— Слышь, — говорит мне сосед еле слышно и оглядываясь, — я трезвею от такого беспредела. Боюсь жмуров.

— Идём. И своих возьми.

Я вхожу в соседнюю комнату, и когда сосед с приятелями присоединяются, показываю на убийцу.

— Нужно его связать. Только осторожно, он может быть невменяемым.

— Хорошо, — подтверждает сосед. — Только я не знаю как.

— Тогда двери закройте и охраняйте, чтобы он не вышел. Так даже лучше. Улики, следы, вся фигня. А я за полицией. Одноклассник там служит, может ускорит всё.

— Ты это, — сосед мнется и чешет затылок, — ну ты это. Не обижайся. Мы, того, перепили, я накрутил себе гадостей. Водка злая попалась.

— Понятно. Не бойся, не скажу. Сейчас совсем не до тебя. Хотя ребра у меня побаливают, сосед.

— Ну, так это, слышь? Может мировую бахнем, и всё пройдет?

— Не сейчас. Может быть позже. Я погнал.

В полицию никто до сих пор не дозвонился, и я выхожу в подъезд. Убийца, который безмятежно храпел сейчас, тоже отрастил крылья. Я видел их и даже пытался потрогать, пальцы прошли мимо, ничего не зацепив.

У людей в комнате отростков на спинах практически не было, а если и были, как у соседа, то невзрачные, мелкие, робко лезли из спины. Убийца обладал достаточно широкими, но мерзкими, водянистыми лопухами, которые обвисли, как и его сознание. Есть в этом зависимость и, кажется, я понимаю какая.

Дома роюсь по шкафчикам и нахожу кастет. Долго смотрю на него, прячу в задний карман джинсов, на всякий случай, на крайний случай. Конечно с таким заходить в полицию не очень умно, но лучше чем с нунчаками.

На улице свежий воздух, открытое пространство — чувствую заработаю я клаустрофобию скоро с этими поездами с маньяками, и квартирами с трупами.

Набираю Лёшку и долго слушаю гудки, рассматривая полумесяц луны. Наконец он берет трубку.

— Да, Миха! Чего хотел, говори быстро времени нет. Если что-то не важное, может подождать и т.д. и т.п.

— Убийство у нас в подъезде.

— Ты?

— Нет, конечно. Сплюнь. Квартирант зарезал мужика и спит спокойно. Дозвониться в полицию не можем.

— Ясно. Вызывайте скорую в первую очередь, убийцу постарайтесь удержать, соберите мужиков и т.д. и т.п. У нас тут завал со вчерашнего вечера, пипец. Ни одного свободного человека нет! Город с ума сходит, я не знаю, может американцы подсыпали психотропного в воду — убийство на убийстве, брат. Веришь, не могу приехать, дел по горло.

— Ты чего, — говорю я, — Так убийство у нас. Труп лежит. Убийца рядом спит.

— Я и говорю, скорую вызывай, пусть скрутят его, если вы не можете. А они потом с нами свяжутся и сделают всё, что нужно.

— Ты болван? — вдруг срывается у меня с языка — Здесь труп и женщина воет, плюс убийца. Мы, блин, обыватели. Вам деньги за это платят, чтобы нас охраняли! Выполняй свою роботу, дебил!

— Слышишь? Иди на…

В трубке пошли гудки. Меня бросает в дрожь от бешенства, чуть телефон об стену не жмякнул. Ах ты урод, понабирали тупорылых по объявлению, а ещё одноклассник. Ладно, придется явиться лично и притащить его сюда за шею, как в школе таскал.

Хорошо, мразота, сейчас я тебя вытащу из офиса и научу как с людьми общаться.

На автобусе быстрее, но денег я не взял и придётся полчаса идти пешком, если быстрым шагом, то управлюсь за двадцать минут. Может ярость схлынет, как волна с пляжа — потому что сейчас я очень зол. Кулаки сжимаются, руки жаждут крови. Навалилось все сразу, и этот урод в форме еще трубку кидает. Сейчас, сейчас, только найду тебя.

Бегу по обочине, мимо проносятся автомобили. Некоторые сигналят, из фольца высунулась морда и жидко меня обозвала, плюс факи крутит. Я предлагаю ему остановиться и поговорить о матерях, кто и чью, но они проезжают мимо — трусы. Жаль, я уже нащупал кастет в кармане.

Возможность размяться выпадает позже. Я бегу мимо автобусной остановки и замечаю фигуры внутри. Фигуры поднимаются и просят остановиться. Конечно, я их посылаю на три буквы и продолжаю движение, содрогаюсь от возбуждения — они так это не оставят, ясно же.

— Стоять! Ты как меня назвал?

Я разворачиваюсь и улыбаюсь — хорошо. Двое спешат познакомиться. Один длинный, кучерявый с длинными волосами и в полосатой кофте. Второй маленький, лысый, человеко-бульдог. Рожа просит кастета. Тем не менее я решаю ему отказать в этом удовольствии. Ручками только ручками. Надо бы крутую цитаточку вставить.

— Чего? — говорю и иду к ним. — Не мы такие жизнь такая?

У сладкой парочки за спинами крылья, будь они неладны. У длинного напоминают ветки сухого дерева, а у лысого мясистые широкие отростки.

— Ясно все с вами, — говорю, — крылатые вы мои.

Не даю им вставить и слова, завываю как сирена и врезаюсь кулаками в лицо низкого, он выглядит опаснее. Лысый даже не успевает нормально блокировать и только отступает под градом ударом. Я бью его, плюю ему в морду, отступаю и снова нападаю когда лысый умело берет в захват и оттаскивает меня от перепуганного и окровавленного противника. Стараюсь вырваться, кручусь, извиваюсь так, что мышцы трещат, и не перестаю материть кучеряшку. Умудряюсь укусить его за запястье, и он отталкивает меня ругаясь.

Я падаю на колени и на четвереньках ползу к лысому, тот ужасе кричит и дает заднюю. Кучерявый подбегает и хочет зарядить мне ногой по животу, я пропускаю и хватаю его за ногу, опрокидываю через себя и влезаю сверху. Хорошо, что голыми руками, потому что убил бы гада или изуродовал, а так только обойдется переломами носами, челюсти и крыльев.

Он уже не отвечает и только плюётся кровью, когда я замечаю нечто странное. Тень. Я не сразу понимаю, что не так. Поднимаюсь на колени, потом встаю, кучерявый закрывает лицо и плачет, все еще дергается от ударов, хотя я его уже не бью.

Фонарь над нами дает хороший свет, четкий и мощный. Мимо пролетает и сигналит очередная машина, в меня летит бутылка и скачет по асфальту. Я смотрю на тень и пытаюсь сообразить. Крылья за спиной у тени. Это ведь мои крылья? А почему?

3.

Кучерявый стонет и отползает от меня, пятясь как рак. Лысый хватает его за руку, помогает подняться, и они бегут, не оглядываясь. Я смотрю на свою тень и молчу. Длинная тень тянется пару метров и расправляет крылья.

Звук выстрела вдалеке. Потом ещё два. Крики толпы. Я вздыхаю и продолжаю созерцать свою тень. Что же это происходит? Моя очередь?

Существо сказало «Я всем дам крылья. У меня много работы». Что-то в этом духе. Значит и мне их прикрепили. Вот только зачем? Вопрос.

Два дебила уже скрылись из виду. Зря я так жестко с ними, что это нашло на меня? Не влияние ли перьев за спиной? Правой рукой чешу спину пытаясь достать отростки, но пальцы опять ловят воздух. Похоже не дано нам их ощущать, а вижу крылья только я.

А еще я чувствую атмосферу города. Это необъяснимо, но я знаю как он изменился. Всё вокруг уже не то. Что-то давит на воздух, что-то летает невидимой аурой вокруг, поднимается пылью с земли и оседает осадками снизу. Я не могу объяснить, что происходит и на что это похоже, но здесь стало тяжело дышать. С того момента как существо явилось в наш мир все стало не таким как всегда. Телефон резко звонит, и я вздрагиваю от неожиданности. Это Лёха — мент. Испугался? Чувствует?

— Здарова, Мишка.

— Привет.

Голос у него немного смущенный, потерянный. Человеку кажется немного стыдно за свое ублюдское поведение.

— Ты это, не обижайся. Вспылил я немного. Навалилось, понимаешь?

— Типа того.

— Давай адрес. Группа выедет и все сделают как нужно. У вас там ничего не изменилось?

Я думаю, что мне откуда знать, я уже на полпути, но не хочу разводить объяснения и все-такое. Поэтому сообщаю однокласснику, что все нормально, убийца пьяный спит, скорую вызвали и труп не трогают.

— Вот и хорошо. Ждите сотрудников тогда, адрес я помню.

Пусть едут, пусть разбираются. Меня беспокоит чёрное небо над головой, то есть оно и так ночью не блещет, но сейчас набежали тяжелые и мрачные тучи и закрыли даже месяц. Вдобавок похолодало, и ветер продувает насквозь. Если сейчас не начнется холодный душ, то я ничего не понимаю в этой жизни.