Возвращаюсь. Хватаю рыжего под мышки и тащу к выходу. Тяжелый, зараза, хоть и мелкий… А я ловкая, но не такая уж сильная.
За порогом запираю дверь, ключ бросаю в сточную канаву. Срываю газовую маску — и так дышать трудно. Матерюсь сквозь зубы и оттаскиваю паренька в переулок, за мусорные баки. Спускаю платок с его лица… смазливая курносая мордашка, русский, наверно, и молоденький совсем. На воздухе он должен прийти в себя раньше, чем запертые внутри китайцы. А что с ним случится до этого, да и после… не моя печаль — шанс я ему дала. Как там было в моей любимой книжке? «С хабаром вернулся — чудо, живой вернулся — удача, патрульная пуля — везенье, а все остальное — судьба…»
Сквозь вонь мусора пробивается что-то еще… свежий пот здорового молодого парня, вот что это. Фу, нашла о чем думать! Не время сейчас — мумиё в опасности!
Для очистки совести заталкиваю тело глубже между мусорными контейнерами — и тут пацан распахивает глаза и смотрит на меня, блаженно улыбаясь. Черт, я газовую маску сняла, а обычную не надела!
— Красуха! — шепчет пацан и еще шире расплывается в улыбке.
Что еще это значит? Это на русском вообще? Вроде ряха у паренька самая что ни на есть рязанская. Да и ну его нах в самом деле. Скалю на прощание зубы и ухожу в тень. Способность уже на пределе, но на пару участков пути хватит. Трофейная сумка приятно оттягивает плечо.
— Солька, все чисто? — спрашивает Ленни в наушнике.
Могу наконец ответить:
— Чисто. Возвращаюсь на базу.
* * *
День с самого утра не задался. На утренней тренировке одна много возомнившая о себе девочка переусердствовала и потянула спину. Привыкла, что тело само знает, что делать, и выключила собственный мозг. А ведь и в прошлой жизни знала, что нагружать спину можно только при прямом позвоночнике…
Решила по такому случаю поваляться на диване и потупить в телефончик. А что такого, всем же иногда хочется поовощить, воровки экстра-класса не исключение! Но и тут поджидал горький облом: на телефоне закончился оплаченный интернет, а продление стоило несуразно дорого — 400 денег на месяц. Однако, когда поронайцы хвастаются своим быстрым мобильным интернетом, они почему-то забывают сообщить, что обходится он почти в полную зарплату работницы рыбзавода!
А я ведь вроде не на рыбзаводе работаю! Считала себя ужас до чего богатой… еще позавчера. Шутка ли — почти пять тысяч денег за четыре пакета тяги. Ну и что я сделала не так? Почти силой всучила Ленни его комиссию за сбыт и информационную поддержку, а заодно и квартплату за месяц вперед. Половину остатка отдала Токс в счет оплаты снаряжения. Все равно чувствовала себя богачкой! Поэтому меня не насторожило, что сияющий неоном японский магазин обуви был совершенно пуст, если не считать продавщицы. И то, что продавщицей оказалась кицунэ, очаровательная девушка с острыми ушками и пушистым хвостом, показалось мне ужас до чего милым. А ведь могла бы сообразить, что это очень дорогая модификация… Но лисичка встретила меня, как потерянную во младенчестве сестру-близнеца, заболтала, закружила, заулыбала и подобрала ботинки, которые сели так, словно я родилась в них… В общем, когда выяснилось, что они стоят полторы тысячи денег, это меня уже не остановило — я была готова ради них почку продать, да что там — микрокредит взять!
Ботинки, конечно, того стоили: сидели как вторая кожа, мягко фиксировали голеностоп и при этом еще и ужасно круто выглядели со всеми этими заклепками и пряжками. За голенищами — потайные кармашки, в один из них я убрала запасную отмычку — мало ли как жизнь повернется… Только вот со всем этим великолепием я осталась на мели — на открытом вчера счету денег не хватало даже на интернет. А ведь собиралась еще сменить смартфон, на этом стекло треснувшее и разряжается он часа за два… В общем, чем богаче я становлюсь, тем беднее себя чувствую.
— Я изготовила одежду для тебя, маленький друг. Прошу, примерь ее.
Вздрагиваю так, что травмированную спину простреливает боль. Черт, даже для моего супер-пупер слуха Токс двигается бесшумно! Ни одна половица не скрипнула, а они тут не очень-то ладно друг к другу подогнаны.
И какая еще одежда? Вроде я ни о чем таком не просила…
Токс считывает мои движения и спрашивает:
— Ты позволишь немного тебе помочь?
Киваю. Токс проводит узкой ладонью вдоль моего позвоночника. По мышцам разбегается прохлада — и боль как рукой снимает.
— Так ты все-таки лекарь?
— Совсем слабый, — Токс чуть улыбается. — Я ведь говорила тебе, теперь я все равно что пустоцвет. Но небольшую спортивную травму купировать вполне способна.
Ишь, пустоцвет… Надо наконец янгельнуть, что это еще за загогулина. А, черт, интернет же кончился…
С сомнением смотрю на тряпочки, которые принесла Токс. Как-то несолидно они выглядят и такие маленькие… Токс тактично выходит в мастерскую, и мне не остается ничего, кроме как раздеться и примерить ее подарок. Не сразу соображаю, что куда натягивать, путаюсь в ремешках. Результат… странный — одежды на мне будто вовсе и нет.
Зеркало в ванной забрызгано зубной пастой. И кто это у нас такой свинтус? Хм, похоже, я… Ладно, замнем для ясности. Протираю стекло туалетной бумагой.
Результат… странный. Одежды реально минимум: обтягивающие шорты до середины бедра, топ, прикрывающий грудь — но не более того. Живот, плечи и спина остаются голыми — это оптимально и для укрытия в тени, и для свободы движений. К поясу крепятся ячейки — для гранат, наверно. К ремням выше локтя тоже можно что-то полезное присобачить. Ткань похожа на кожу, но очень тонкую… и теплую, что ли. Цвета черно-серые — под тень. Все вместе на мне не выглядит вульгарно, скорее… нет, «изящно» тоже не то слово. Подвигалась, косясь в зеркало — движения текучие, словно я состою из воды, быстрые, но очень плавные.
Там, в мутноватом зеркале — опасное, но грациозное создание. Такое, каким я себя не чувствую.
Выхожу в мастерскую. Токс смотрит на меня внимательно и нежно — как на очередную свою поделку. Потом достает деревянный гребень и пару минут возится с моей прической. Снова бегу к зеркалу. Жесткая пакля волос зачесана набок. Это смотрится… круто, что уж там.
Интересно, если Токс даже уродливую снага способна преобразить в нечто… пусть не красивое, но по-своему впечатляющее — почему сама так и ходит в замызганной рабочей одежде не по размеру, с небрежно собранными в хвост волосами?
Словно отвечая на мои мысли, Токс заходит за наш шкаф и возвращается минут через десять в брюках, тунике и высоких сапогах. Эти вещи точно не из «Голым не останешься», они закрытые, неброские, практичные — но в них чувствуется высокий класс, не вопреки, а именно поэтому.
— Хочешь пойти со мной? — спрашивает Токс.
Киваю, набрасываю толстовку прямо поверх новенького костюма. Только потом соображаю, что так и не спросила, куда, собственно, мы пойдем. Да какая, собственно, разница?
А идем мы к остановке того самого автобуса, на котором катался за город милиционер-комик Хомо. Да и едем почти туда же, только дальше на пару остановок. Мужики всех рас и расцветок выворачивают шеи, когда Токс идет мимо, и я чуть не подпрыгиваю в ожидании драки; но эльфийка включает внутренний морозильник, и у любителей посвистеть красоткам вслед свист сам собой запихивается назад в глотку. Я чувствую себя так, словно скрываюсь в тени Токс — хотя никакой способности не применяю.
Выходим из автобуса, неспешно бредем вдоль взморья — почти без цели. Токс время от времени собирает в пакет мох и какие-то ароматные былинки, но есть подозрение, что это все можно было купить и на рынке вместе с другими ингредиентами. Мы просто гуляем.
В прошлый раз я нервничала из-за своей шпионской миссии и совсем не прочувствовала, насколько же хорошо вырваться из города с его засильем звуков и запахов тысяч машин и живых существ. Здесь пахнет йодом водорослей и сосновой смолой… и еще соком какой-то горькой травы от Токс, причем это единственный запах ее тела. Выходит, эльфы не пахнут, двигаются бесшумно… Опасные, должно быть, из них противники для орков. Ну да, все легендарные времена наши народы только и делали, что воевали. А ведь эльфы еще и сквозь тень видят… потому что зрение у них мультиспектральное, что бы это ни значило. Сто Тринадцатая гордилась тем, что убила урука, а вот эльфы ей, видимо, не попадались на арене — такого она не забыла бы. Да и, наверно, не пережила бы.
