Мне не по себе от того, как он улыбается мне, от того, как его взгляд заставляет моё сердце бешено стучать. Игнорируй это. Я прохожу мимо них, чтобы взять букет. Меня ошеломляет, когда он тоже двигается, его большая рука касается моей поясницы, а его тело ненароком задевает моё. Ещё одно внезапное трепетное ощущение, которое почти больно. У него жена и дети. Соберись, Нова!

— Позволь я помогу, милая, — мягко говорит он, его голос совсем близко к моему уху. — Это просто прекрасно.

Я отступаю, словно от прикосновения меня ударило током, и опускаю голову. Не могу смотреть ему в глаза. Это неправильно — так волноваться и краснеть из-за мужчины, о котором даже не должна думать. Женатого мужчины. С очаровательными детьми. И, к тому же, с хорошим вкусом. Празднует день рождения в праздник, который другие часто забывают, ещё и намёки на Питера Пэна? Да, вкус определённо хороший.

— Спасибо. Я обычно не делаю ничего рождественского, но… это было в моей голове, — отвечаю я, отворачиваясь к кассе, чтобы собрать всё для упаковки букета.

Я беру крафт-бумагу, холщовую сумку и несколько ленточек. Ставлю огромный букет на поцарапанный деревянный прилавок, и «папа с хорошим вкусом» одаривает меня яркой улыбкой. Я почти возвращаю её, но тут замечаю двоих малышей рядом с ним. Они шепчутся, смеются и смотрят на него с очевидным обожанием.

— У них ваша улыбка, — говорю я, заворачивая цветы и аккуратно завязывая большой красный бант вокруг вазы из молочного стекла.

— Мне это уже говорили. Моя сестра её ненавидит, — поднимает руку, будто шепчет заговорщически. — Я продолжаю её мучить, даже когда меня нет рядом. Что ещё нужно младшему брату?

Я смотрю на его яркую улыбку, сверкающие зелёные глаза, пытаясь осознать его слова. Сисса. Его сестра. Не жена? Эти милые маленькие потерянные мальчик и девочка — не его дети, а племянники. Такое везение — точно не про меня.

— Э-э… думаю, мой брат мог бы сказать то же самое, — отвечаю я.

— Кто вообще захочет мучить тебя? Ты ведь украшаешь всё вокруг своими цветами и этой маленькой улыбкой, которую всё время от меня прячешь.

Мне никогда еще так не везло.

— Мой брат мог бы. Но это длинная история с выражениями, не подходящими для маленьких потерянных мальчиков и девочек., — подшучиваю я, бросив взгляд на милую мордашку, улыбающуюся нам снизу вверх.

— Ну, ты знаешь, — парень с «хорошим вкусом» широко улыбается мне. — Как только мы закончим с этим подарком, я поведу своих племянников смотреть зажжение ёлки. А потом будем есть столько тыквенного пирога, сколько сможем. Может, расскажешь мне эту историю за пирогом и под рождественские огни?

Как будто его приглашение открыло дверь ледяного ветра, меня захлёстывает волна холода. Холод воспоминаний о Днях благодарения и украшении рождественской ёлки с моим братом, с мамой и папой. Я замерзаю до костей, качаю головой и резко проталкиваю завёрнутый букет через прилавок.

— Нет, спасибо. Спокойной ночи. Я закрываюсь, если вы могли бы… — я глотаю комок боли, проходя мимо них, чтобы перевернуть табличку на «Закрыто». Выпрямив спину, я открываю дверь, чтобы выпроводить их.

Не замечая напряжения, повисшего в воздухе, двое малышей выбегают на улицу. Снаружи я слышу рождественских певцов. Начинаю паниковать. Они движутся вниз по Главной улице к центру города, где вот-вот зажгут огромную праздничную ёлку. Они не могут остановиться здесь. Я не смогу снова это пережить.

— Эй, извините, если я был слишком настойчив, — говорит он, замешкавшись в дверях.

Всё, что я вижу, — это мерцающие огни и падающий снег. Всё остальное — размыто. Я отворачиваюсь в стыде, заметив, что он увидел мои слёзы. Нет. Нет! Я не могу снова расклеиться. Особенно на глазах свидетеля.

— Эй, милая, с тобой всё в порядке?

— Да. Всё нормально. Пожалуйста, идите. Хорошего вечера.

Я начинаю поворачиваться, но тёплая ладонь касается моей щеки. Он поднимает моё лицо, заставляя смотреть на него. Его глаза изучают моё лицо. Это странно, но кажется, что от этих глаз невозможно спрятаться. Ни от своей боли, ни от злости, ни от тоски по тому, что потеряно.

— Я буду на зажжении ёлки. Мое предложение выслушать всё ещё в силе. В парке. Или за кофе. Или прямо сейчас, если нужно. Я умею хорошо слушать, милая.

На мгновение я просто смотрю на него и улыбаюсь. Уверена, он, действительно, умеет хорошо слушать.

— Нет, спасибо, но это не то, о чём я хочу говорить. Хорошего вечера, Питер Пэн, — шучу я с грустной улыбкой.

Он кивает, видя, что я не передумаю, и уходит. Я думаю, каково было бы рассказать, как я любила этот вечер. Вечер перед Днём благодарения, когда весь город собирается, чтобы отпраздновать зажжение ёлки. Это всегда был такой особенный вечер, полный радости и надежды.

Сколько раз мы могли быть там одновременно? Каково было бы пойти сегодня, с этими милыми детьми? Но нет. Даже симпатичный Питер Пэн и два очаровательных потерянных ребёнка не смогут меня убедить.

Я больше никогда не буду праздновать Рождество.

Глава 2

Нико

Праздники — любые, без исключений — это лучшее время года.

Будь то день рождения с клоунами, от которых мороз по коже, но мой племянник их обожает, или огромный стол с едой в окружении близких, чтобы поблагодарить друг друга, я всегда готов праздновать. Я организую вечеринки, продумываю всё от начала до конца. Никогда не пропускаю годовщины или выпускные, если есть повод отпраздновать человека или событие, которые этого заслуживают.

Рождество всегда занимало особое место в моём сердце. В детстве это был особенный день, полный воспоминаний, которые мои родители старались сделать незабываемыми. Печенье для Санты, полные носки, особенные игрушки, которые мы делали вместе и вешали на ёлку — в доме Хьюзов это всегда было грандиозное событие.

С самого детства я стремился создавать лучшие воспоминания с каждым праздником. С каждым особым днём. Чёрт, я даже устраиваю вечеринки для друзей, которые празднуют Дивали и Хануку. Всё, что даёт повод приготовить вкусную еду, налить напитки и посмеяться с теми, кто мне дорог.

Перед традиционным зажиганием рождественской ёлки я веду своих двух любимых эльфов — племянников — чтобы купить подарок для моей сестры. Поскольку она родилась на День благодарения, её день часто сливается с другими праздниками. Но я никогда этого не допускаю и хочу, чтобы её дети тоже научились отмечать её день так, как она заслуживает.

— А мы можем купить цветы и тебе? — спрашивает моя племянница Ава.

— Нет, Тинк, — отвечаю я, игриво дёрнув её за крошечный хвостик. — Это только для Сиссы. Для её дня рождения, чтобы мы никогда не забывали её особенный день.

— Цветы, — её младший брат Эван указывает на витрину магазина. — Для мамы. Цветы для девочек, — добавляет он задумчиво. Я не стану поправлять, что цветы иногда заслуживают и парни.

— Цветы для всех! — Ава успевает ответить за меня, смеясь над братом.

Они спорят меньше минуты, прежде чем рассмеяться над проходящими мимо рождественскими певцами. Оборачиваясь, чтобы посмотреть на них, мы замираем. Их голоса разносятся над толпой на Главной улице. Я улыбаюсь, глядя, как дети задирают головы, высовывают языки, ловя падающий снег.

— Пошли, потерянные детки, купим цветы.

Зайдя в маленький магазинчик на углу, я вдыхаю сладкий воздух. Здесь пахнет розами и еловыми венками, а внутри тепло, как в оранжерее. Землистый, свежий аромат. Я веду детей вперёд, но внезапно замираю.

За прилавком стоит девушка — самая милая, красивая, что я когда-либо видел. Её волосы с фиолетовым отливом собраны наверху, а ярко-розовая повязка удерживает их, чтобы не падали на лицо. Несколько прядей выбиваются, мягко обрамляя её лицо, как лепестки цветка. Яркие голубые глаза, похожие на океан, сосредоточенно смотрят на меня, пока я не могу отвести от неё взгляд.

Её полные розовые губы, тёмные брови над этими невероятными глазами — это совершенство. Я замечаю лёгкую россыпь веснушек на её маленьком носу, на котором сверкает золотое колечко. Миленько, немного дерзко. Я делаю шаг к ней, желая узнать её имя, услышать её голос. Но две маленькие ручки тянут меня назад, напоминая, зачем я здесь.