Мотаю головой:

— Но я не… Не подумай, ты очень хороший, Ленни, но я правда не собираюсь…

Но Ленни не слушает меня, потому что говорит:

— Я, конечно, не… Ты правда очень хорошая, Соль, но я не собираюсь… Просто мама так хоть немного успокаивается, понимаешь? А то ты не представляешь, как она достала меня уже с этими невестами… Хоть из дома съезжай — но ведь мама этого не перенесет…

Киваю:

— А еще я хорошо кушаю. Ладно, уговорил, поживу пока тут. За Токс присмотрю заодно.

Ленни оживляется:

— Вот и славненько, ага. А ты в милицию? Пойдем вместе, я тут сделал кое-что для дяди Борхеса…

— А что ты для него делаешь?

— Да эта, по чатам местным шарюсь. Дядя Борхес просил разузнать, где в городе тягу хранят. Найти-то я нашел…

Таращу глаза:

— Ты умеешь шариться по закрытым чатам?

Ленни смущенно пожимает плечами:

— Да что там уметь-то… Они взламываются на раз-два, потом на ночь поисковый алгоритм запускаешь по ключевым словам и утром смотришь лог: кто, что, куда…

Похоже, застенчивый маменькин сынок не так прост, как кажется. В моем мире эти фишки давно известны, потому всякую запрещенку обозначают иносказательно. Здесь, видимо, народ непуганый еще… Ну да, тут же примерно наши нулевые в плане технологий. Талантливый хакер-одиночка способен на многое.

Ленни уходит в дом переодеваться, а я по-быстрому янгелю это мумиё, оно же «тяга», оно же «дерьмо Везельвула»… А более пафосно нельзя было обозвать? Оказывается, здесь это никакое не плацебо, а наоборот — панацея буквально для всего и от всего. Средства на его основе эффективны при многих видах рака и других тяжелых болезнях, облегчают протекание зоотрансформаций, способствуют вживлению сложных имплантов… наконец, продлевают молодость и укрепляют потенцию. Добывают мумиё в Сибири и в некоторых странах Азии, в аномалиях, с риском для жизни — часто для этого используют рабов. Фу, мерзость какая… Потом через наш Поронайск перевозят в Японию. Хранят обычно небольшими партиями, в жидком состоянии — чтобы в случае милицейской облавы по-быстрому слить в море или в канализацию. Ого, и как только не жалко? А, понятно как… По законам Российской Империи за нелегальное хранение любых доз мумиё — порка кнутом и до десяти лет каторжных работ строгого режима. А работать с ним легально могут только авторизованные государственные организации. Шик-блеск…

Слышу, как Ленни выходит из дома, и спускаюсь к нему. Интересно, и в чем же выражается, что он переоделся? Сменил толстовку на такую же, но в чуть меньшей степени покрытую неотстирываемыми пятнами?

По пути спрашиваю:

— Ленни, а кем ты работаешь?

Вроде это не выглядит неуместным любопытством, раз уж он сам позвал меня у него пожить. То есть теперь это в какой-то степени и мое дело.

Ленни печально ухмыляется:

— Да как бы… особо никем. Про меня сестренка стишок сочинила:

Выросли из жопы

руки у меня.

«Так иди в поэты»,

— говорит родня.

Только я не в поэты пошел, а в программисты. Но суть та же.

— Нет, ну ты сравнил жопу с пальцем… Взломать мессенджер — это же ужасно круто. А чего ты на какую-нибудь корпорацию не работаешь? Деньги бы греб лопатой!

— Думаешь, айти-гиганты прям спят и видят, как примут на работу кхазада? Мы же ту-упые! Ну, они так думают. Официально-то дискриминации нет, можно на любую вакансию податься… Но реально кхазадов разве что уборщиками берут. Да хоть бы я и пробился в разработку — это же с Кочки уезжать по-любому. А тут мама, и в целом дома стены помогают.

Ага, у них-то тут не было ковида и тотального перехода на удаленку…

— Но чем-то же ты на жизнь зарабатываешь?

— Ну так… то тут, то там, ага. А ты куда решила податься?

— Не знаю пока. Сегодня-завтра решу.

Не то чтобы меня в самом деле прельщала карьера продавщицы или чистильщицы рыбы, но вакансии шпионов или суперагентов мне как-то до сих пор на местных сайтах не попадались. А денег, унаследованных от Сто Тринадцатой и заработанных на слежке за Хомо, впритык хватит до первой зарплаты.

На входе в кабинет Борхеса сталкиваемся с бледным Хомо — на пареньке, что называется, лица нет. Черт, неловко, это же я его сдала… Но ведь все равно так или иначе все вскрылось бы.

— Вы что, уволили Хомо? — спрашиваю у Борхеса.

Не мое это дело, конечно… Но вот такие мы, снага — простые, как валенки. Что на уме, то и на языке. Надо пользоваться.

— Уволил? Держи карман шире, — усмехается Борхес. — Ищи потом дураков за его жалованье впахивать! Обязал добывать контрамарки для коллег и начальства. Раз что-то говоришь за глаза — моги и в глаза повторить то же самое, а то как-то оно малодушно, значицца. А мы тоже, может, посмеяться хотим. Так, вот твой паспорт. Поздравляю, новообретенная подданная Его Императорского Величества София Новожилова. Проверяй… хотя можешь и не проверять, править все равно не буду. Что я левой пяткой вписал, с тем и будешь строить чудесную новую жизнь. Да, такой вот я самодур, — Борхес самодовольно оглаживает бороду. — Так, Ленни, что у тебя?

— Вот, переписка… Тяга на складе, на Пятом Лабазном проезде, ждет отправки в Иокогаму.

Ленни протягивает дяде свой смартфон. И чего было не переслать через мессенджер? Хотя… Кто-то вот уже переслал через мессенджер.

Борхес просматривает лог:

— Даже адрес указали, непуганые идиоты… Пятый Лабазный недалеко совсем. Спасибо, Ленни. Правда, толку с того адреса, — Борхес со значением смотрит прямо на меня, и я догадываюсь, что разговор заведен при мне не случайно. — Понимаешь, какое дело, Солька. Мумиё это нужно нашему городскому фармкомбинату, что твой воздух. Сколько больных на ноги поставить можно… У них лицензия государственного образца есть, официально все. Поступление… оформили бы как-нибудь, есть способы.

Хмурюсь:

— Ну так за чем дело стало?

— А за тем, что если наши увальни по этому адресу заявятся, контрабасы тягу сто раз успеют слить, пока мы только в дверь стучаться начнем. И ордером останется разве что подтереться. А потом еще и жалобу в префектуру настрочат — мол, милицейские деспоты своими маски-шоу продыху не дают законной торговле.

— И… что же вы предлагаете?

— Эру Илюватар с тобой, деточка! Разве я могу что-то предлагать частному лицу в таких вопросах? Просто рассуждаю вслух по-стариковски. Вот если бы кто-нибудь ловкий исхитрился на этот склад пробраться и тягу оттуда вытащить… тому фармкомбинат выписал бы неофициальную, скажем так, премию. Например, тысячу денег. За доброе, обрати внимание, дело.

— Премию, ха? А не порку кнутом и каторгу строгого режима, нет?

— А вот это же смотря с кем тот ловкач работать станет, — отечески улыбается дядя Борхес. — Если, например, с племянником кого надо… единственным, заметь, племянником… то неужто не удастся по-семейному все уладить?

Перевожу взгляд на Ленни — он чуть улыбается и кивает мне. Парень вообще не выглядит удивленным. «То тут, то там» он подрабатывал, ага… Видимо, не в первый раз дядя и племянник проворачивают какие-то схемы. Они, понятное дело, друг друга не обидят, решат по-семейному… а вот какие могут быть гарантии, что приблудная снага не станет для них расходным материалом?

— Тяги через Поронайск много идет, — продолжает Борхес самым светским тоном. — И мало ли еще грузов, которые, скажем так, официально никто искать не станет, так что работы у милиции не прибавится… Впрочем, риск есть, это ты сама должна понимать. Но и премии приличные. Предполагается, что способ проникнуть на склад и вынести тягу наш ловкач сам найдет. А чего мы тут не любим, так это мокруху. Если кто-то руку сломает или там ногу, то его личные, значицца, трудности. А вот на каждый труп столько бумажек оформить нужно…

Внимательно изучаю засиженный мухами портрет Государя Императора — непременный атрибут каждого казенного кабинета. По существу мне предлагают сделаться воровкой. Специфической воровкой, под прикрытием милиции работающей по принципу «вор у вора шапку украл». Что же… А так ли мне хотелось становиться продавщицей? Да не особо, честно говоря. Раз уж я попала в другой мир, хотелось бы решать более интересные вопросы, чем «пакет нужен?»