Вплывает мадам Кляушвиц в трауре, как положено вдове; единственное украшение — массивная брошь с портретом покойного супруга. За ней семенит симпатичная полненькая девушка — ура, безо всякой бороды… разве что небольшие усики присутствуют. Темные глаза смотрят на нас с веселым любопытством — а вот костюм такой, словно она пришла к нам со съемочной площадки фильма о девятнадцатом веке. Может, они вроде амишей, эти айну?

— Здравствуйте, — бойко говорит девушка. — Меня зовут Сергей. Да, понимаю, это смешно. Но вот так.

На Ленни и на меня одновременно нападает приступ кашля, только Токс держит покерфейс. Если бы взглядом можно было поджигать, мадам Кляушвиц уже испепелила бы нас заживо.

— Мы с огромным уважением относимся к айну и их обычаям, — начинает вещать мадам Кляушвиц. — Тем более что сами мы тоже происходим из древней семьи…

Катрина так увлекается семейной историей, что не обращает внимания на то, что никто ничего не ест. И не от того, что жрать нечего: на столе крабы, несколько видов рыбы, глазастенькие креветки… Но вроде как невежливо приступать раньше гостьи, а она не ест. А еще я тупо не знаю, как управляться со всеми этими приборами.

Изредка в речи мадам Кляушвиц случаются паузы. В одну из них Ленни удается вклиниться и сообщить, что он «ну, типа программист, ага». Девушка со странным именем Сергей оказывается интерном в городской больнице, недавно распределенной сюда из Южно-Сахалинска. По счастью, моей профессией никто не интересуется, а то сложно было бы объяснить…

Когда мадам Кляушвиц выходит, как она говорит, припудрить носик, Сергей спрашивает трагическим шепотом:

— Кто-нибудь знает, какой из этих вилок можно есть?

— Ничего сложного, — невозмутимо отвечает Токс. — Вот эти приборы для основного блюда, эти — для десерта, эти — для разделки лобстера, которого на столе нет, а эти… совсем ни для чего не нужны. Просто пользуйся этой вилкой и этим ножом и не беспокойся ни о чем. А для чего эти деревянные палочки с искусной резьбой, я даже сама не знаю, впервые вижу нечто подобное…

Действительно, палочки или скорее даже дощечки очень красивы. На моей вырезаны кит и изящная лодочка. Среди розово-золотого парадного сервиза эти вещи смотрятся совершенно чужеродно.

Сергей сообщает трагическим шепотом:

— Это икуниси… усодержатели. Чтобы не замочить усы, если нам вдруг подадут священные напитки и мы будем общаться с духами… Надеюсь, до этого все-таки не дойдет.

Остаток обеда проходит веселее — теперь мы хотя бы можем есть. Хруст за ушами немного отвлекает от истории двоюродного деда мадам Кляушвиц, которую я уже раза четыре слышала…

Ленни выходит провожать гостью к воротам. А я так старалась выглядеть торжественно, что забыла свою шапочку, под которую прячу в таких случаях уши… да и любопытно, чего уж там.

— Мне ужасно неловко, что я отняла столько времени, — говорит Сергей. — Но мама и бабушка в отчаянии, если я хотя бы раз в месяц не посещаю смотрины. Честно говоря, не планирую выходить замуж в ближайшие лет десять…

— Я тоже не намерен жениться! — горячо заверяет Ленни. — Ну, в обозримом будущем не намерен. Но вы совершенно не отняли время, было очень приятно пообщаться… вернее, было бы, если бы матушка позволила кому-нибудь вставить словечко. У вас, наверно, совсем мало знакомых в Поронайске?

— Никого, я тут недавно, — просто отвечает Сергей. — И можно на ты.

— Ты, эта, извини за палочки, окей? Икуниси… это же что-то сакральное? Мама правда хотела как лучше. Ей казалось, что так она проявляет уважение.

— Я понимаю. Ничего страшного.

— Хочешь, заходи как-нибудь, поиграем в приставку? У меня «ГеймШион»! Обед с сервизом и щипцами для лобстера… у нас не все время так, честное слово.

Ну надо же, а мне Ленни ни разу не предлагал поиграть в приставку! Строю многозначительное лицо и иду стягивать осточертевший парадный костюм.

— Слышь, Бурый, а тебе удалось винт новый выбить на артельном складе?

— Заведующий складом сказал, заявки на оборудование удовлетворяются в порядке поступления и по остаточному принципу.

— Чего?

— Чего-чего. Опоздавшему поросёнку сиська возле жопы, вот чего…

Люблю ужинать у мастера Чжана. Нет, Катрина отлично кормит, но история ее семейства уже порядком меня утомила. А здесь можно услышать — подслушать, если уж начистоту — куда более интересные вещи. Хотя большая часть разговоров вертелась вокруг жалоб на артельных кладовщиков, непомерные налоги и Маньку из пятого подъезда, которая, шлюха такая, никому не дает. Но иногда упоминали Хтонь, которая интересовала меня чем дальше, тем больше. По обрывкам разговоров реальных живых разумных понять о ней удавалось больше, чем из наполненного бреднями интернета.

Хтонь — по-научному аномалия — это вроде как особые зоны, в которых может происходить всякая чертовщина, вообще что угодно. Иногда они перемещаются, вопреки всем усилиям ученых, непредсказуемым образом; тогда говорят, что какая-то местность рухнула в Хтонь. Иногда оттуда прут толпы монстров — это называется выплеском. С выплесками борется опричный техномагический спецназ, вроде более-менее эффективно, но не так чтобы всегда и везде. На Сахалине пять аномалий, а сколько их в Сибири и на Дальнем Востоке, никто не знает. Я видела карту — половины привычных по моему миру городов на ней нет, вместо них — алые пятна аномалий. «Здесь живут драконы».

И на Камчатке Хтонь в самом деле взяла и проглотила три прииска, но об этом говорили вполголоса — прииски были запретной темой. Многие поронайцы хоть раз в жизни лечились средствами на основе мумиё, но вот откуда берется сырье — об этом предпочитали вслух не особо распространяться.

Кто или что я все-таки такое? Насколько удалось восстановить воспоминания Сто Тринадцатой, из таких, как она, растили агентов для особых поручений, а не каких-то там властителей Хтони. Возможно, тренер Кей, он же профессор Каэльфиарон, не все свои карты раскрыл Арлекинам, финансировавшим проект. Арлекины, они же Скоморохи — организация, в большей или меньшей степени запрещенная почти во всех странах Тверди, хотя ее номинальные цели — физическое развитие разумных; здоровье, физкультура и спорт, в общем. На самом деле ни для кого особо не секрет, что Арлекины практикуют незаконные методы селекции и модификации. Те еще кровавые клоуны, короче. Для прикрытия часто используют всякие спортивные секции, сети фитнес-клубов или, как в моем случае, цирк. Блин, цирк уехал, а клоуны остались…

Отхлебываю глоток зеленого чая — предпочла бы пропустить пару пива, но это было бы не по-товарищески в отношении Токс, которая после того нашего разговора честно не пьет. Прислушиваюсь — вроде два рыбака в углу обсуждают чьего-то шурина, который хочет податься в сталкеры… не в смысле тайно следить за бабами, а в смысле хождения в Хтонь за ингредиентами и прочим хабаром. Увлекаюсь и слишком поздно реагирую на запах, который должна была бы запомнить…

— Привет, — мужской голос из-за спины. — А я тебя узнал.

Первое рефлекторное — с разворота ударить по сонной артерии. А то меня один раз уже узнали, и, если честно, радость узнавания оказалась не особо взаимной. Нет, не сейчас — народу кругом много.

Подчеркнуто медленно поворачиваюсь на барном табурете. Это рыжий парнишка-вор, которого я бросила за мусорными баками. Как бы не вышел мне боком тот порыв гуманизма… Скалюсь:

— Напрасно. Чего тебе нужно?

Паренек улыбается — ямочки играют на усыпанных веснушками щеках — и чуть склоняет голову набок:

— Да вот, поблагодарить хотел за то, что ты вытащила меня в мусор… Хм, странно звучит, понимаю. Но лучше уж в мусор, чем… ну, там.

— Всегда пожалуйста. До свидания. Всего доброго.

Резко разворачиваюсь обратно лицом к стойке. Немного помогает вырваться из облака запаха его свежего здорового тела. Хорошо, что этот помоечный принц не использует никаких дешманских одеколонов… хотя чем это хорошо для меня-то.