Романтика никогда не была для меня чем-то важным. В старших классах я ходила на свидания до того самого дня, когда всё изменилось. После этого всё стало невозможным. Слишком большой риск, слишком большая трата времени, когда я должна была заботиться о брате и поддерживать нашу жизнь, даже не зная, как это делать. Иногда я думала: а было бы проще, если бы я позволила кому-то войти в мою жизнь?

Могу ли я позволить Нико, этому доброму и милому Питеру Пэну, стать частью моей жизни?

— Здесь красиво, — шепчет он, обнимая меня крепче. — Даже если ты ненавидишь праздники — а я планирую это исправить — ты не можешь этого отрицать. Тру-Ридж, наверное, самое красивое место на планете.

Я тихо смеюсь и киваю. Он прав. Заснеженные вершины гор Аппалачи, дымящиеся трубы фабрик, мерцающие огоньки города внизу — всё это невероятно красиво. Но сегодня это место кажется ещё прекраснее благодаря его компании.

Мы сидим в уютной тишине долгое время. Кажется, слов и не нужно. Снегопада и фестиваля внизу вполне достаточно. Я прижимаюсь к нему, вздыхая, когда его руки крепче обнимают меня, его тепло проникает сквозь пальто, сквозь одежду, согревая кожу. Поворачиваясь, я улыбаюсь ему, удивляясь тому, как легко и знакомо мне с ним.

Его взгляд темнеет, когда он смотрит на меня. Моё сердце начинает биться быстрее, его дыхание становится чаще, а моё тело отвечает на его движение. Его рука поднимается, тёплая ладонь касается моей щеки, пальцы мягко скользят в мои волосы у виска. Я закрываю глаза, ожидая того, что вот-вот произойдёт.

— Нова… — его голос горячий, обволакивающий, заставляет тепло разливаться по моему телу.

Его губы мягко касаются моих, он чуть поворачивает меня, углубляя поцелуй. Его вкус сладкий, как мятные леденцы, язык легко касается моих губ, заставляя меня открыть их. Я задыхаюсь от жара, который обволакивает меня, разливаясь где-то глубоко внизу живота. Я двигаюсь ближе, почти оказываясь у него на коленях, когда его язык касается моего, его рот берёт и берёт, но также и даёт.

Прижимаясь к нему, я запускаю пальцы в его густых волосах, мягкие волны обвивают мои руки. Его руки скользят под моё пальто, под мою одежду, обжигая кожу своим прикосновением. Он притягивает меня ещё ближе, а потом отрывается от моих губ, и мы оба тяжело дышим, пытаясь восстановить дыхание.

— Посмотри на это, — шепчет он, его губы касаются моих, а глаза изучают меня. — Эти глаза так красиво искрятся, милая, — он дразнит, нежно проводя большим пальцем по моей брови.

— Интересно, почему, — тихо отвечаю я, слегка кусая губу.

Нико тихо стонет, прежде чем его зубы прикусывают мою нижнюю губу, втягивая её в рот. Это запускает новый круг более горячих, более влажных поцелуев. Я не могу приблизиться к нему достаточно. Внизу меня жжёт, и я начинаю двигаться, пытаясь найти хоть какое-то облегчение. Я вздрагиваю, когда он рычит и крепче хватает меня за бёдра, прижимая к себе так, что я чувствую его напряжённость.

— Нико, — простонала я голосом, который никогда раньше не слышала от себя. — Пожалуйста…

Я умолкаю, потому что не знаю, о чём прошу, но продолжаю двигаться. Его руки крепче сжимаются на моих бёдрах, а потом скользят под мою одежду. Я вздрагиваю напротив его губ, когда его большие, грубые ладони накрывают меня через кружевной бюстгальтер. Его пальцы находят мои напряжённые соски, медленно поглаживая их круговыми движениями, и волны удовольствия пронзают меня, доходя до самых глубин.

— Чёрт, ты такая мягкая, — бормочет он, оставляя горячие следы своими губами. — Хотел бы я увидеть тебя всю, касаться везде. Я бы с удовольствием оказался над тобой, даже здесь, под падающим снегом, — его голос становится грубее, а движения — настойчивее.

Моё зрение будто мутнеет от удовольствия, которого я никогда раньше не испытывала. Я двигаюсь быстрее, ощущая его твердость через свои леггинсы, такую массивную и горячую. Я дерзко тянусь между нами, расстёгивая его молнию, желая ощутить его в своих руках.

— Милая, если ты сейчас дотронешься до меня, — он тяжело дышит у моего горла, — я не отвечаю за то, что сделаю с тобой.

— Кто сказал, что я буду винить тебя, — шепчу я, чувствуя неожиданную смелость. — Ты бы винил меня за то, что я хочу прикоснуться к тебе… или за то, что хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне?

— Чёрт возьми, нет, милая. Ты можешь делать со мной всё, что захочешь, Нова. А ты позволишь мне прикоснуться к тебе?

— Да, — почти простонала я, когда его пальцы снова скользнули по моему соску.

Нико отталкивает меня назад, пугая, пока я ничего не соображаю. Перевернув нас одним плавным движением, он прижимает меня к себе. Его рука дергает мои толстые флисовые леггинсы. Я стону, когда он находит мои кружевные трусики, а его пальцы цепляются за маленький пояс и тянут. Затем его ладонь оказывается на моей коже, а кончики пальцев касаются влаги между ноющими складками моего влагалища.

— О Боже, — кричу я, выгибаясь под его прикосновением. — Нико… пожалуйста. Я не знаю… мне нужно… пожалуйста, — хнычу и скулю я, извиваясь под ним.

— Тшш, милая, я позабочусь о тебе. Я обещаю тебе, — мычит он, пока его губы оставляют поцелуи на моем горле, а пальцы проникают внутрь меня.

Я снова кричу, мое тело содрогается от его прикосновений. Кончики его пальцев касаются моего набухшего клитора, и я снова хнычу, покачиваясь на его руке.

— Вот и все, это милая. Покажи мне, как ты хочешь, цветочек».

Удовольствие разливается во мне волнами, когда он касается меня. Его большой палец продолжает быстро, сильно тереть мой клитор, пока два других извиваются, когда он толкает их внутрь меня. Я выгибаюсь от этого вторжения, пока не становится настолько хорошо, что я не хочу ничего другого. Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, восхищенная красотой того, что я чувствую, падающего снега, его.

— Черт, ты такая красивая, когда я прикасаюсь к тебе. — Он хвалит меня, хотя это он делает всю работу.

Поднявшись, я обхватываю его затылок, чтобы притянуть ближе.

— Покажи мне, какая красивая, цветочек. Я хочу увидеть все, — его слова обжигают мои губы, прежде чем я прижимаюсь к его губам в жадном, горячем поцелуе, который наконец доводит меня до грани.

Кончать от его прикосновений не похоже ни на что, что я чувствовала раньше. Я трогала себя, черт возьми, я даже купила себе игрушку в прошлом году, когда начала читать какие-то непристойные романы. Это даже близко не то. Я могу ненавидеть праздники, но когда я кончаю, я чувствую себя как зажженная, сверкающая рождественская елка со всеми украшениями. Я стону ему в рот, когда он гладит меня, поглаживает мой клитор, а его толстые пальцы все еще движутся внутри меня.

— Нико, — каким-то образом его имя становится несколькими слогами, когда я стону, мои пальцы хватаются за его волосы, мой язык облизывает его сладкий рот.

— Тебе нужно еще, дорогая? Тебе нужно кончить снова?

— Нет, нет, пожалуйста… о Боже, да! — кричу я, когда его зубы смыкаются вокруг моего соска через мой свитер.

Когда он успел снять с меня куртку? Хотя все равно. Все, что меня волнует, это удовольствие, которое сейчас бьется во мне, не просто волнами, а целым цунами. Я содрогаюсь под ним, когда меня настигает второй оргазм.

— Вот и все, цветочек. Вот это моя девочка.

Нико нежно, нежно гладит меня, почти лаская меня. Повернувшись к нему, я почти мурлычу, как довольный котенок. Когда он подносит свои липкие пальцы ко рту, облизывая их со стоном, я клянусь, что могла бы кончить снова. Ухмыляясь мне, он притягивает меня к своей груди, касаясь моих губ своими. Я краснею, потому что чувствую свой вкус на его языке, но это не кажется неправильным или грязным.

Лежа в кузове грузовика, мы прижимаемся друг к другу, пока солнце опускается ниже за горизонт, а снег начинает падать сильнее. Мне не холодно. Я не хочу идти домой или заканчивать ночь. Все, чего я хочу, это быть здесь, обниматься в кузове этого грузовика, и чтобы он обнимал меня.