Но я всё же сомневаюсь, что отец стал бы предупреждать меня о каком-то пустяке. Видимо, он и вправду тревожится. Поэтому не стану задерживаться с ответом. Напишу ему письмо прямо сейчас.

Я нашёл чернила и перо и кратко расписал отцу о своей жизни в Хопёрске, исключив историю с Кособоковым и прошедший суд. В конце своего письма я оставил один-единственный вопрос: «Чего мне стоит опасаться?».

Я взглянул на массивный часовой шкаф, внутри которого находился механизм с маятниковыми часами, и обнаружил, что вечер уже заканчивается. Но я ещё не приступил к делу, которое наметил уже давно.

В комнате дяди стояла швейная машинка, которой пользовалась Катя. Как управляться с этим агрегатом я знал. Когда-то давно этому делу меня обучила бабушка. В прошлом я вообще много чего умел. Не привык нанимать людей для починки или ремонта, поскольку всегда мог решить любую задачу своими руками.

Я достал ножницы и прочие швейные принадлежности и приступил к делу. Создание белого халата оказалось не таким уж и простым испытанием, но я был готов убить ради этого дела всю ночь. Не хотелось мне больше работать в повседневном наряде. Как минимум, это добавляет лишний риск здоровью пациентов.

Пока я трудился, Токс начал шуметь в гостиной, словно кот, у которого пробудились инстинкты охоты.

— Токс! Не буянь! — крикнул ему я.

Может, Сухоруков случайно поместил в него душу кота? А она под воздействием магии стала более приспособленной к человеческому языку? Вполне может быть. Кот или собака. Ставлю на эти варианты!

К трём часам ночи халат был готов. Я примерил изготовленную одежду и оказался доволен. Даже карманы удалось приделать в нужных местах — а для меня это уже достижение. Всё-таки я лекарь, а не портной. Хлопок сидел на коже очень приятно. Такого качественного халата у меня ещё никогда не было. Всю жизнь носил какую-то синтетическую дрянь!

Опа… А кое-чего всё-таки не хватает.

Я взял ножницы и аккуратно проделал два отверстия в районе карманов брюк. Такая деталь чаще всего бывает именно в мужских халатах, чтобы иметь возможность дотянуться до брюк даже сквозь медицинскую униформу.

— Ж-жу! Ж-жу! — прокричал вбежавший в комнату клещ.

— Чего тебе? — спросил я. — Лучше скажи, как тебе халат? Нравится? По-моему, вышло шикарно!

Однако Токс назойливо пытался обратить внимание на себя. И, судя по его мельтешению, клещ хотел, чтобы я пошёл вслед за ним в гостиную.

— Ладно-ладно, успокойся! — повысил голос я, когда Токс начал отчаянно жевать мою штанину. — Халат, смотри, не испортить. Сейчас подойду.

Я снял халат, ещё раз проверил все швы, аккуратно сложил его и поместил в свой рабочий чемоданчик. Токс уже ждал меня в гостиной. Клещ забрался на стол, и только сейчас я понял, что он был весь вымазан в чернилах. Так же, как и большая часть обеденного стола.

— Да ты чего⁈ — воскликнул я. — Зачем этот бардак устроил? С какой целью?

Однако, подойдя к столу, я обнаружил, что в моё отсутствие клещ воспользовался не только чернилами, но и бумагой. Видимо, я оставил несколько листков, когда закончил с письмом.

И уже взглянув на них, я понял, почему Токс так настойчиво тащил меня сюда.

На листе бумаге было написано слово. Одно-единственное. Корявым едва понятным почерком, но разобрать его я всё же смог.

«Человек».

Да быть того не может… Что он пытается мне сказать? Всё-таки в нём сидит не кошка и не собака?

Человек⁈

— Токс, подпрыгни два раза, если считаешь, что в тебе находится душа человека, — попросил я.

Клещ сделал ровно то, о чём я попросил — попрыгал по столу, забрызгав чернилами рядом стоящую мебель.

— Ты помнишь, кем был? — поинтересовался я. — Остались какие-то воспоминания о прошлой жизни?

Он упёрся лапами в стол и помотал головной частью туловища. Видимо, это означает «нет».

Значит, Токс знает, что был человеком, но не помнит ничего из своей прошлой жизни. Это многое объясняет. Клещ понимает язык, слушается меня и даже может писать! Как же Сухорукову удалось поместить в насекомое человеческую душу? И что особенно интересно — чья она?

— Послушай, Токс, не беспокойся, я подумаю, как выяснить, кем ты был в прошлом, — пообещал я. — Главное, постарайся не попадаться на глаза другим людям. Если кто-то поймёт, что ты из себя представляешь на самом деле, тебя могут забрать. Начнут проводить опыты, вскрывать. Понимаешь?

Клещ извернулся, изобразив кивок.

— Вот и славно, — улыбнулся я. — А теперь давай спать. Предчувствую, что завтра нас ждёт не самый простой день.

Особенно если учесть, что большая часть лекарей не сильно-то желает видеть меня на рабочем месте.

На следующее утро по пути на работу я услышал шаркающие шаги за своей спиной. Кто-то упорно хотел меня догнать, но никак не мог это сделать.

— Алексей Александрович, стойте! — пыхтел пожилой лекарь — Решетов.

— Доброе утро, Василий Ионович, — поприветствовал коллегу я. — Куда вы так спешите?

— За вами, господин Мечников! — сообщил старик, пытаясь отдышаться. — Представляете, какое безобразие, до меня только сегодня дошли новости, что вас, оказывается, судили, и что вы… Ох, батюшки, — Решетов замедли и положил руку на моё плечо. — И то, что вы нашли лекарство от упыриной хвори. Это правда иль брешут?

— Правда, Василий Ионович, не солгали слухи, — подтвердил я.

— Так значит… Вы всё-таки заболели от укуса? — старик почему-то начал злиться. — А чего ж вы сразу ко мне не пришли⁈ Мы ведь договаривались, что при первых же симптомах вы явитесь ко мне на приём!

— Не до того было, — признался я. — Моего двоюродного брата похитил некромант. Вот я впопыхах и придумал, как избавиться от этой болячки.

— Алексей Александрович, вы обязательно другим лекарям расскажите, как это вам удалось! А лучше — напишите трактат! — заявил Решетов. — Ваш труд может спасти тысячи жизней.

Трактат — тоже хорошая идея, как и патент. Этому я и посвящу весь декабрь. Начну официально регистрировать свои достижения, чтобы с нуля создать себе имя.

— Кстати, Алексей Александрович, просьба к вам есть. Очень уж сурьёзная, — слегка погрустнев, произнёс старик. — Клавдия моя заболела. Помните её? Наша повитуха. Осматривала вашу тётушку и малыша.

— Помню, конечно, — ответил я. — А что с ней стряслось?

Бодрая ведь была бабулечка. Носилась по госпиталю быстрее, чем упырь по Красногривовскому лесу.

— Стыдно признаться, но я и сам не знаю, в чём дело, — вздохнул Решетов. — Встать не может — сил не хватает. А как я её посажу — сразу наизнанку выворачивается. Ничего толком съесть не может. Исхудала всего за сутки, представляете?

— Вы уже предположили какой-нибудь диагноз? — поинтересовался я.

— В этом-то и проблема, господин Мечников! — воскликнул Решетов. — Не могу, сил нет, когда не неё смотрю. Вроде и опыт есть, и знаний хватает у меня, но эмоции берут верх — голова перестаёт соображать… Мы ж вместе шестьдесят пять лет прожили! Я как представлю, что её не станет, мне аж всю грудь выворачивает.

— Тише, Василий Ионович, не падайте духом, — успокоил я старика. — После работы сходим к вам домой. А ещё лучше, можем оформить это посещение, как домашний вызов. Я сразу к вашей Клавдии и загляну.

— Я был бы вам безмерно благодарен, — кивнул Решетов. — Вы хоть и молодой совсем, но оно и к лучшему. Глаз у вас ещё не замылен. Я вижу, что парень вы толковый, Алексей Александрович. Может, сможете как-то ей помочь…

Когда мы с Решетовым добрались до амбулатории, уже на пороге нас встретил Эдуард Семёнович Родников. Видеть этого паразита мне искренне не хотелось. Ведь именно он сочинил, что это я заполонил Владыкино некротикой.

Чтобы не провоцировать себя лишний раз и избежать очередной стычки, я проигнорировал Родникова и прошёл мимо него.

— А… Алексей! — крикнул он мне вслед. — Прости меня, я не хотел создать тебе такие проблемы! Если хочешь, я…

— Я хочу, чтобы вы звали меня по имени и отчеству, Эдуард Семёнович, — перебил его я. — Мы на работе, если вы не заметили. Но ещё больше я хочу, чтобы вы больше никогда не переходили мне дорогу. Собственная трусость — не повод вредить другим людям.