останавливает ее и поворачивается ко мне.

— Какое?

— Охотник и Требухашка хотят, чтобы ты завязал. Второго шанса не будет.

— С чем завязал? — он внимательно смотрит, и луна блестит на кончике ножа. Девчонка тяжело дышит и готова прыгнуть в любую секунду.

— Ты знаешь.

— Или что?

— Или они вернутся.

Я жду только знака. Первого резкого движения — удара. Я готов драться, уже готов — разговор дал мне время собраться. Вырублю двоих, может отделаюсь неглубокими порезами. Девка — дура, этот опасен. Грёбаный Чикатилло — его нужно давить первым.

— Парламентёр. И как ты нас нашел парламентёр?

— По крыльям, — говорю я, — уродские простыни воняют мертвечиной.

Мутант опять меняется в лице, никакого самоконтроля.

2.

Тень с крыльями была совсем не случайной. Где-то я «попал».

— Воняют? Ты чувствуешь их?

— Да. Поэтому я «парламентёр». Могу найти «крылатых» по запаху. Что тебя, что Лизку.

Маньяк поднимает нож и поигрывает им.

— Но у неё ведь нет…

Девчонка злобно хихикает. Сейчас я контролирую взглядом обоих, но не контролирую разговор. Меня уже поймали на вранье или ещё нет?

— Всё у неё есть. Просто я вижу, а ты нет.

— О, — говорит деваха и вращает глазами, ухмыляясь, — я же говорила. Я чувствую их, чувствую как они растут.

Он смотрит на меня внимательно. Смотрит и о чем-то думает, что-то решает. Я выпрямляюсь и пытаюсь расслабиться.

— Ну, так что мне передать?

Стараюсь говорить громко и уверенно, но голос, падла, выдаёт.

Он молчит, я вижу как пляшет кончик лезвия, нарезая дуги из воздуха. Напарница нетерпеливо подпрыгивает и смотрит то на меня, то на него. Пауза затягивается, и я теряю уверенность, капля за каплей.